Артём Петров похож на шмеля. В своём чёрном свитере с жёлтыми полосками, небритый, с тихим басистым голосом... Точно шмель. Полный шмелиного обаяния.
Смотрю в зеркало и думаю: а я-то на кого похож? Увы, сравненье не в мою пользу. Видимо, всё-таки на кузнечика, как ни прискорбно. Да, что-то такое неконкретной формы, зеленоватое... Шевелит усиками, бумажками шуршит. И с завистью поглядывает на шмеля.
Очень трудно в нашем мире жить со смыслом.
Тот, кто не смирился со своей ролью, со скромным набором возможностей, тот, кто ищет смысл своей жизни, обречён на страдание.
Такие люди не ценятся. Они выбрасываются, как непригодный материал. Очень похоже на "Матрицу". Мы воспринимаем этот фильм, как фантастику, а ведь это наша жизнь. Только конец там фантастический: один человек, якобы, может всё изменить -- хаха. Это уже красивая сказка. Это чтоб люди были спокойнее, радостней. Потому что капелька надежды нужна каждому, чтобы жить, вырабатывать энергию.
На самом же деле, кто пойдёт против общества -- сгинет, бесславно и бессмысленно.
Как же жалко выглядит человек, проклинающий мир, в котором живёт, общество, частью которого является. Да, выходит, я жалок. Неприспособлен, несовершенен, я просто зашёл не в ту дверь. То, что я делаю, никому не нужно. То, что я люблю, умирает. Считайте меня неудачником, мне наплевать.
Придёт тихая старость, как этот дождливый день: не к чему больше спешить, осталось только самое главное, самое вечное...
Не плачь, прошу тебя. Мы что-нибудь ещё придумаем, всё будет хорошо. Да, я не знаю что. Да, я вижу, что нет надежды, но руки опускать нельзя. Ну не может же мир быть таким несправедливым, ведь есть же Бог, в конце концов?... Может быть, нужно просто ещё подождать... Ну ещё немножко, пожалуйста. Всё изменится, вот увидишь... вот увидишь. А пока... не теряй надежды, и не трать это время зря. Жизнь ведь такая короткая, и даже если ты в конце концов так и не найдёшь счастья, ты можешь хотя бы сделать что-то полезное. Хотя бы в меру своих сил. Знаю, их не много, но мы постараемся. И будем верить. А иначе нельзя.
Но жизнь продолжается, пока цветут и пушистятся одуванчики, а они вырастают снова и снова, хоть их и пытается выкосить дядька на маленьком тракторе. Плюнуть, что ль, на него с балкона? ;)
Солнце моё. Солце. Жёлтые вспышки, слепящие косые блики. И пена облаков. Это свет во всех его проявлениях, а я и не знал. А я стал уже забывать, как не стыдно. Как можно забыть такое... Нельзя.
Но я здесь, серая змейка на камне. Не мигает скованный взгляд. Не могу я потратить зря ни мгновенья. Солнце. Как же ты далеко, как загадочна там твоя жизнь, которой ловлю отголоски. Мне из этих осколков всё равно ничего не собрать. А кажется, что твоя жизнь как моя. Только наоборот, зеркально. И где-то совершенно не здесь. Мне до туда не долететь, я давно уже это понял. И нет даже смысла стремиться туда, слышишь? Слышишь ли ты меня, моё обожжённое сердце? Или мало тебе огня? Огня, что рождался во мне -- а так и не скажешь... Снаружи-то и не заметно. И ладно, это и к лучшему, всё к лучшему, говорят, верно?
Вот, разьве что, я соберу эти капли. В них тоже есть трепетный свет. Даже если я закричу, солнце меня не заметит. Так что же сидеть и смотреть? Расправлю кылья и улечу. Сейчас, ещё только минутку...
Иногда читаешь случайные дневники.
Все девочки ищут своего единственного. И плачутся, что никто им не подходит. Или уже нашли и по нему сохнут. Потому что он их не замечает.
Мальчики пищут стихи. Выражаюся туманно и напыщено. Но и они все по кому-то сохнут. И столько кругом несчастия, страданий, и всё это пространство звент и трясётся от рыданий. А всё почему? Из-за глупости. Из-за пустых и слепых традиций, не знаю ещё от чего. А в наших силах ведь сделать мир лучше. Нужно только забыть о своём эгоизме. Остановиться и хоть на миг обернуться назад, и увидеть того, кто идёт за нами, чьи глаза полны глупой надежды. Такой дурацкой надежды на наш взгляд. Ибо наша-то надежда -- совсем другое дело. Обернуться и дать ему тот кусочек счастья, что напоит светом всю его жизнь. А тот, кому мы смотрим в след -- он тоже поступил бы так же, и вот оно счастье, в наших руках. Но никто не хочет. Всем проще страдать. Или никто не догадался? Но это ведь так просто. На миг оглянуться.
Я оглянулся, и стало лучше. И ты оглянись.
Никаких романтических ассоциаций. Просто именно там я каждое утро вижу рассвет.
Люди так стараются, создают красоту, а тем временем вот она, возникает сама собой, и никто её не превзошёл...
@12:30
Вот, как бывает, среди зимы вдруг стало немного теплей. И чуть подтаяло, и повелось, и сразу птицы принялись щебетать на кустах (красногрудые снигири из детского сада). И вот вылезаю таким днём из метро, весь замороченный, оглаушенный, уши к низу, и делаю первый вдох. И вдох получается вдруг не такой. И воздух как будто наполнился светом. И я ощущаю, не веря себе, в полном смятении, как распускается в душе малиновый бутон. Раскрывает тугие лепестки, смотрит, как будто так и надо...
И вот уже как блинчики по воде, попрыгало, поскакало, через год, через два, через много, в даль, в незапамятное. Где было всё совсем по-другому, но так же нежданно начинала просыпаться весна. И ходила, тая улыбку, в окрестностях школы. И я тоже ходил где-то там. И я прогуливал уроки, потому что были дела поважней. Потому что искрилось в облаках и в сосульках. И улыбалось, и ускользало, и появлялось вновь, когда не ждёшь. Когда совсем не ждёшь, как сейчас.
@11:20
Вчера в полусне представлял себя в центре какой-то спирали. Тугой упругий вихрь, сжимается и давит. И в середине этого вихря даже не столько я, сколько вопрос, такой вечный, неконкретный вопрос: что делать? почему всё так? что будет дальше?...
А мысль только одна: ведь должен же когда-то найтись ответ, ну не может же быть так вечно, ведь сил моих больше нет!
Это мотив, владеющий мною давно, а в последнее время всё более остро: пытаться собрать воедино все нити, ухватить истину. Что не так в моей жизни? Где путь? А всё ползёт, разъезжается, то здесь, то там, упустил, не получилось, всё зря, зря, бесполезно, не так…
Неужели и правда, я несовместим с этим миром? Всё здесь шиворот на выворот, всё ложь. Я знаю, проблема во мне, я сам понимаю прекрасно. Я должен исчезнуть или мучаться вечно, но кто же исчезнет по собственной воле. Нет, я буду жить и вести войну, бессмысленную, проигранную в самом начале.
А может, всё проще? Может, стоит сменить пару обстоятельств моей жизни, и всё пойдёт по-другому? Мне просто не хватает свободы. Может, и ещё чего-то, но свободы в первую очередь. "Что вам нужно, отпустите меня!" — вопит в изнеможении что-то во мне. И сам себе отвечаю: "Оглянись, свободы нет ни у кого". Вот, о чём я и говорил. Просто мир не так устроен. А всё-таки, кое-что я мог бы сделать. А поможет? Не знаю. Да и не могу позволить себе. Вот мы и приблизились к сути: "Истинная победа — победа над собой". Но я даже не знаю, за кого мне болеть в этой битве…
Стук вагонных сцепок, лязг тормозов. "Пщщщщщ...", — и стал поезд. Простонало где-то под полом, и затихло. "Приехали, конечная!". Уже конечная?...
Высунулся в дверь, повертел головой, спустился на снег. И правда, конечная. Рельсы кончаются, тупик. Уткнулись в сугроб. Обошёл, встал перед поездом — странно.
"Так вот ты какая, конечная станция". А кругом снег. Серое небо и снег, снег. Серый снег насколько видать, и ничего больше.
Вернулся в поезд, сел на остывшую скамью. Молчат вагоны. Нет, не поедем. Пустая надежда. Нечего здесь больше делать. А куда идти?... Куда?...
А в давние времена были люди проще. Никакой философии не знали, да и не думали. Не до того было, слишком жизнь тяжёлая. И народу на свете мало, и природа суровая -- так уж только держись за жизнь свою. Храни её, жизнь, дальше передавай. Вот полюбил Ванька Таньку: на дудочке ей играет. "А будь ты, Танюшка, как есть моей полюбовницей". Ну и Танюшка, не против, понятно. А что ж против быть? Не то, что нынешние бабы. Напридумывают себе философий, да и сидят. А и тот им больше всего люб, кто из себя большую выпульность представит, да и нарисуется, да и мозги запудрит. А любовь не ценят, это уж проверено. Да и мужик не лучше, всё нос воротит: красавицу ему подавай. А иной раз философий надумает, да и жизнь всю под откос с той философией и пустит. А проще надо бы быть, и к природе ближе. А филосолия -- она не для жизни, она так, на завалинке поваляться, да помечтать: "в чём, правда, брат?... А я думаю, правда в силе!" Али наоборот... Да один чёрт, какая разница!
А вот оторвать бы душу мою от тела. А что? От меня ведь много не требуется: ходи на работу, да супружеский долг исполняй, да родителям кланяйся раз в неделю: мол, всё в порядке, живём-не-тужим. А больше ничего и не надо -- так что ж, тело и одно справится. А душа моя, она никому тут не нужна, не интересна. Какой ты там есть из себя, да что за думу думаешь -- никого не волнует. Только долг свой телесный выполняй, все и довольны. А что, ведь каждый сам в себе человек. Да и я такой же. Так кого мы обманываем? И зачем я-то сам нужен здесь? И так уж всё это постыло, сил нет. А ведь другие миры, они ж существуют. Не зря же я их придумал.
Что, глядишь, Солнце? Вот ведь какое красивое. А не в нашем ты мире живёшь. К тебе хочу. Ну ладно, хоть не к тебе, хоть куда-нибудь...
Надо теперь удержать это благостное настроение. Когда редкое зимнее солнышко ложится золотой полоской. Не просто где-то на улице, а прямо внутри тебя, освещая всё. Это так трудно теперь, быть готовым встретить искристую дорожку на застывших лужах. И даже странно подумать, когда-то я был готов всегда, а теперь вот нет. Что же случилось? Ладно, сейчас не об этом.
Сейчас о спокойствии, о тихой довольной радости. Я когда-то давно придумал уже этот образ: надо быть старым деревом, дубом. Кто там смеётся в задних рядах? Да именно дубом. С темно-золотистой корой, яркими зелёными листьями, которые светятся, горят в лучах солнца. Ему многосотен лет, и время для него застыло. Ему не нужно ничего, кроме солнца, а солнце будет всегда. Его жизнь протекает не здесь. Но свет от его листвы падает на лица людей, проходящих мимо. И это очень добрый и ласковый свет.
Или вот представить себе кота, что лежит на спинке дивана, поджав лапы, и щурится на солнце. А солнце обдаёт его лучами, и вся его шерсть светится и искрится. А он улыбается так, по-кошачьи. А он урчит и поводит ушами. И он совершенно спокоен. Он знает, что эта минута никуда от него не бежит. Он знает, что если захочет, то будет валяться так всегда. И нет ничего мудрее, чем это кошачье спокойствие. И будет оно длиться вечно.
Каждое утро я прихожу на работу, где со мной никто не разговаривает. Нет, никто на меня не обижен, и я не делал ничего плохого. Просто тут не принято разговаривать. Просто это ж мешает работать. Не, другие как-то ещё находят общие темы в курилке, в коридоре, о машинах, там, чёрт знает ещё о чем, а я вот нет. Не курю, на машине не езжу, а главное не могу говорить не о чём. А о чём говорить с людьми, на которых мне наплевать? Да и им на меня точно так же. С приборчиком. Не для того мы здесь собрались, чтоб друг другом интересоваться. Мы сюда пришли за деньгами. И даже то общее дело, которое делаем, никого по сути не тревожит. Ну кроме, разьве что отцов-основателей. Вот скажи нам завтра: "всё, деньги кончились", и никого ведь тут не останется. И это нормально, не спорю. Но так о чём же нам разговаривать?
Пишу, когда мне плохо. А что тут поделаешь? Надо как-то спасать здоровье. Давно, в юности, у меня был дневник. Тоже не от радости завёлся. Но там всё было ярко, чувственно. И пылятся теперь на полке потрёпанные тетрадки. Не читаю, не к чему. Но хорошо, что они есть. Не дома, нет -- там негде спрятаться клочкам прошого. У родителей. Там, где живут, часто ссорясь, мои почти уже старики, к которым я раньше так много имел претензий, и которых сейчас так люблю, со всеми их недостатками. Там и лежит неворошимо, покрывается слоем пыли моё прошлое: не выброшенные игрушки, не нужные давно тетрадки, и мои дневники -- самое ценное из того, что я нажил.