Исходное сообщение Интересные_Блоги
Но это - моя несправедливость, мое неприятие реальности. Я бы и хотела изменить что-то, но это не в моих силах. Это не касается меня и я живу дальше, покупая кофточки в фирменных магазинах и продукты первого сорта. Я спокойно иду по улице, хотя иногда и опасаюсь напороться на каких-то маньяков. Я смотрю по телевизору, как идет полемика в нашем правительстве и не могу скрыть улыбку. Ведь все это так глупо. Где-то там, дальше, люди лишены этого. Но я не могу думать об этом каждый день, так как это не моя жизнь. Справедливости фактически нет. Мы сами ее себе внушаем и нам решать: биться головой о стену, с которой ничего при этом не случится или жить дальше, стараясь изменить не только свою жизнь. Пусть не глобально. Но изменить.
Если вы не сведущи в монастырских или просто в церковных обычаях-традициях, то наверняка спросите: "Почему если монах или монахиня, то сразу мужеложник-алкаш или лесбиянка-послушница"? Да потому что помимо противоестественности аскетизма (на всю жизнь) как такового, причащение миллионов людей к алкоголю с первых дней жизни и до смерти, причем прибегая к образу Христа... Так может поступать только извращенный ум. То есть дегенераты! Ведь сами подумайте что творят сие ироды. Ведь дети от рождения пробуют алкоголь, так как во время причащения, идущего сразу после крещения, его "родимого" и употребляют! Вы скажете: "Да как может ложка вина привить зависимость молодому, растущему организму? Да бред это все!" Да только я не говорю о химической зависимости. Мы вам ОРЕМ ВО ВЕСЬ ГОЛОС О ДУХОВНОЙ КАББАЛЕ!
Истоки русской магии
"- Почему ты идёшь не под зонтом, а рядом с ним?
-Он загораживает мне небо. И вообще, это наши личные с ним отношения, я держу его в руке и помогаю выполнять предназначение. Он доволен. Я довольна."
[490x240]
ПОНРАВИЛОСЬ? СОХРАНИ В ЦИТАТНИКЕ!
Когда в городе еще не завыли сирены, я уже все знал.
Знал потому что - много таких "потому что" было вокруг меня. Прикосновение холодного ветра к открытой шее, будто кто-то мертвый тронул ее ледяными пальцами. Скрип трамвайных колес на стыке рельсов, крик вороны в темнеющем небе. Пульс горящих окон: затухающий, рваный. Последний.
Я вышел из трамвая, дошел до набережной и сел на первую попавшуюся скамейку. Закурил и закрыл глаза, чувствуя, как волоски на руках встают дыбом, точно превращаясь в мелкие острые иголки.
Сирены раскололи вечер надвое – время «До» и время «После», которого оставалось так мало.
Четырнадцать минут.
Их хватит на многое, если, конечно, не жадничать. Тратить по минуте. Закрыв глаза, я сидел и слушал, как мир вокруг меня стремительно сжимается. Он был уже мертв, но еще не понимал этого. И только отдельными искрами в нем, как в остывшем костре, светились те, кто никуда не торопился.
14 минут
- Атомная тревога! – заревели вечно молчащие динамики с фонарных столбов. – Атомная тревога! Это не учения! Внимание! Немедленно укройтесь в ближайших убежищах!
Он вздрогнул, потому что как раз стоял под рупором. Растерянно огляделся, ненужным уже движением прикрывая букет от ветра. И тут же увидел ее – она бежала от автобусной остановки, спотыкаясь, взмахивая сумочкой. Не отрывая глаз от его лица. Он следил за ней, и все другие прохожие казались угловатыми картонными силуэтами, покрытыми пеплом.
- Господи… Как теперь-то? – сказала она, схватив его за руку.
- Возьми цветы, - сказал он.
- С ума сошел? Какие цветы? – крикнула она.
- Возьми, - сказал он, - и отойдем, а то затопчут. Пойдем лучше в переулок, погуляем. Как раз успеем дойти до нашего любимого дерева.
Она вдруг успокоилась.
- Обещаешь?
- Конечно, - он улыбнулся, чувствуя, как все внутри леденеет от страха.
13 минут
Он выстрелил три раза и увидел, как директор оседает в кресле, дергаясь сломанной куклой и брызгая кровью - с шипением, как сифон.
- Nothing personal, - буркнул под нос, - just business…
Прицелился в секретаршу, которая стояла у двери кабинета на подгибающихся ногах, но передумал. Подойдя ближе, киллер аккуратно выдернул у нее из-под мышки кожаную папку.
- Бегите, - посоветовал мягко. Тут же заметил, что случайно испачкал штанину черных джинсов пылью, похлопал по ней ладонью.
- Бегите, правда. Может, успеете, - посоветовал еще раз и вышел.
12 минут
Старик сидел неподвижно и глядел на шахматную доску, где его черный король жался в угол, под защиту последних фигур. Его противник, если так можно было назвать старинного партнера по шахматам, только что откинулся назад, захрипел и упал со складной табуретки, царапая руками пиджак напротив сердца. Они встречались здесь, на Страстном бульваре, каждую пятницу – вот уже тридцать лет. Хороший срок.
Старик посмотрел вокруг. Где-то слышались гудки, звон стекол и скрежет бьющихся машин. Он проводил глазами странную пару – мужчину с острым худым лицом и его спутницу, прижимавшую к себе букет цветов. Мужчина обнимал девушку за плечи. Их взгляды скользнули по старику, не замечая.
Он поглядел на доску, потом, покашляв, вытянул худую руку и холодными пальцами аккуратно уложил короля на черную клетку.
11 минут
- Интересно, а если я сейчас уйду, не заплатив – вы меня арестуете? – Сергей повертел в пальцах золотую печатку, потом поглядел на продавщицу за витриной ювелирного салона. Она его не услышала – стояла с белым лицом, и трясущимися руками бесконечно поправляла и поправляла кулон на шее. «Мама, ма-а-а-ма, хватит, ну хватит!», - вторая девушка визжала в углу, но сирены заглушали ее голос. Охранник тупо поглядел на Сергея, потом вдруг сорвался с места, подбежал к визжащей продавщице и два раза сильно ударил ее по лицу.
- Заглохни, сука!
- Нехорошо, земляк, - улыбаясь, громко сказал ему Сергей. Он надел печатку на палец и сунул руку в карман дорогого пальто.
- Че? – заорал охранник, двигаясь на него. Сергей увидел капли пота на лбу, и секунду разглядывал их, думая о том, что печатка сидит на пальце как надо – не жмет и не болтается. Потом достал из кармана пистолет и выстрелил охраннику в лицо.
10 минут
Они сидели в остановившемся трамвае и передавали друг другу бутылку коньяка.
- Плохо получилось, - сказал Андрей. Он попытался улыбнуться, но нижняя челюсть прыгала, и лицо белело с каждым глотком, - неохота так умирать.
- Может все-таки учения?.. – возразил
Все начинается с Бега... С безумного стремительного бега в Жизнь, подобного истинному полету... Бега в никуда и одновременно навстречу всему. Что-то внутри зовет вперед, и зов этот слишком силен на первых этапах, чтобы противиться ему. У начала Пути толкуться целые толпы: все стремятся вперед, нарочно и случайно подставляя другим подножки, падают, подымаются вновь, обгоняют одних и, схватив за руки, тянут за собой других... Кто-то бежит быстрее, обгоняя всех и вдруг, выдыхаясь, бессильно падает вниз, кто-то отчаянно пытается сберечь силы... Но удастся ли?.. Ведь здесь не действуют законы физики, и дальнейшее движение вперед зависит лишь от внутренних сил. Можно бежать бесконечно и не упасть, можно идти и быть раздавленным теми, кто спешит следом, или просто устать...
Здесь главное воля, желание и готовность бежать вперед. И скорее всего - вопреки всему... Но это есть не у всех, и не все готовы наступать на горло себе и другим ради продвижения в неизвестность. И с каждым последующим шагом бегущих становится все меньше: кто-то переходит на шаг, кто-то останавливается, в сомнении оглядываясь назад, вглядываясь в лики Прошлого, кто-то падает и уже не встает, постепенно обращаясь в пыль под чужими ногами, а кто-то... поворачивает назад. И даже странно, что идти назад, фактически навстречу остальным, оказывается проще, чем двигаться вперед... Но здесь же не действуют привычные материальному миру законы... Многие отстают, отстают безнадежно... И даже те, кого ты вел за собой, раздражено выдергивают руку и просят оставить их, дать передохнуть. А ты один не хочешь останавливаться... Задыхаясь, чувствуя привкус крови во рту, закусывая губы и сжимая кулаки, глуша боль в разбитых ногах, несешься вперед, навстречу неизвестному... Навстречу себе?.. Не хочешь остановиться... А может, боишься? Или уже просто не можешь?.. Бег будто стал еще одной стороной твоей сущности, и ты не можешь даже помыслить себя в ином существовании. Приходит миг, когда оборачиваясь по сторонам, ты замечаешь, что вокруг не осталось никого. Что ты один... Никто не догоняет тебя, и впереди не мелькнет ничей размытый силуэт. Даже ты сам не оставляешь следов в пыли, которой, возможно, стали твои предшественники. И тогда ориентиром тебе становишься ты сам. Но как же сложно оценивать себя таким образом, ведь даже единственный спутник - твоя Тень то несется впереди тебя, то вдруг поворачивает вспять, а то и вовсе исчезает, и ты продолжаешь свой Путь в полном одиночестве... Может показаться, что ты бежишь на месте или вовсе сбился с Пути, но мы ведь сами создаем свой собственный неповторимый Путь и лишь нам решать, где он сольется с другим, где оборвется и оборвется ли...
Но нельзя забывать, что Путь принадлежит странному многомерному пространству, и продвигаясь одновременно в миллирдах системах отсчета, в миллиард первой ты стоишь на месте...
"Человечество - удивительный вид. Оно умудрилось организовать само себя в пищевую цепочку и узаконить такой порядок вещей. Поглощение особи особью сопровождается ритуальными фразами «ничего личного», «это бизнес», «ты знал, на что идешь» и т.п. Причем поглощение может быть не только физическим. Точнее, чисто физическое поглощение - это варварство и моветон, так никто уже не делает, кроме папуасов в самых заброшенных уголках мира. Так что поедание в основном приобретает мучительные метафизические формы, приносящие гораздо больше прибыли и удовлетворения поедателю, нежели простое употребление индивидуума в пищу. Ментальное и экономическое пожирание - вот под какими знаменами пройдет этот век. За всей высокотехнологичной мишурой никто не разглядит пищевой пирамиды.
Знаете, папуасы-канибалы почестнее будут."