всем привет!я стараюсь чащ е заходить в дненвик но не всегда это получается!
Измени своей манере,
И, как прежде, не спеши
Мне б унять, по крайней мере,
Мельтешение души.
Мне б поверить, на мгновенье,
В силу тайную стихов,
Обрести, как откровенье,
Отпущение грехов.
Буду слишком откровенна —
Отчужденьем изуми,
«Скорбь моя благословенна», —
Повторю из Низами.
С почтен
А я скажу тебе: Послушай,
Что связывает море с сушей?
Полоска берега одна,
Песок, волна, песок, волна.
Здесь все изменчиво, размыто,
Шум ветра, волн непостоянство,
И вдаль текущее пространство
По горло облаками сыто.
Что связывает море с сушей,
Песок с волной, скалу с прибоем,
И крик: Спасите наши души!
С безмолвием? Меня с тобою?
ием я к ночи отношусь,
В ней обнаружив таинство такое,
Что никогда, поверьте, не решусь
Нарушить ее мудрого покоя.
Дневные затаились голоса:
И смех людской утих, и птичий гомон,
Уже иначе шепчутся леса,
Уже озера дышат по-другому.
Трава отяжелевшая влажна,
Ручей бормочет вкрадчиво и глухо,
Струится в многозвездьи тишина,
И замер месяц, оттопырив ухо.
С почтением я к ночи отношусь,
В ней обнаружив таинство такое,
Что
Разреши мне сказать…
Впрочем, нет! Лучше я промолчу,
Лучше мимо пройду
Неулыбчиво и осторожно,
И покажется мне,
Что я сердце несу, как свечу,
И боюсь погасить,
И загадочно мне, и тревожно.
Обернуться ли?
Смелости я удивляюсь своей,
Но бежит голос мой за тобой
Потрясенно и звонко:
Разреши мне приблизиться
К светлой улыбке твоей,
А потом - отойти,
Отойти незаметно в сторонку.
никогда, поверьте, не решусь
Нарушить ее мудрого покоя.
С почтением я к ночи отношусь,
В ней обнаружив таинство такое,
Что никогда, поверьте, не решусь
Нарушить ее мудрого покоя.
Дневные затаились голоса:
И смех людской утих, и птичий гомон,
Уже иначе шепчутся леса,
Уже озера дышат по-другому.
Трава отяжелевшая влажна,
Ручей бормочет вкрадчиво и глухо,
Струится в
С почтением я к ночи отношусь,
В ней обнаружив таинство такое,
Что никогда, поверьте, не решусь
Нарушить ее мудрого покоя.
Дневные затаились голоса:
И смех людской утих, и птичий гомон,
Уже иначе шепчутся леса,
Уже озера дышат по-другому.
Трава отяжелевшая влажна,
Ручей бормочет вкрадчиво и глухо,
Струится в многозвездьи тишина,
И замер месяц, оттопырив ухо.
многозвездьи тишина,
И замер месяц, оттопырив ухо.
Дневные затаились голоса:
И смех людской утих, и птичий гомон,
Уже иначе шепчутся леса,
Уже озера дышат по-другому.
Трава отяжелевшая влажна,
Ручей бормочет вкрадчиво и глухо,
Струится в многозвездьи тишина,
И замер месяц, оттопырив ухо.