За завтраком мой муж Ланселот всегда читал газету. Я его почти не
видела. Длинное, худое, не от мира сего лицо с выражением постоянной
досады и утомленной озадаченности возникало ненадолго передо мной, когда
он выходил к завтраку, и тут же скрывалось за газетой, заботливо
приготовленной для него на столе. И это все. Обычно он не здоровался.
Потом я видела только руку, которая появлялась из-за развернутого
листа, чтобы взять вторую чашку кофе, в которую я аккуратно насыпала
точное количество сахара - чайную ложку, не с верхом, но полную, ровно
столько, сколько надо.
Я давно привыкла к этому и не обижалась. По крайней мере, позавтракать
можно было спокойно.
Впрочем, в то утро спокойствие было нарушено: Ланселот неожиданно
пролаял:
- Черт возьми! Этот болван Поль Фарберкоммер отдал концы. Удар.
Я с трудом припомнила фамилию. Ланселот как-то упоминал ее, и я поняла,
что речь идет еще об одном физике-теоретике. Судя по раздражению моего
мужа, он, видимо, пользовался в какой-то мере известностью. Наверное, один
из тех, кто все же достиг успеха, всегда ускользавшего от Ланселота.
Он положил газету на стол и гневно уставился на меня.
- Почему, - зло спросил он, - почему в некрологах всегда пишут такую
чушь?! Они сделали из него второго Эйнштейна, и это потому лишь, что его
хватила кондрашка!..
Некрологи - это тема, которой я всегда стараюсь избегать в разговоре с
мужем. Я даже не рискнула кивнуть в ответ.
Он швырнул газету и вышел, оставив недоеденное яйцо. Ко второй чашке
кофе он даже не притронулся.
Я вздохнула. Что еще мне оставалось делать? Так было всегда.
Ланселот Стеббинс - вымышленное имя. Я часто теперь меняю фамилию и
местожительство. Однако все дело как раз в том, что, назови я настоящее
имя моего мужа, вам бы оно все равно ничего не сказало.
У Ланселота был талант в этом отношении - талант оставаться
неизвестным. Его открытия неизменно кто-то предвосхищал, или они проходили
незамеченными в тени еще большего открытия, которое обязательно случалось
одновременно. На научных конференциях его доклады почти никто не слушал,
потому что, как правило, в то же самое время на другой секции кто-то делал
важное сообщение.
Естественно, все это сказалось на нем.
Двадцать пять лет назад, когда я выходила за него замуж, он был,
конечно, завидный жених. Состоятельный, не нуждающийся ни в чем человек и
одновременно хороший физик, честолюбивый и подающий большие надежды. И я
тогда, думаю, была довольно хорошенькой. Но все это скоро кончилось.
Осталась лишь замкнутость. И полная моя неспособность составить мужу
блестящую пару в обществе. А это для жены честолюбивого, молодого и
талантливого ученого просто необходимо.
Не исключено, что это сильно способствовало таланту Ланселота
оставаться незамеченным. Будь у него жена другого типа, она сумела бы
сделать его заметным, по крайней мере, в лучах собственного успеха в
обществе.
Понял ли он это через какое-то время и из-за этого отдалился от меня
после двух-трех умеренно счастливых лет? Или причина была другая? Порой
мне казалось, что все дело во мне, и я горько корила себя.
Потом я поняла, что охладел он ко мне только от жажды славы, которая
из-за неутоленности становилась непомерной. Он ушел с факультета и
построил собственную лабораторию далеко за городом. "Земля там дешевле
плюс уединение", - объяснил он мне.
Денежные проблемы нас не тревожили. В его области науки правительство
не скупилось на щедрые ассигнования. И он всегда мог достать нужное
количество средств. Кроме того, он тратил и наши деньги, не считаясь...
Я в свое время пыталась противиться. Я сказала:
- Ланселот, но ведь в этом нет необходимости. Разве тебе не хватает
казенных денег? Разве тебя гонят с твоего места на факультете? Тебя с
удовольствием оставили бы в университете. А все, что мне надо, - дети и
нормальная жизнь...
Но в нем поселился сжигавший его бес, который сделал его бесчувственным
ко всему на свете. Он рассерженно ответил мне:
- Есть вещи на свете, которые важнее всего этого. Меня должны признать
в науке, должны понять, наконец, что я... э-а... настоящий ученый!
Тогда он еще не решался говорить о себе - гений. Все это не помогло.
Невезенье продолжалось. Случай постоянно был против него. В лаборатории у
него кипела работа. Он нанял себе помощников и отлично платил им. К себе
он был безжалостен и работал как вол. И все напрасно.
Я надеялась, что однажды он бросит все, вернется в город, и у нас
начнется наконец нормальная спокойная жизнь. Я ждала. Но всякий раз после
поражения он начинал новую атаку, безуспешно пытаясь захватить бастионы
славы и признания. И всякий раз он надеялся. И всякий раз терпел
поражение. И в полном отчаянии отступал. И каждый
Читать далее...