Я больше не пишу стихи.
Точнее, даже не пытаюсь.
Как будто вкратце уловил
Стиль своей жизни. Ныне ж маюсь.

Стремился дико к красоте,
Спокойствию, себе быть верным,
Всегда, везде на высоте:
Кошерным и примерным.

Но так ли это хорошо,
Когда уйдя от красок буйства,
Ты будто медленный приток,
Как будто никому не нужен. Пусто.

Как будто бы скучаешь о тех днях,
Когда себя гнобил с искусным рвеньем,
Когда скачком, авралом, второпях
Себя строгал как Буратино из поленьев,

Когда ты рвался в идеал,
Как Геркулес, сметя заслоны,
А ныне вот устал. Отстал.
Ты будто сонный словно.

Достав мечту – о ней мы забываем
И ищем новую на полных парусах.
А старая.. Ну что ж, плечами пожелаем,
Она лишь остаётся в наших снах.

Мы вечно любим не тех и тогда,
Мы режем сердце предвкушеньем страсти,
Мы бьёмся с чувством птицей об ненастье
Мы любим.. Любим, как всегда.

Мы дарим. Дарим чтобы не увяло,
И говорим, лишь только б не пропало
Очарование любви, как искорка зари
Она нас греет. Греет и бросает в скалы,
И ранит, овевая опахалом
Нами выдуманных мечт
И грёз. Безумье встречь,
Придуманные мУки,
Ливни слёз, отчаянье разлуки,
Всё это ново. Ново, но старо.
Как плёнка, как заевшее кино,
Что крутится по кругу с каждым.
И с каждым днём, всё ярче понимаем,
Что это выдумка, игра.
Себя мы сами в гроб сгоняем,
Сей нежной лирикой холста,
Рисуя счастье неустанно,
Мечтая чисто, первозданно
Услышать наши имена.

Я зачерпну туман и в комнате рассею,
Я буду петь в молочной пелене.
Луна порхает в радужной ливрее,
Отодвигая помыслы о сне.

А в звёздной шали – гране мира,
Витает небо, но оно,
Как глас прекрасный, божья лира,
Прозрачно, сИротно, пьянО.

И дух полночный, дымки полный
Насыщен голосом цикад,
Пропитан бликом колких молний –
Зарниц, устроивших парад.

Я жажду этот странный вечер,
Я жажду утолить печаль,
Мечтаю фразами из сплетен,
Ловлю табачный дым, крича.

Обвитый предоставленным виденьем,
Я наслаждаюсь вязкой тишиной.
Почти не страшно вслед за провидением
Уйти в загадочный покой.

Ах, эти милые глаза,
Что смотрят так серьёзно, строго,
Не верят будто в чудеса,
Ведь от чудес так мало проку.

Они рождают этот взгляд,
Немного повелительный и властный,
Изящный, нежный и прекрасный,
Как будто таинство, обряд.

Ах эти милые слова,
Что звуком лишь ведут до дрожи,
Что могут свергнуть небеса,
Едва в глазах сгустятся грозы.

Слегка изогнутая бровь,
Тебя сподвигнет на свершенья,
Не глядя на опасность и лишенья,
Не побоясь разбрызгать кровь.

И каждый раз, желая истин,
Незримый мне даёт урок:
Передо мной, такой капризной,
Стоит не девушка – намёк.

Воскресный день, народу куча,
И месит снег толпа подошв и шин.
Их вместе свёл Свободный случай,
Составив хитроумный пёстрый клин.

Я окунусь в сей хаос ненадолго,
Затем лишь, чтобы вынырнуть в момент,
Чтоб вьюга, замотав, шутя, без толка,
Воздвигла мне из снега постамент.

Вернувшись в дом, в темницу мыслей,
Забыв себя коль скоро отогреть,
Я завладею старой полкой книжной,
Душой уткнусь в папирусную твердь.

Я научусь любить словами из Шекспира,
Японским хокку вознеся поклон;
И с Принцем Маленьким я приручу полмира,
Чтоб к розе и закатам улететь потом.

И будет мудрый Циалковский
В реальность превращать мечты,
И Лев Семёнович Выготский –
Править мне мозги мои.

И буду грустным сенбернаром,
По лестнице спускаться вниз.
Длинноволосым выйду в свет корсаром,
Легко на шпагу ставя жизнь.

И вот, внезапно, я убийца,
Я брат, маньяк, дитя, герой,
Спортсмен и врач, вампир и кровопийца,
Любимец всех, отверженный чужой.

И заполночь, взглянув в окно случайно,
Поняв, что день прошёл, все спят вокруг,
Я напишу свой стих, историю нечаянно,
Да не замкнётся этот бесконечный круг.

Всё так же будет петь прибой,
И так же ветер биться в скалы;
И солнце жарко-светлой стороной
Людские наполнять сердца-пиалы.

И где-то в мглистой тишине
Раздастся звонкий плач ребёнка,
И голос матери: в любви, во сне
Поющий колыбельную негромко.

И так же будут ярки канонады,
Под Новый Год, назло властям;
И так же будут целоваться пары
По закоулкам, улицам, дворам.

Всё будет так же:
Было, есть и будет с Вами.
Всё будет точно так же,
Когда меня не станет.

Мне не о чем писать,
Ведь я спокоен как пчела.
Ночь, и предо мной опять
Горит янтарная свеча.
Слегка качая языком,
Она отбрасывает блики,
И пусть сгорит, но всё потом.
Она, подобие улыбки,
Сейчас наполнила мой дом,
Мне душу грея безвозмездно,
И я живу её теплом,
Желая вслед гореть, не менее чудесно.
Сгореть я не боюсь
И радостно отдамся в пламя,
Вот только бы её мне не изранить,
Когда душой своей души её коснусь.
Вот здесь она, так рядом, что дыханьем
Могу поколебать её я стан,
Такой отважный, соблазнительный, чуть пряный,
Оранжевый, пленительно приятный,
Что в жизни никому я не отдам…

Своими путями себя обмотаю,
И рот замотаю, глаза обвяжу,
На стыке ветров, полоумных метаний,
Казалось, всю жизнь для себя горожу.

Но дымка распалась, и пустошь вокруг,
И я осознал так внезапно, так вдруг:
Это не я! Не мой это круг,
Это придумал, наверно, мой друг!

Ростом такой же, и глаз синева,
Порой, нет отличий, где он, а где я.
Такой же и говор, одежды манер –
И каждый друг другу живой как в пример.

Мы видимся часто; но чувствую стон –
Его безучастный и низменный тон.
Меня поражает как ждёт он мечту.
Но он обожает. А я лишь люблю.

http://armorgames.com/play/3303/music-catch-2

Я не хотел бы жить в немом молчаньи
Седобородых обвинений и обид,
Сжимая пальцы в кровь от лютого отчаянья
В надежде, что удача слабости затмит.

Я не хотел бы жить не видя взгляда,
А вместо - равнодушные глаза,
Скрывая страсть под смИренным нарядом,
В душе, рыдая, верить в чудеса.

Я не хотел бы знать, что дикостью окутан,
Что невозможен и, порой, не прав;
И тщетно удержать пытаюсь сказочное утро
В навеки сцепленных стальным замком руках.

Я не хотел бы петь плохую песню,
Особенно под столь дурной мотив,
В привязанности крепкой, с дикой лестью
Чужие души и миры затмив.

Я не хотел бы жить как есть, на самом деле,
Но нет сил изничтожить в прах мечту.
И с горькою истомой в призрачных сомненьях -
Я не хотел бы жить. Но я живу.

Я знаю, грош цена моим проклятьям,
Да и молитвы нынче не в цене.
Отдавшись всласть чужим объятьям,
Я забываюсь в грустном, чёрством сне.

Потоком бессвязным я вылью слова
В ночь, что прекрасна и так ясна.
Я выдохну паром частицу души
Чтобы порхала, светила чужим.
Морозные вязи вдохну, чуть застыв,
Порву с миром связи, руками закрыв
То, что мешает, что манит, влечёт,
То, что играет, и волю даёт,
То же, что светит, когда мы поём,
То же, что верит, что сердцем зовём.

Странно ощущение – уже пришла зима.
И в мыслях и в суждениях – затмение без сна.
Свирепый сильный ветер сменился чистотой,
Простым великолепием под белой простынёй.

Угасли бури нравов, сильней горит очаг,
Повсюду люди правые домой к себе спешат.
И город прикемарил, он холодом омыт;
Под снегом, гордым знаменем, земля родная спит.

И звёзды светят ясно и холодно вдали,
Но всё же так прекрасно, что так тепло внутри.
Прозрачною искринкой горит вон там одна:
Моя звезда из севера – Полярная Звезда.

Я – признанный гений пустых самомнений,
В свободной истЕрии, я, мать твою, гений.

Вколачивал знамя в сюжеты признаний,
И истинность знаний, изрыгал, мать твою, с пламенем.

И рифмою дикой, безнравственным криком,
Себя обезличил, и мать твою, проклял.

Любовью кичился, но знал ли поэт,
Что нового нет, писал, мать твою, бред?

Мечтами игрался, да в лузу попался,
С собой поругался; дураком и остался.

Мечтал и надеялся трилистным быть клевером,
А вышел лишь веером. Воздух гоняющим тенором.

И всех опосля ненужных прелюдий,
Себя так любя, выплюнул грудь я.

В ногах я упрочен. И не чувствую кочек.
Но всё же испорчен. Я, мать твою, кончен.

Я – признанный гений пустых самомнений,
В свободной истЕрии, я, мать твою, гений.

Под небом тем же, что вчера,
Я тихо с милой говорю.
И нет её – лишь пустота,
Остановлюсь, чуть покурю.

И вновь потоком слов несвязных,
Как будто рядом, здесь со мной
Она, и слушает напрасно
Истории, где я всегда герой.

Я расскажу о взлётах и паденьях,
О солнце, звёздах, кораблях,
О злости и добре, о невезенье,
О тех, кто любит нас, живя во снах.

Я улыбнусь фонарному столбу,
И посмеюсь одновременно с самосвалом.
Поспорю рьяно с малым краном
Над шуткой поручня захохочу.

И буду говорить я много и счастливым
Почувствую сегодня я себя.
Ведь я гуляю подруку с любимой,
И пусть все думают, что ненормальный я.

Усталый взгляд упал на телефон,
Там пусто, тих и смирен он.
Скользнул взгляд за окно... К часам...
Намного заполночь, пора б ко снам.
И снова возвращаюсь к аппарату,
И нет вестей, и горечь платой.
И вот упал взгляд на кровать,
Меня заставил он подняться, встать
И нехотя брести к Морфею в лапы,
Возлечь и дню молитву вознести
С отрадой лишь за то, что был,
И вот ушёл.
Что вновь остался без мечты,
Что вновь забылся нервным сном.

***

Сожги меня своим равнодушием,
Оберни моё сердце тернием молчания,
Я уйду в другой мир от удушия,
От состояния, которого нету печальнее.

Разорви мои мысли глазами,
В которых я не увижу ответа,
В мои чувства змеёю ужаль меня,
Раз всё как есть, то заслужил я и это.

Проколи мою нежность невежеством,
Взорви доброту эгоизмом,
Рядом с тобой я ничтожество,
Рядом с тобой человечек я низменный.

Делай, что хочешь, оставь лишь мечты,
Главной в которых остаёшься ты.


***

Лимона долька на столе,
Привкус чая на губе.
Кукушка, в отдыхающих над вытяжкой часах,
Несказанное слово,
на плотно сомкнутых губах.
Всё снова.

Сигаретный дым,
Застил мне воздух, не даёт вздохнуть,
Открыть окно и упорхнуть.
А я - подобно ёжику в тумане,
Погрязший всеми лапками в обмане.
Сейчас завою.
Долго, громко.
Пачку чая только вот открою
И заварю себе.
А толку?..

Я новостей не знаю,
ТВ я не смотрю.
Я тихо в кухне задыхаюсь,
Под песенку свою.
Под тихий, звучный шёпот ветра,
Что воем мне даёт пример.
Вот плюну щас, завою и уеду.
По клеткам.
Ходом.
Шахматным конём.

Но только чай уже сварился.
Лимона долька плавать уж бежит.
Эх, жалко, чаем не напиться.
Упала ложка с сахаром.
Рука.
Дрожит.
Окно открыл навстречу ветру,
Дождись меня, уже иду.
Ты расскажи мне всё,
Что было где-то.
Ты жди меня.
А-ууу….


***

Дождь.
Окно.
Ночь.
Всё равно,
Не будет.
Прочь
Мысли о не произошедшем чуде.
Принеси,
Мне послание о том, что ничего не будет.
Всё одно.
В закопанном надежд и мыслей пруде,
Ничего.
Не будет.

Никогда.
Ни здесь, ни там.
Ни зачем,
Не важно,
По мёртвым, по потерянным следам.
Соучастно.
Со временем какой-то тишины,
В глазах до боли ясно
Растворяются мечты,
Не более, чем страстно.
Ты кричишь,
Вырываясь пеплом в пузырьке вина.
Помолчи.
И рта уж не раскроешь больше никогда.
Позади.
Осталась вся твоя вина.
Не кричи.
Захлебнёшься в каплях охлаждённого вина

Существо существует, по жизни не каясь,
Существо только бродит по времени маясь.
Оно словно тень всех былых поражений,
Лепит лишь цепь пустых выражений.

Солнце чуть греет его наготу,
Уголёк слабо тлеет- зовёт красоту,
Ветер в глазах только грустью малюет;
Не тронь существо, оно так тоскует.

Так дико скучать пригоже собаке,
И биться о скалы подобно орлу.
Лениться во дню – детёныш коалы,
А в зеркало глядя – себя узнаю.

Норов ослиный – сменять добротой,
Великодушием львиным, мудрой совой,
Ветреность птиц – смиреньем слонов,
И падать вновь ниц любя муравьёв.

Мышью летучей от крови пьянясь,
Ждать снова случай в змею обратясь.
Лёгкою ланью несясь на ветру
Ноги изранив – в капкане сижу.

Зарыться под землю как крот, и, слепой,
Я снова первой взлетел стрекозой.
В бешенстве низком гиеной ползя,
Мне душу разбудит мотив соловья.

И вдаль на закате с обрыва крича,
Слова все истратив – кто же всё ж я?..

Отточенным светом в тёмной дали
Мне путь преграждают все мысли, мечты.
Разум находится как в забытьи,
Снова по кругу, до слепоты.

Наощуп вперёд, отречась от былого,
Иду не туда, и пробую снова,
Опять забывая, что шепчет мечта.
Нету луны. Надо мной - облака.