я ничего не имею против того,
чтоб пробежаться босиком по росе,
но я живу здесь, дыша парами бензина,
сидя на белой полосе...
(с)


какой-то безразмерный год. и мне приснился дивный сон.
я сидела на паребрике, размазывала слезы по щекам и курила, короткими затяжками пропуская дым в легкие. сигарета почему-то была мягкой и чуть влажной, словно после дождя...
и я сидела,плакала, и вдруг -
большая теплая и шершавая ладонь притянула мою голову к вязанному свитеру. и запах...кто-то говорил мне, что во сне нельзя чувствовать запахи. бред. это был такой запах...запах безмерно родного, понимающего человека, не дающего заглянуть себе в лицо и все-таки жестом своим дававшего понять, что "не бойся, не плачь, я рядом". и мне никогда не было так спокойно.


я проснулся днем, одетый, в кресле
в своей каморке средь знакомых стен.
я ждал тебя до утра. интересно,где
ты провела эту ночь, моя сладкая N.
(с)


у меня нет возможности писать здесь все, о чем я думаю. слишком много лишних глаз. слишком много потом будет упреков. и все же голос Майка...его отношение к жизни, его стихи, мысли...так похожи на того,другого..
тогда ему предлагали запись на хорошей студии, но он все равно решил сначала съездить домой, а потом записаться...
прилетала птичка, собрала клювом осколочки и хлебные крошки.
еще, он любит Велимира Хлебникова.


и так мы жили, так и живем,
так и будем жить, пока не умрем.
и если мы живем вот так,
значит, так надо.
(с)Майк

Хулиганила девочка, стекла била, смеялась,
Встречала свою истерику. И было ей радостно
После темных стен да разрисованных красками
Перебраться под стол и на полу уснуть,
Представляя, что спит на сухом песке.
А вокруг – везде – стеллажи дискет,
На которых – на каждой – захоронилось прошлое.

И осталось совсем чуть-чуть, чтобы выбросить
Мусор из памяти, да залечь на дно рыбой-корюшкой,
И засохнуть в иле горячем разок-другой,
Чтоб другим неповадно было лица свои терять.
А вокруг – все такие же, всем бы сейчас одно –
Стать бы рыбой, пиявкой и также залечь на дно,
Только позабыть бы, простить и успокоиться.

Колесом новоявленным время крутись-крутись!
А для девочки вечность каждая на счету –
Ни одной потерять нельзя – вдруг найдут
И камнями лежачими снова испортят все.
И не вырастет больше седая трава-мурава,
Не покроет пушистой зеленью всю кровать –
Потеряется вечность вместе со стадом снов.

Да не плачь ты, девочка! Веришь ли, плакать – грех.
Все проходит быстрее, чем подгорает суп,
Даже время, знаешь ли, с виду такое хрупкое –
Всего лишь стекляшка с горсткой песка внутри.
Не печалься, девочка, встань перед взрослыми на порог
Да с задорной улыбкой, расправив платье, читай стишок,
И они, конечно же, непременно тебя простят…

когда золотистый рассвет пробивается утром и нагло залезает в мою постель, я забываю о том, что в этом городе удивительно-серое небо. в морозное солнечное утро питерское небо белобрысое, как дешевая бумага.
выхожу в пижаме на балкон, вдыхая затертый до дыр влажный воздух и пускаю в мир свой приветственный шепот. первая сигарета - самая вкусная.
последний сон - самый запоминающийся.
и мое солнце целует меня с макушки до пят. редкое питерское солнце.
а потом я ухожу рисовать ветер и рифмовать печаль.

Немножко сонная, слегка помятая – варю утренний кофе,
Тебе, жизнь прожигающему в складках простыни.
Запах божественный. Здесь ты, конечно, профи,
Но научиться искусству кофейной волшебницы было просто.

Плен никотиновый прорван атаками поцелуев – резких,
Как всплески в текучей и очень холодной воде.
Я засыпаю вновь. Ты – невозможно подлый и мерзкий,
Пока не целуешь и пьешь свой кофе. К среде

Мы непременно перемешаемся снова – буквами на экране,
Или телами – на два или три часа (в перерывах – твои монологи).
И снова соревнования – кто из нас первым устанет.
Тело сдается первым. Общее наше тело. О, боги, боги!

Пережидая радость, пережидая усталость – плен никотиновый
Снова захватит и снова будет разрушен. Мыльными пузырями,
Совместными песнями, глупостями, атаками, серединными
Неудачами. Сожженный журавлик терпких дней оригами.

это был теплый-теплый вечер. мы взяли бутылку вина. сухого. потому что ты не спросил,какое я люблю и взял то, которое любишь сам. красное сухое. и пахло летом и солнцем. и еще твоей туалетной водой. и я подбегала сзади и целовала в затылок. а ты улыбался. ты улыбаешься, прикусывая губы. мы пришли, запыхавшиеся, за руки. такие безумно счастливые - одни, в пустой огромной квартире. и вафельный диван. мультики. бесконечные, немыслимые, сумасшедшие поцелуи.
потом...
потом ты читал мне Пелевина до трех ночи. и я заснула. заснула под аккомпанимент твоего голоса. и ты потушил свет и дышал рядом. я проснулась в семь утра. ты спал...такой невозможно милый. и делал "мня-мня" во сне. теплый и красивый. мой. потом открыл глаза, дошел до ванной, вернулся и сонным голосом спросил, не хочу ли я кофе. я отправила тебя спать дальше, и ты благодарно вырубился, уткнувшись мне в волосы. ты пахнешь моим мужчиной. ты всегда был, есть и будешь только моим мужчиной.
вот так.

В колонках играет - НАУ

танцую. босыми ступнями, прохладными пятками по ледяному полу. волосы, конечно, распущены. "я исполняю танец на цыпочках. тот, который танцуют все девочки..."(с) свеча. музыка. плавные и порывистые движения. это танец для меня одной. и еще для того, кто не спит. кто не спит и смотрит. немигающим взглядом охотника, подстерегающего жертву. папа. очень хочется просить тебя. забери, папа, забери меня. или хотя бы просто позволь. но не прошу. танцую. отбрасывая длиннющие волосы с лица. задыхаясь. танцую. и улыбаюсь, растирая слезы. этот танец - для тебя. тебе, тот, кто умер. тот, кого мы не смогли спасти. ты умер. а на твоих песнях я выросла. распевая в четыре года "Ален Делон говорит по французски...". и для меня умер друг. поэтому танцую. выплескиваю себя на полотно пола и стен. игра теней. ночь. никогда не умела рисовать. теперь пытаюсь научиться рисовать телом. оно, оказывается, очень пластичное. "А ты танцуй, дурочка, танцуй. И улыбайся.."(с) танцую.

В колонках играет - Комитет охраны тепла

-А где же люди? - вновь заговорил наконец маленький принц. - В пустыне все-таки одиноко... - Среди людей тоже одиноко, - заметила змея. (с) мы так ждали весны, а попали в январь. точнее, в февраль. два летчика подарили мне много света - американский и французский, Ричард и Антуан. на нижней полке стоят плюшевые хаттифнатты, которых Кошка привезла мне из Швеции. и, черт побери, приручить меня очень просто. больше не поддамся. лучше одной, чем когда больно. завтра капельница. тем лучше.

В колонках играет - Чиж - "Рожден, чтобы бежать"

сердце сбоит. снова. новый клапан недавно ставили, поэтому следующая операция не скоро. а оно сбоит. сука. дышать больно. на моей полке с книгами - сплошные стихи. Блок, Ахматова, Мандельштам, Молочникова, Хармс, Вознесенский. *И не читай Вознесенского вслух - это очень смешно...(с)*. мои любимые два тома - Фрай "Энциклопедия мифов". Набоков, от которого я без ума с нашей первой встречи. о да, еще Пастернак. и еще так много нужно принести в эту новую квартиру... я все-таки спряталась. спряталась от всех. это не ЖЖ где все друг друга знают, и не дайри, где то же самое. здесь - моя ракушка. здесь я когда-нибудь осмелею и напишу про Саню. может быть, даже сегодня. потому что сны. потому что я вдруг поняла, что если он вернется, то не узнает меня. потому что два месяца счастья я никогда ему не прощу.

я бы, не задумываясь, продала душу кому-нибудь всемогущему. только бы она больше никогда не кашляла, только бы никаких ПД и пластмассовых ложек, запоев матери, кошмаров и болезней в ее жизни. я бы, не задумываясь, умерла, только бы у нее все было хорошо. только бы она больше не твердила, что не желает жить. у меня ледяные руки. сигареты закончились. и ни-ко-го рядом.

ненавижу расставлять точки. одно дело - многоточия,другое - точки. но острой иглой сидят в памяти слова "...будто я такая крутая тетенька, и мне есть, что сказать после этих трех точек"(с) я ведь тоже совсем не крутая тетенька. и "Утена" закончилась печально. этот дневник - не вся моя жизнь. а я совсем не знаю,какая у меня жизнь. она мне нравится, в любом случае. совсем не получается разобраться в себе. заглушить память. скользкую стерву-память, которая сначала поддается на уговоры, а потом вдруг взрывается чередой кошмаров. Сайана не вернется домой в Занебесье. у нее будет другой дом. и в нашем доме все всегда будет хорошо. никто из них так и не запомнил ни одного моего имени. даже Саня. они просто взяли и придумали новое, обозвав меня Маленькая. так забавно. казалось бы - зачем мне эти воспоминания? но тогда я была счастлива. и эти два месяца счастья никогда ему не прощу. и письмо Славяну так и не отправила. февраль - начало. март - продолжение. апрель - завершение. февраль - Водолеи и Рыбы. отец и я. февраль - горечь послевкусия, если произносить это слово вслух. у меня все прекрасно. задыхаюсь.

мне не понять,
чего ты сегодня хочешь.
впрочем,
давай многоточий
больше не ставить.
где-то в истории ICQ
потерялась скупая строчка:
I love you more, then you'll ever know.
вот на этом давай и закончим.

мне не узнать -
ты слышишь или не слышишь.
лишь бы
это переплетение
выжечь, выжечь
без сожаления и твоего согласия.
тише, пожалуйста тише,
здесь и так слишком громко.
мне, кажется, сносит крышу.

вот ведь загадка -
что ты на это скажешь.
думаешь, важно?
ни капельки, ни секунды.
все будет также,
как хочешь ты, ведь для этой песни
сезон закончен,кораблик бумажный
ножницами порезан.
на полке пыльной твоей -
тлею сухой гуашью.

просыпается зависть. зависть к тем, кто умеет бить. стоит ли учиться этому? почему-то мне кажется, что бить умеет каждый. если захочет, конечно. я знаю, что если захочу ударить - ударю так, что не каждый оправится. бить словом - это вообще очень человеческая способность. Сай просто будет смотреть на полу юри, курить, тихо поплакивать о своем и ждать мыльных пузерей, которые принесет добрый человечек. Сай будет тайком от мамы вынимать из руки иглу переносной капельницы, прогуливать процедуры и целоваться с Ветром.
а потом вдруг начнется весна. такой сумасшедший, яростный март, который привезет на заленом длинном поезде одессита с темными глазами. одессит будет невысоким и очень заботливым. он, как всегда, испугается, когда Сай упадет в обморок и будет кормить мороженым. а потом снова исчезнет на полтора года. так много друзей, так много, и так мало тех, кто забудет о себе и просто посидит рядом, когда я задыхаюсь, погладит по голове и подождет, пока пройдут судороги.
"эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки..."(с)
замените мне батарейки. я так устала быть обузой. и в то же время так устала решать чужие проблемы. стеклянный человек сказал бы "а кто решит ее проблемы, если не она сама?". сама-сама-сама...
"и ни слова - о любви. и ни слова - о надежде..." (с)
ни капельки не осталось. просто не ждать. просто научиться не ждать. ведь глупая Сай вечно чего-то (кого-то?) ждет. приедет Анн. моя нежная, кашлящая Анн. я вылью на нее все свое тепло, без остатка, без надежды снова заполниться. я буду целовать ее холодные ручки, маленькие-маленькие, буду снова чувствовать запах ее белоснежной шеи, пахнущей пудрой...на две недели буду не одна. потом она уедет и снова оторвет кусок меня. рано или поздно я вся останусь там, в Костроме, рядом с ней, а здесь уже будет какая-то другая девочка. или даже ее уже не будет, кто знает.

я жду тебя при свечах
в заснеженном тусклом городе.
среди новостроек забытая,
грею свечу на земле.
и мне...
так бесконечно холодно,
что закричать бы, да,
как во сне - ни крика, ни звука, ни вздоха.
я жду тебя при свечах
во дворах-колодцах в обнимку с трубами.
в кошмарах себя потерявшая,
храню свои сны для тебя,
и февраля...
никак не дождаться мне.
а до весны, как будто,
рукой подать.
я жду тебя при свечах
на льдине реки Фонтанки,
словно действительно думаю,
что дождусь.
и пусть...
ты не услышишь,
но не живет невский
без твоего голоса.
я жду тебя. при свечах.

В колонках играет - Наутилус - "Падший ангел"

если говорить о том, кто я есть, то, пожалуй, лучше молчать. или сказать "я есть" - этого будет достаточно. многочисленные имена - это всего лишь условности, с помощью которых люди отличают меня от своих знакомых. Даша или Сайана, Ветер или Дождик, Маленькая, Малыш, и проч. - ничто иное, как попытка втиснуть меня в рамки своего мирровоззрения. сама я предпочитаю, чтобы меня называли Сай.
в моей жизни слишком много смерти. говорят, человек за свою жизнь, в среднем, попадает на похорошы не больше семи раз. на моем счету уже больше десяти. и, наверное, это не страшно, потому что если человек уходит, значит так надо. пусть больно, пусть страшно и горько. поэтому я давно не боюсь смерти.
научиться радоваться очень просто. получать удовольствие от мелочей - от запаха чая, от солнца, от того, что кошка храпит совсем рядом. самая большая радость - радость до слез - это когда смеются дети. дети - это самое прекрасное, что могут сделать люди))) еще - мыльные пузыри. небольшие прозрачные шарики, разноцветная пленка, которую можно наполнять как воздухом, так и сигаретным дымом.
сигареты - зачастую спасение. без них у меня не получилось бы пережить многое. да, это вредно для здоровья, но если бы оно было, то, возможно, я бы и стала о нем заботиться. сколько раз я вылезала из цепких лапок болезней, столько же готова вылезти еще. и за два с половиной года курения, ни разу не возникло желания бросить.
еще много всего. большая часть меня - в стихах.
и я хорошая) знаю это и не стесняюсь этого)