Работая, через год в архиве, я так и не смог найти никаких упоминаний о Михаиле Виноградове, словно и не было такого человека…
Хотя я прекрасно помню, как мне в музеи, дали бумажную папку, обычную со скоросшивателем, в которой вперемешку и небрежно лежали письма этого человека… человека который воевал…
Письма… они разные, эти письма. Некоторые, ровно исписанные чернилами, твердым, легко читаемым почерком на обычных тетрадных листках, другие - маленькие бумажные обрывки и кусочки, с еле проступающими быстрыми, нервными, неразборчивыми каракулями словно писали в темноте, обычным простым карандашом. Все письма датированы - написаны в период 1942-1945 гг. и адресованы сестре Тонечке.
Из писем даже нельзя понять кто он? в каком роде войск служит? где воюет?
Война для Михаила — лишь тяжелая кропотливая и кровавая работа, это хорошо прослеживается по письмам. На этой работе был нужен точный расчет и дорога каждая секунда. «… Если я до этого, врываясь в немецкие окопы и блиндажи, в течение одной минуты успевал бросить в гадов 3 гранаты (За Сталина, за Родину, за народ) , то теперь я в это время буду бросать 4-5 гранат», — пишет он в письме от 20. 10. 1942 г. Успехи сражений он воспринимал как результат хорошей работы, которую еще нужно продолжать обязательно продолжать: «.. я доволен потому что мы взяли нужную нам высоту у немцев… », но работа настолько тяжела…
В письмах Михаил очень скупо пишет о своем боевом пути, больше расспрашивает о том, как живут в тылу его сестра, мать, жена и дочь. В письме сестре он пишет в октябре 1942 года «Последнее, о чем я хотел тебя крепко, крепко предупредить… в случае чего-то ни на минуту не оставайся а, немедленно уезжай в глубокий тыл».
За хорошую службу в сентябре 1943 года Михаила получил звание капитана. Он делится своей радостью с сестрой и пытается шутить: «Капитан улыбается всегда только после водки (о чем даже поется в песенке) . Поэтому для нашей встречи тебе придется приготовить литра 2-3-4-5 водки или хорошего самогона».
Перебирая письма можно ощутить и безумное одиночество Михаила - кроме сестры ему не с кем было поделиться. В письме 1942 года он писал, что его семья - жена Анечка и их дочка остались в вроде Ростове и, скорее всего, попадут в оккупацию. Потом, очевидно, связь была потеряна…
До февраля 1944 года нет упоминаний в письмах о семье Михаила. Затем в февральском письме автор пишет что тяжело переживает свою личную трагедию и скорбит о гибели жены и дочери. Никакие предвоенные семейные разлады и ссоры с женой не могли затмить боль от потери. «Я одинок, я могу ослепнуть от одного вида разноцветных платьев и блузок», - пишет он, они были всем в его жизни. »
С матерью, видимо, перед войной испортились отношения. Из контекста писем ясно, что причинами разногласий были обычные житейские споры между свекровью и невесткой. Она осталась на Кавказе, попала в оккупацию. Ощущая опасность смерти и нуждаясь в прощении, Михаил через сестру пытается передать, чтобы мать простила его: «… она, когда получит извещение о гибели сына, пусть не вспоминает меня плохим словом».
По письмам видно, что со временем у Михаила притупляется чувство страха, для него все ужасы войны, кровь, смерть всего лишь часть обыденная часть бытии, он просто констатирует факт, что, спускаясь с высотки, он осматривал «до 200 немецких трупов, сраженных нашими пулями, осколками мин и снарядов, разорванных нашими гранатами и раздавленных гусеницами моих танков… »
По письмам 1942 года видно, что и смерть для него становится обычное явления. Вокруг десятками гибнут его однополчане, Михаил в любую минуту сам готов к подобному исходу. И неудивительно, идет только 1942 год.
Сестре, он с иной запредельной мудростью и спокойствием объясняет, чтобы она сразу не пугалась, если ее письма возвратятся обратно с пометкой «адресат выбыл». Это еще не означает его гибель, в случае смерти Тонечка получит извещение и все соответствующие документы.
В письмах конца 1944 года, ему очень хочется выжить, но реальность такова: «Я снова уйду в бой, и бог его знает, чем он окончится для меня лично.. . Я из многих боев выходил победителем, но вечно это продолжаться не может… »
Михаил рассуждает и о том, как он изменился, как он, воевавший, сильно отличается от обычного гражданского, не бывшего на фронте, - «Мы настолько отвыкли от света, что если бы любой из нас, фронтовиков, вернулся бы к прежнему, то пришлось бы невольно сказать: «Глаза я прикрою ладонью! Увидев ряды фонарей! » — пишет он.
Война повысила самооценку, Михаил замечает, что его она сделала принципиальным, несколько самоуверенным и гордым».
О Победе Михаил не пишет, только отмечает в марте 1945 года, что «немецкие танковые и пехотные атаки позади, начинаются наши». В преддверии Победы все более задумывается, останется ли он жив. В апреле 1945 года Михаил отвечает самому себе и самому родному человеку: «.. Да, это может случиться, мамочка! Но ничего - одни умирали в начале, а кому-то надо умирать и в конце. Война не кончена, и поэтому
Читать далее...