Читать далее...

Смерть главного героя в конце рассказа - самая что ни на есть логическая концовка. Он умирает,а с ним все проблемы, все осознания, все надежды, все будущие ошибки, ведь никто не дает гарантию, что после той поучительной истории, что описана в книжке, герой вновь не сделает ту же ошибку. Ведь это так по-людски - забывать о плохом исходе и повторять все заново и заново, наступая на одни и те же грабли. Сегодня так пишут - рассказывают один год из жизни кого-то, приплюсовывают к этому красивую влюбленную девушку и богатства,в конце посыпавшиеся с неба и завершают историю. А раньше авторы описывали всю жизнь, пусть не с рождения, но до самой старости или до ранней смерти- у кого на что хватило фантазии. А сейчас все заканчивается хэпрпи эндом, даже фильмы неинтересно смотреть - в конце герои женятся и рожают кучу детишек. Только никто не говорит о том, что может через месяц герой станет снова подонком, редиской, похим человеком, влюбится в какую-нибудь прожигательницу жизни, прокутит все деньги в барах и на курортах,а в конце сопьется и умрет встрашных муках в наркдиспансере. Так что смерть главного героя в книге от руки злодея, от несчастного случая или по собственной дурости есть самый что ни на есть логический конец.

Кто придумал выражение "лучшая подруга"? Я ненавижу того, кто придумал эти два слова, которые так жестоко влияют на наших друзей. Я с детства не могла определится, кто из пятерых моих одноклассниц-лучшая подруга. Одно время была одна, потом ее сменила другая,потом третья, потом на трон вновь вошла первая - и так до 11 класса. Став постарше,я уже меньше бросалась этим термином, ждала каких-то действий, слов, которые помогли бы мне определить, кто именно из окружавших меня каждый день девочек-лучшая.
А потом вдруг осознание пришло само, я поняла, что лучшая подруга, это вечное клеймо, совершенно не нужно, есть только два понятия - знакомые и друзья. Те, кто боиже всего мне, кто вот уже долгое время терпит мое нытье,а я терплю их,с кем мы дрались, ссорились, мирились,кому мы плакались в плечо - это и есть друзья,и неважно, лучшие они,первые или нет. Я просто доверяю им и никому другому и знаю, что раз время, такое непостоянно в юности, уже прошло и наступает пора зрелых решений, которые будут наверняка приняты вместе с моими друзьями.

Кстати,у одной из моих подруг, BabyLee_06, Вики, сегодня День Рождения. Она - самая старшая из нас, но знаю я ее столько,сколько и остальных (не считая долгожительницы Galkina). Мы столько раз ссорились, доводили друг друга до слез, пускали сплетни, что казалось уже невозможным, что через 7 лет мы все еще будем дружить, будем звонить друг другу ночью, жить у друг друга, знать всех родственников поименно и без стыда просить купить прокладки, потому что сами не успели.
Я желаю Вике...Я просто желаю ей хорошего настроения и счастья. И чтобы из ее головы навсегда ушла эта установка "худеть",а то она доведет себя до состоянии швабры, и ушли мысли о недостойных ее мальчиках. Прогресс есть и установка дана. Вика, моя Сати, моя Буся, Плюшевая, Куся,сколько прозвищ у тебя только не было, с Днем Рождения еще , еще и еще раз. Люблюцелуювыебу))

Они приходят ко мне во сне. Во сне я готовлю на своей виртуальной кухне со столом у окна и карликовой пальмой в углу. Они приходят,все такие разные, женщины, дети, мужчины, иногда целыми компаниями. Садятся на краешек стула и протягивают мне руку. Я пожимаю их руку, вся измазанная в муке, с запахом борща в волосах и продолжаю готовить. А они неспеша рассказывают свою историю, одну-единственную, но такую неповторимую, что я не могу не запомнить. А потом так же тихо,как и пришли, они уходят. Я вытираю руки о передник, пододвигаю лэптоп ближе к свету и начинаю писать. Я помню каждое их лицо, манеру говорить, кто-то растягивает слова, а кто-то скороговоркой выпаливает свой рассказ и убегает подальше от своих проблем, я помню их имена, только одно я не помню, реальны они или нет, мои герои.

Беги.
Сначала медленно, как в детстве, неуклюже топая ногами. сбиваясь то на быстрый темп, то на медленный.
Беги через стеллажи детских игрушек, через палатки мороженого, беги, разгоняя голубей на площади, беги, спотыкаясь, к рукам матери, беги за призрачным выдуманным другом, беги за бездомной кошкой, беги к детским мечтам, просто беги, думая о воздушных замках и скучающим принцах.
Беги.
Увеличивай темп, все увереннее перебирая ногами, хмурь брови, пробегая толпу футбольных хулиганов, беги, огибая бычки сигарет и пустые бутылки из под пива на главной площади, беги через темный двор, хватаясь одной рукой за карман, где лежит спасительный мобильный с быстрым набором отцу, беги, едва успевая, на первый урок, беги, пока не наступил комендантский час в девять вечера, беги к новым семейным комедиям, к игре в казаки-разбойники, беги к чипсам и хот-догам, беги, думая о дружбе и первой чистой любви, беги с неведением о симпатиях одноклассников, беги за новыми эмоциями и мечтами о взрослении.
Беги.
Все быстрее, с шумом ветра в ушах, с растрепанными волосами, глубоко вдыхая утренний смог Москвы, беги через мосты для влюбленных, через кинотеатры с очередями из школьников, беги, толкая старушек с авоськами и бизнесменов с хэндзфри, беги в последний вагон метро, вдыхая ртом,а выдыхая носом, беги за решением новой теоремы на выпускном экзамене, беги к маленьким пароходикам по Москве-реке, к поцелуям и обжиманиям в темных подъездах, беги к подругам в кафе, к торговым комплексам с боулингом, беги в Яхрому, Сорочаны, в Волен, в Истра Холидей, беги, чувствуя аромат ландышей и оглядывайся на продавщиц с тюльпанами, беги за новой серией любимого фильма, беги, шарахаясь от ночных бомжей, беги из дома и домой по утру, беги за амбициями, целями, беги за красивыми словами и горькой правдой, беги, падая, обдирая в кровь коленки, беги с ссадинами на руках и первыми смеющимися морщинками около глаз.
Беги.
Дыши равномерно, на постоянном темпе, уже не быстром и не медленном, беги, считая съеденные каллории, беги, оборачиваясь на наклейки sale в витринах, беги за новыми сплетнями о коллегах по работе, беги на новогодние корпоративы с пьяными директорами, лапающими секретарш, беги, не успевая, на последнюю электричку, беги к первому в жизни самостоятельному полету за границу, беги за вором в метро, беги к кажущимися справедливыми миллиционерами, беги в магазины техники за микроволновкой в новую квартиру, беги от опостылевших поклонников, беги с цветами на первую подружкину свадьбу, беги к изменам и пьяным поцелуям в клубах, беги в деканат за последним зачетом в жизни, беги к родителям на их юбилей, беги от старых комплексов к новым, беги от предательств, лжи, обид, беги быстрее за самосовершенствованием и вдумчивым поступкам.
Беги.
Взвешивая каждый шаг, осторожно перебирая шпильками по мокрой мостовой, беги к кинопросмотрам в кругу его друзей, беги на работу, как на каторгу, беги за кремами против морщин и антицеллюлитными штанами, беги на второй в жизни осмотр у гинеколога, беги, выбрасывая в мусоропровод тест на беременность, беги, размазывая тушь по щекам, беги, крася губы на ходу, беги за повышением, за скандалами с замдиректора, беги через магазины к дешевым продуктовым рынкам, беги с заявлением на декрет, беги в аэропорт на самолет до Турции, беги через стеллажи с памперсами, сосками и детской присыпкой к стеллажам с аэрозолем, сковородками и стиральным порошком, беги, чувствуя, как сжимаются легкие от морозного воздуха, как потеют ладони от городской духоты, беги по паркам с желтыми кленовыми листьями, беги, заглядываясь на чужих детей, беги к обезжиренным пирожным, беги к заправкам BP за канистрой 95го, к могилам родителей, беги по эскалаторам, беги к плите с остынувшим ужином, беги подальше от проблем, от выкуренных сигарет,от подруг с их вечными сплетнями, беги от телефонных звонков в день рождения, беги от шумных вечеринок на новый год, беги к разрушенным воздушным замкам, к послеродовым депрессиям, к увольнениям, беги, повторяя про себя "через тернии к звездам".
Беги.
Тяжело дыша, слыша в ушах выпрыгивающее сердце, постоянно спотыкаясь и иногда ковыляя, все еще беги к быстро меняющимся светофорам, к тяжелым сумкам с едой, к дочери в родильный дом, беги на первые похороны подруги, беги в очередь за лекарством, беги к заботам о заболевшем муже, беги, завидуя чужой молодости, беги, не понимая молодежь, беги на встречу выпускников, половину которых выкосили болезни и катастрофы, беги через площадь с голубями, замечая только тетку-китаянку, продающую ночнушки, беги за квитанциями об электроэнергии, беги к просмотрам сериалов и канала Культура, беги в бессонные ночи и тяжелые подъемы по утрам, беги к еженедельному осмотру врача, беги за валокордином, атенололом, карвалолом, беги за первой пенсией, за первой седой прядью, беги в ломбард, закладывая сережки для покупки машины внуку, беги все медленнее и медленнее, сетуя о забывших тебя детях, переходя на шаг, присаживаясь от усталости на лавочку, беги к свободному месту Читать далее...

В пять лет я поняла, что все в этом мире можно купить. В детском садике мальчик, который очень мне нравился, Васька Чернышев, не хотел со мной дружить. Тогда я выпросила у матери денег на огромный радужный леденец и подарила его Ваське. С тех пор он не отходил от меня ни на шаг, а я приняла эту игру в товаро-денежные отношения.
Я начала покупать все, что мне было нужно: ручки-лазеры, пиццу в школьной столовой, красивые пеналы, тетрадки с диснеевскими персонажами и, конечно же, подруг. Их я раз в месяц задабривала походом по близлежащим к метро палаткам. Одноклассницы вопили от восторга при виде нового диска Бэкстрит Бойз, а я ощущала себя в эпицентре внимания, пока подарки были актуальны.
До четырнадцати лет я не знала, что такое метро и троллейбусы. Я видела огромные вестибюли станций и неповортливых жуков с усами на автострадах издалека и искренне завидовала подругам, которые два раза в день катаются на этих чудесах света.Когда мне исполнилось четырнадцать, моя мать в качестве подарка уволила моего шофера, ведь я так долго об этом просила,и я с восторгом каждое утро летела к кассам метро и покупала жетончики на проезд. Больше мне не разрешалось ничего. Я была уверена, что МакДоналдс - что-то вроде палатки с хот-догами, только немногим дороже, а от кинотеатра толку никакого не видела - в моей комнате висел экран чуть меньше, да и попкорн на кухне был бесплатный и намного вкуснее. Я закончила музыкальную школу, отзанималась бальными танцами, два раза в неделю посещала художественную школу,а в свободное время училась манерам и читала Достоевского.
В четырнадцать лет я начала ездить по клубам. Меня отправила туда мать, которой надоело, что я постоянно ошиваюсь дома и мельтещу перед глазами. Мы с подругами нанимали лимузины, черные, зеленые, розовые, одевали на себя все то, что моя мать привозила из многичисленных командировок, и кутили до утра, просаживая родительские деньги всей компанией. В пятнадцать я уже знала, что такое бутерат. Тогда я встречалась с одним из самых влиятельных барыг Юго-Запада и получала любое вещество за бесценок, хотя, если честно, о стоимости, экономии и сбросе цен я даже не задумывалась. Я мечтала о новой коллекции Луи Вьюттон, Армани, Прада, покупала духи Шанель коробками и раздавала их подругам, у которых денег едва хватало на пачку сигарет. А я.. Я дарила им деньги, давала в долг и не просила вернуть, покупала новые платья от Дольче и забывала их стоимость после бокала шампанского. Я покупала, продавала, но всегда верила в исренность подруг.
В шестнадцать лет я стала наркоманкой. И подруг не стало. Я ходила в клубы одна, потому что уже не могла без этого жить, находила сомнительные компании, закупалась ешками у главного промоутера, втягивала в себя трэки на притуалетных тумбочках. Я уже не хотела никого покупать, я мечтала проснуться одним утром и пойти в первый класс, начать все с нового листа, но чуда не происходило.
А потом появилась она - Марьяна. Она юзала на пару месяцев раньше меня и знала все про кислоту, марки и крэк. И мы с ней начали мечтать вместе. Мы ложились без сна после двух ночей тусовок на огромный траходром в моей комнате и мечтали, как завтра пойдем к репетиторам для поступления в университет, как наши родители наконец обратят на нас внимание, как хоть раз за шестнадцать лет моя мать скажет, что она гордится мной, что мой отец через четырнадцать лет наконец ответит на телефонный звонок, что Марьянкин отец, успешный бизнесмен-ресторатор, наконец перестанет обвинять ее в смерти матери при родах, а дворецкий не будет лапать ее, когда она идет в бассейн.
Но новый день начинался с первой затяжки, первого звонка моему барыге и пересчету купюр в кошельке. Нас нельзя было остановить, мы все набирали обороты, через месяц нас знала вся тусовка от окраин и до центра, мы начали тщательно отфильтровывать знакомых, а прошедших первый тур отбора проверять по знанию марок и брендов. К концу зимы с нами советовались, каких диджеев ставить на вертушки, где закупать лучший кокс и кого не пускать в клубы.Наши родители только рады были, что избавились от нас, что мы больше не мешаемся под ногами и не портим их личную жизнь своими оценками кавалеров и пассий. В школу мы приходили два раза в неделю, и то на первые два урока, чтобы отметится перед учителями.
Мы все еще мечтали. Мечтали быть всегда молодыми, всегда беззаботными, мечтали поступить, не прилагая усилий, мечтали вырваться из замкнутого круга проблем и тусовок.
Марьяне удалось первой. На очередной тусовке в Гараже она переюзала. Шатаясь, она побрела в туалет, вцепившись в мою руку. Я же смеялась, пыталась шутить и и пить шампанское Кристалл одновренно. В туалете Марьяна повернулась ко мне лицом, попыталась что-то сказать, согнулась пополам и выблевала все содержимое своего желудка на мои новые Маноло Бланик. Ее не переставало рвать, сначала желчью, потом уже кровью, а я стояла и спокойно смотрела, как ее тошнит. В тот момент я была в каком-то предобмороковом состоянии, видела всю эту картину со стороны, а сама Читать далее...

Страшный час пришел, когда не ждали.
День. Зима. Две тысячи восьмой.
Слякоть. Грязь. И в этом карнавале
Злая весть носилась над Москвой.

Выли плачем ленты новостные.
И из уст в уста с дрожаньем тел:
«Все, пиздец, подружки дорогие».
«Дягилев» дымился и горел.

Он пылал, как в песенке станицы,
Он алел, как сказочный закат.
Зрелище – аж резало глазницы,
Запах дыма – жуткий аромат.

Вместе с ним горели кокаина
Горки и бухла цистерны три,
И гондонов тонкая резина,
И стеклом взрывались стопари.

По трусам, разбросанным в гримерной,
Полз игриво синий огонек,
Лопались толчки в большой уборной,
Тлел за стойкой кассы уголек.

Стриптизерш и барменов одежды,
Баксы, евро, сколько-то рублей,
И, конечно, девичьи надежды,
И, конечно, похоть кобелей.

Содрогались барышни в рыданьях,
Собираясь по домам в кружки:
«Это ж надо! Что ж за наказанье?
Кто его прощелкал, мудаки?!»

Ну куда, куда теперь, скажите,
Им ходить грудями потрясти?
Оборвались к счастию все нити,
«Дягилев» прощай. Прощай, прости.

Поминали чашками с абсентом,
Кружками с мате, ведром с сакэ
На английском, русском и с акцентом,
И татуировкой на руке.

Слез не скрыть гримасам и прищуру.
Плачут все. Лужков – и тот весь бел.
Вот он и пришел закат гламура –
«Дягилев», пока. К хуям сгорел.


(с) не я, но стоит того.

Каждый день я только и делаю, что смотрю на людей. Работа у меня такая - вглядываться в их лица, читать в глазах эмоции, считать морщинки на лбу. Вы скажете "Скучно!". Я отвечу, что чаще всего скучные вы,а не я. Я просто целый день стою и размышляю над прохожими, как их настроение меняется с погодой, как они фальшиво улыбаются при встрече знакомых, как торопясь, выбегают из кофейни напротив с одноразовым стаканчиком двойного американо.
Каждую неделю я меняю облик. На прошлой неделе я была ветренной красоткой в бикини с незадачливым бойфрендом в двух метрах от меня. Сегодня я роковая бизнес-вумен с тяжелым кейсом из крокодиловой кожи. На мне везде ценники, штрих коды, кричащие объявления о распродаже. Я стою неприступно в витрине магазина,а люди все проходят мимо, то задерживаются ненадолго рядом, то хмурятся при виде цены на новый блейзер и поспешно отворачиваются, то мечтательно вздыхают и прицениваются. Иногда они заходят ко мне в гости, в магазин. Просят "вооот эту кофточку с витрины", заглядывают мне в лицо, трогают детскими ручонками мои белые тонкие кисти. И почти каждый раз улыбаются, когда кассир отдает им сдачу.
Раз в неделю мимо витрины проходит молодой человек, черноволосый, стройный, красивый. Почти как мой непостоянный бойфренд, что каждую неделю качует с одной витрины на другую. Молодой человек тоже непостоянен, он заходит в стеклянную тяжелую дверь магазина каждый раз с новой девушкой, обнимает ее за плечи и что-то игриво шепчет в ухо. Девушка тихонько хохочет и украдкой смотрит на меня, тоже приценивается, как и все другие. Молодой человек почти всегда щедр. Он покупает им новые платья, легкие шелковые платки, сапоги на девятисантиметровой шпильке и торжественно вручает пакет с покупкой восторженной пассии. А на следующей неделе приходит с другой и опять покупает. Он знает всех продавщиц магазина, но никогда не здоровается с ними при девушках, только подмигивает и кивает головой
На прошлой неделе молодой человек не пришел. Я стояла в своем красивом бикини, ждала его, искала глазами среди прохожих, но его не было. Его не было и вчера, а я все ждала и ждала, чувствуя, как что-то начинает стучать под новым лифчиком за 5 400 рублей.А сегодня ночью я наконец увидела его. Он шел по улице, сгорбленный и несчастный, грея руки в карманах старой куртки. Проходя мимо витрины он остановился, провел теплыми пальцами по стеклу, грустно улыбнулся и подмигнул мне. Потом, покопашись в карманах джинс, он вытащил кусок бумажки и выразительно прочитал его, запнувшись лишь на одном месте: строчке, где было сказано, что он ВИЧ-положительный. Молодой человек скомкал бумажку и с силой запустил ее поверх крыш машин, припаркованных около магазина. Я увидела, как бумажка упала в ноябрьскую грязь, намокла и начала чернеть. Завтра ее не будет видно, и шестичасовые дворники даже не уберут ее с дороги.
Молодой человек в последний раз взглянул на витрину, покачал головой и сказал "Убьюсь, наверное. Как считаешь правильно?". Потом помолчал и добавил " Правильно-правильно. Что же еще ты можешь сказать, куколка".
Сегодня он не пришел. Даже дворники - и те припозднились. И бумажку убрать забыли. Сегодня я стою и смотрю на людей. Работаю. Я в строгом деловом костюме,а в портфеле у меня нет ни одной грустной бумажки. Сегодня я роковая бизнес-вумен и эмоции мне больше не доступны.

Я не смотрю телевизор. Совсем. Я не знаю новых лиц Дома-2, не видела клипа Димы Билана, не смотрела сериал Атлантида. Я не страдаю медиа-голодом, я читаю новости, пролистываю неженские журналы, хожу в кино, слушаю сплетни подруг о новой прически Аврил Лавин. Просто мне это больше не интересно. Когда-то я не могла выбрать, что лучше - ТНТ или СТС, Муз-Тв или МТВ,а сейчас в свободное ото всех время я по полчаса выбираю достойных фильм на интв.ру или родственных сайтах и усаживаюсь на кресло с тарелкой печенья. На этом мое увлечение чужими жизнями заканчивается.
Смотреть телевизор как-то пошло, некультурно, особенно вечерние программы канала НТВ в выходные. Помните, раньше НТВ был едва ли не самым главным и свободным телеканалом страны, потом поменялось руководство, выгнав самых лучших и любимых ведущих, и набрал новых, которые штампуют программы вроде Профессия-репортер. НТВ больше не раскрывает нам глаза на ужасающую правду жизни, не раскрывает хитрые правительственные планы и не бунтует против нововведений, канал стал,как говорится, попсовым. В каждом выпуске - лицо очередной поп-звезды, в каждом выпуске - тема о самых грязных скандалах в жизни этих звезд за последнюю неделю, в каждом выпуске - черная история про того, кто больше не угоден власти.
А люди смотрят, сидят вечерами перед экраном, тратят по 3-4 часа времени, чтобы узнать, с кем на этот раз переспал Влад Топалов, на кого свалился кроссовок Димы Билана и какой размер члена у Филиппа Киркорова. Растут рейтинги, поднимаются цены на электроэнергию, а я сижу перед монитором, смотрю Суини Тодда и пью чуть горячий чай с ватрушкой.

Мы приходим на их могилы и приносим им цветы, которых они никогда не смогут потрогать, понюхать, помять их лепестки в руках. Мы разговариваем с ними 15 минут, выкладываем все о себе, новой работе, новой жизни, новом президенте и старом горе. Мы трогаем землю руками, поправляем крест, красим забор, мы оставляем кучу следов и знаков, что эта могила - обжита, что у нее есть хозяин. А меж тем они лежат у нас под ногами, груда костей заколоченных в новомодный гроб, в иссохшейся одеждеи совершенно неживых. Кладбища - просто хранилища чужих костей, которые давно потеряли душу, память, способность понимать. А мы все также приходим из года в год, из месяца в месяц, сажаем вишню у калитки и смотрим, у кого из соседей лучше покрашена ограда. Мы ставим каменных ангелов, лучшие фотографии, самые дорогие венки,а внутренне злорадствуем, мол, вот, у вас с правого краю могилка-то не такая ухоженная и крест всего лишь деревянный, а мы с нашим ангелом видны всему кладбищу.
Мы воскрешаем наши воспоминания только когда приходим. А выйдя за порог тут же забываем, идем в дорогие бутики, клубы, коверкаем чужие фамилии и пишем на замерзших стеклах неприличные слова. И гордимся собой, какие мы хорошие, иногда вспоминанием о старых костях, лежащих за пределами нашей жизни. Всего лишь о костях.

Я никогда не видела разбитых сердец. Не держала их в руках и не чувствовала их биения. Я видела треснутые, посыпанные пенопластом, вязкие, как пуддинг, но никогда не разбитые полностью. Я никогда не видела настоящих слез из-за расставания, я видела только слезы жалости к себе. Я не видела похорон памяти о ком-то, я видела загнанные в угол воспоминания, звенящие напоминалки в ежеднвниках мозга. Я не видела желания смерти, только желание, чтобы спасли и пожалели.
Все, что я видела - настоящая любовь, пронесенная через всю жизнь, взаимная и закольцованная.
Может быть именно потому, что я так мало видела, мне так трудно принимать ненастоящие чувства, разговаривать с ненастоящими людьми и одевать ненастоящие маски?

Выросло и вправду ё-мое. Ё-мое не умеет готовить, точнее умеет, но как то сумбурно очень и творчески. В размазне вместо яичнице ё-мое видит аналог "Последнего дня Помпеи" и даже с точностью может ткнуть на какую-нибудь колбасу, высовывающую свой черный как уголь кусок из бело-желтого месива, и назвать этот кусок одной из падающих скульптур на картине. Ё-мое даже убираться не умеет. Вроде уберется, а через 15 минут снова грязь вокруг. Приходится искать подруг, которые пришли, насорили и убежали. А когда подруг и вовсе ё-мое не ждет, топо компьютерному столу валяются семечки, на полу бумажки важные,а на столе каллиграфические жкзерсисы в виде примеривания новой подписи. Еще у Ё-мое куча неиспользованных тестов на беременность, лежащих просто так и без дела, для раздачи подругам в периоды их пред-пмсной паники. Ё-мое категорически отказывается ладить с людьми. С животными и то проще. А люди - это страшно как-то, скажешь им что-то не то,они обидятся. Сидит ё-мое и боится рот раскрыть,а раскрывает и вправду выплывает "что-то не то". Хотя людей рядом с ё-мое много. Они всегда ждут "чего-то не того" и обижаются. Ё-мое обожает свое отражение. В зеркале,в воде, в тюнингованной ауди. А как вглянет на фотографии,сделанные у того же зеркала или ауди, так за сердце хватается. У Ё-мое куча карточек. Кредитных,например,из разных банков. И на каждой карточке какая-то сумма на счету лежит,а какая, ё-мое уже и не помнит, как и пин-коды к карточкам. И дежат карточки в разбухшем кошельке, ждут своего часа, когда же ё-мое обнаружит в ящик своего стола напоминалки с пин-кодами. У Ё-мое даже волосы не такие. И взгляд не такой. Ё-мое кажется, что взгляд очень милый и можно было бы,если поднапрячся, сойти за милого наивного человека. А случайные знакомые под взглядом Ё-мое тушуются и бормочут, что слишком взгляд сильный и выдержать сложно. Ё-мое даже директора своего бывшего взглядом доставал всегда. Сядет, смотрит на директора, пока тот готовится к нотации какой-то, а потом директор поднимает глаза и сникает весь. И Ё-мое сникает - нотацию не послушал, монолог директорский своим "извините" не перебил.А волосы у Ё-мое не такие, потому что мыть их не умеет. Вымоет, надраит до блеска и скрипа,а потом сядет на пол и вытрет весь ковер головой. А потом извиняется перед волосами, мол, с кошкой играли в советского лазутчика. Стихи читает иногда. Танцует часто. Перед зеркалом крутится. А хотели, чтобы над учебниками корпело Ё-мое, чтобы в обществе крутилось. Черти что растет. Ветренное, спокойное как танк,даже в резюме пишет "стрессоустойчива", потому чтоправда это. Не врет Ё-мое почти никогда. Кроме вопросов "где была". И живет ведь. Дышит. Думает иногда. Долбит пальцами по клавиатуре.

Феномен рекламы всегда заключался в том, что ее создатели всегда подстраиваются к запросам потребителя и его материальному благополучию. Поэтому, если в каком-нибудь Южном Бутово мы видим рекламы магазинов Копеечка-Пятерочка-Фамилия, то на Рублево - Успенском шоссе, при приближении к Барвиха Luxury Village и Жуковке мелькают рекламы Дягилева и прочие биллборды, на которых главными словами считаются VIP, класс, статус, эксклюзив. Такой рекламы, как в самой Барвихе, наверное, нет нигде. Идолопоклонничество магазинам Prada, Dolce, Bentley и другим маркам у них перерасло в музей под крышей, где можно все-все купить за баснословные деньги, но это все-все такое страшно красивое, что и трогать-то руками страшно.
Есть еще феномен ночной Москвы. Ночной Нью Йорк, Париж, Лондон - ничто не сравнится с жизнью ночной столицы. Только потому, что столица именно живет. Ночная жизнь - все эти клубы - это маленький мирок для избранных, где те же сплетни, склоки, влюбленности, где ходишь в клуб только потому, что там тусуется твоя пассия, где разбиваются на разные компании по интересам и существует определенная манера поведения, чтобы не быть отвергнутым той или иной компанией. Глянцевые мальчики и девочки с неизменным луи вьюттоном всегда ненавистны середнячку, тому классу людей, что разгуливают по Москве днем, они готовы любую блондинку с чуть надутыми губками разорвать в клочья. А на деле, скажу я вам, все эти блондинки, надутые губки и невинные лица всего лишь маски. Многие девушки за счет того, что получили в сотни раз более лучшее образование, чем кто-либо из середнячка, намного умнее, воспитаннее, элегантнее, они знают манеры и 3 языка, умеет различить вилку для рыбы от вилки для салата, прочли и Буковски и Достоевского, видели Мариинский балет и слышали Паворотти в живую. Да, они одеваются в дорогие марки и ходятв хорошие салоны красоты, но почему бы нет? Бренды диктуют моду, брендовые вещи сидят в сотни раз лучше какой-либо кофточки из Охотного ряда, а хороший стилист сможет придать больным волосам здоровый вид и несеченные концы. А клубы - клубы это жизнь. Это что-то вроде ВДНХ для эмо, футбольного поля для фанатов, фабрики-звезд для малолеток. Такая же естественная среда обитания, куда просто многим закрыт вход.А ненависть к глянцу - это всего лишь зависть. Люди всегда ненавидят тех, кто богачее или успешнее.

-----------------------------------------
P.S. 29го числа уезжаю от вас аж до 2го марта в теплые страны. Я надеюсь,вы будете плакать и скучать, а я буду тоже скучать, наверное, и стараться иногда заходить.

Надоел ты мне, Леша, хуже горькой редьки. Хотя редьку я люблю - с медом - когда болею. Значит, хуже хрена ты мне надоел, потому что хрен я вовсе не ем.Смотри, сколько постов тебе было посвящено с одним только ценным указанием "отстань от меня".И ведь не отстаешь,а прилипаешь еще больше, хуже чем пиявка, потому что пиявки лечебные и кровь отсасывают плохую, а ты питаешься моими нервами и мучениями.
Ты хоть Мишку пожалей - у него скоро уши в трубочку свернуться от постоянных рассказов "что же Леша натворил на этот раз".Мишка, конечно, улыбается и ржет, но это вовсе не от того, что ему интересно безумно, какой очередной выверт ты сделал. А потому, Лешенька, что Мишка друг и знает, не улыбнись он и не поддержи меня, я ему выволочку попытаюсь устроить, обижусь, уйду в инвизибл или трубку кину.
Хотела с банным листом тебя сравнить, но баня у меня вызывает только положительные воспоминания, а когда будущие знакомые мне представляются "Леша",я аж содрогаюсь от ужаса. На Рождество мы с девчонками гадали, выбежали на улицу и начали у прохожих спрашивать, как их зовут. Ты не представляешь, как я боялась, что пузатый мужик с собаченкой скажет мне, что его Лешей зовут.
Я даже не знаю, с чего начать весь тот список вещей, слов, действий, что меня в тебе бесит, выводит из себя, что заставило меня тогда в сентябре тебя бросить. Нормальный мужик после диалога о том, что ты меня недостоин и встречаться будешь только с колхозницами, дал бы мне по морде и ушел бы раз и навсегда. Да и не только после этого диалога. После того, как я тебя трусом, слабаком, бабой и мудаком называла, - после этого точно бы ушел. И еще бы плюнул в меня . А ты приползаешь на следующий день, то пьяный, то трезвый и начинаешь разливать свои сопли, мол, прости-извини, люблю-не могу.
О каких отношениях ты вообще говоришь? Ты как себе представляешь это? Может у тебя и будут отношения, но думаю, скорее с пациентками Кащенко, нежели со мной, потому что я их совсем не хочу. Я не хочу даже представлять, что когда-то рядом со мной будет такой, как ты, весь липкий, приторный, невозможно спокойный. Из Сибири ты, говоришь? Так езжай в Сибирь,в тайгу, на Чукотку к белым медведям. Скройся в Японии, Китае, КНДР, где угодно, лишь бы я больше тебя не видела и не слышала.
Я могу рассказать все то, в чем ты так виноват. Хотя что рассказывать, тут всего 2 слова - ХВАТИТ ПИЗДИТЬ. Ты 21го вроде во Владивосток должен был уехать на соревнование по дзюдо. Наверное, ты нашел на вокзале ноутбук, в поезде - вай фай, и теперь ежедневно, точь-в-точь по московскому времени, сидишь в инвизибле в Интернете и просматриваешь мой дневник. Что ты тут найти хочешь? Подробности личной жизни или еще что? Может, палишь всех особей мужского пола, заходящий на эту страничку? Читаешь комментарии и покрываешься плесенью, что с кем-то общаюсь,а не ушла в монастырь, как ты бы мечтал? Хватит уже. Можешь читать сколько угодно и что угодно. Только не забудь, что моя жизнь никогда не пересечется с твоей. И всю ту лапшу, что я с мая месяца вешала тебе на уши, можешь снять с ушей и скушать под майонезом.
Я тебе могу рассказать о первом впечатлении. Помнишь,я тогда еще ссорилась с Никитой и Кириллом? Плакала даже, а потом с Никитой сошлись и было у нас что-то вроде амор, хотя и не амор совсем, просто так. Так вот первое, что пришло мне в голову было то, что с тобой я буду только дружить, потому как мальчики с подобной внешностью и отеческой манерой поведения меня никогда не интересовали. В тебе нет даже доли сумасшедшинки, доли обаяния. Все, что в тебе есть - это одно вранье, вранье и еще раз вранье. Профайлы виртов-девочек,что ты создавал, выдумал себе сначала одну сестру, потом вторую,третью, лучших подруг, друзей, работу в ФСБ. А сам не знаешь, как проехать на Лубянку. Не смеши меня. И водитель из тебя плохой. Хватит врать, что рейсингом занимался - тебя в машине даже музыка отвлекает, вцепишься в руль, глаза выпучишь и давай шугаться проезжающих машин, как бы они твою консервную банку не задели.
Я надеюсь, ыт после этого поста наконец осознаешь, что пора бы уже начать свою жизнь, а не жить моей. И,кстати, пост открыт для твоего супер-мега-ника на Ли.ру. А для сторонних людей, только зарегистрировавшихся закрыт. Чмаке. Без лафке. Адьос, аривидерчи, буэнос ночей, гудбай, прощай и все-все-все синонимы на всех языках мира.

А моя чашка чая стынет. Скоро, наверное, инеем покроется. Твоя давно остыла. И чай в ней стал мутный-мутный, покрытый какой-то пленкой, в которой можно увидеть свое отражение. А я каждые 30 минут чайник включаю - чтобы вода постоянно была горячей. И курю, одну за другой.Сначала свой Парламент Лайтс, потом Викины забытые Вог с ментолом. В пепельнице гора бычков, на часах 17:25,а чай уже совсем остывший, даже у меня в чашке. Я и чайник включить забыла - пусть стоит, пусть вода медленно умирает в нем, пусть скучает так же, как и я.
А потом вдруг 17:30,и в двери поворачивается ключ. Дергаешь ручку на себя, так привык, что у тебя дома все в твою сторону открывается, а у меня все наоборот, сикось-накось, неправильно. Неправильно для тебя, но хорошо для меня - видишь, какая разница.
Входишь, занося с собой крепкий январский крещенский мороз, плюхаешь сумку с вещами на ковер и даже не смотришь на меня и чай. Вода в чайнике съеживается, азмерзает, превращается в осколки льда. А я сижу и смотрю на тебя и думаю, что я так ждала, так ждала. А ты стоишь невозмутимо и разговариваешь по телефону. Растегиваешь куртку, срываешь ботинки и идешь по коридору в гостинную. Наверное, свет там зажигаешь, включаешь телевизор - я уже не слышу ничего, я вся в своей тоске, скуке, все пережевываю, зачем я так ждала тебя, зачем писала, зачем-зачем-зачем, столько зачем,а ни на один нет ответа.И я выбрасываю эти зачем, выливаю чай из твоей чашки,а свой допиваю одним глотком. Кипячу снова воду в чайнике - для себя уже, не для тебя. Я уже ничего не жду, даже взгляда. Просто отодвигаю ногой твои ботинки посреди коридора и ухожу в спальню. И просто сплю. Без зачем, без звонков, без смс, без наконец найденных и очень нужных тебе вещей, просто сплю, чтобы проснуться завтра, увидеть на старом тополе в окне снеги разбежаться по своим делам, по своим зачем, по своим ответами на эти зачем. Без продолжения, без хэппи и не очень эндов. Даже без общей воды в чайнике. Вода моя и скучала она тоже со мной. А чай твой - он остыл. И не нужен уже.

Она умирала долго.Она умирала, а я держала свою руку на ее пульсе, чтобы чувствовать ее смерть подушечками пальцев.
Когда пульс остановится, мне станет некого ненавидеть и пройдет злость раз и навсегда. А сейчас я все еще ненавижу. Ее дыхание, ее застывающий взгляд, даже этот пульс, который хочется выцарапать ногтями из ее запятья и вышвырнуть в раковину, пусть бьется там, чем под моими пальцами.
Я почти не дышу - чтобы не пропустить ее вдохов и выдохов. Я даже зажмурилась от предвкушения, меня все бьет нервная дрожь, руки трясутся так, что рукоятка пистолета ежесекундно цокает об пол.
Она все не умирает,а я проверяю пули в барабане пистолета. Ставлю его снова на предохранитель, вытираю об свитер след потных ладоней. Я ненавижу последние минуты.
На полу вибрирует телефон, переползает с одной дощечки паркета на другую, на экране дисплея высвечивается чье-то имя. Но от адреналина мое зрение вдруг притупляется, буквы расплываются,и я не глядя беру трубку.
Весело говорю Алло, плечом зажимая телефон,а свободной руков - ее рот, чтобы она не пищала и не молила о спасении.
Я говорю так, будто бы ничего не произошло. Рассказываю о произошедшем за день и даю советы на всякий случай. Пульс затихает в моих пальцах, дыхание становится все реже.
Кошка входит в комнату, потягивается, затачивает когти об порог и лениво обходит ее. Обнюхивает ее волосы, одной лапой наступает в кровь, быстро отступает и облизывает лапу. Потом садится рядом со мной и начинает мурлыкать.
Под моей рукой не слышно ничего. В трубке веселый голос подруги, у ног мурчание кошки, а под рукой ни одного стука, ни одного вздоха. Я кладу трубку. Отпихиваю кошку. Снимаю руки с пульса. Вытягиваюсь во весь рост. Сладко зеваю и иду в ванную мать испачканные пальцы. Хватаю со стола скатерь, накрываю ее и пистолет вместе с ней. За окном темнота и волшебная луна. Теперь я свободна.

Пока я плакала, весь мир расцвел. Я открыла глаза, улыбнулась сквозь слезы и потянулась руками к почкам на деревьях, еще не лопнувшим, но грозяшимся разорваться прямо в моих пальцах. И плакать стало как-то неуместно.

Странно, как так можно взять и забыть человека? Мы даже старых игрушек не забываем - а тут человек, из плоти и крови,с которым ты делился чем-то. А потом выкинул из папки мемориз.
Самое ужасное - это когда тебя забывают. Не общаются несколько недель,а потом раз - и забывают.Хочется ударить. Не поговорить,а врезать так сильно сильно в нервное сплетение и уйти без каких либо чувств.