Выйдя из душного офиса, бросив краешек взгляда на захлопывающуюся за спиной дверь, он облегченно выдохнул.
Эти нелепые гордецы в затасканных костюмах, пускай даже купленных вчера,
в своих смешных масках, вызывающих только смех, жалость.. изредка какую-то злобу, но не на них самих,
скорей на общество, в котором такой образ хоть сколько-то желаем...
Со вздохом вырвался какой-то клочок пара, а может дыма еще не прикуренной сигареты..
Отбросив волосы назад, затянувшись убийственной сладостью...
Он смотрел в небо, улыбался его серости, неким сумеркам вокруг, теплой свежести своего спокойного безумия..
С дымом из рта вырвалось что-то вроде..
- Да, пожалуй я счастлив...
И после этого признания он почувствовал себя как-то чистосердечней.
ххх: а вообще, Саша, хоть и говно, но если копнуть поглубже, откроется очень умный, образованный, всесторонне развитый человек с богатым внутренним миром.
ххх: только кто ж будет в говне копаться, кроме как по пьяни?
Аэрокондиционированный кошмар уныл.
Началось все как бы с ненависти, что вообще свойственно Миллеру, а потом..
какая-то жалость, какое-то изыскание любви, еще и в боге.. блин.
Ну дочитаю - видно будет, пока sad...
Элмор сидел на ледяном кресле-качалке, под спиной были заботливо взбитые снежные подушки,
под рукой мисочка с мелкой рыбешкой, где-то на границе слуха резвились недавно вылупившиеся детки,
доносился запах запекающегося ужина.
Теплый коктейль из грез и памяти нежно подхватывал его в свои облачные объятия,
волнами то приближая к сладкой неге когда-то столь желанного покоя,
то возвращая в действительность, столь ярко на него похожую.
Пингвины нашли себе место, нашли способы защититься от мерзких огромных тварей, так любящих
нежное пингвинье мяско, от подобия хвостов до пародии на крылья, не гнушавшихся похрустеть клювами и прочими косточками
его милых братьев, жен и детей.
Были страшные бои в свете зеленого пламени горизонта, когда кровь из растерзанных тел испаряется, будто постепенно переносится в лучшие миры. Было отчаянье, были надежды и вера во что-то лучшее, было удовлетворение от мук противника и неисбывная тоска от стонов соратников.. Они защищали свою жизнь, но ради этой жизни произошло столько смертей..
Элмор слегка повозился, пытаясь устроиться поудобней, почесал седое пингвинье пузо, прикрыл глаза..
Через час, когда все племя собиралось на праздничный обед, еще совсем маленькая внучка подбежала к старому пингвину..
-Дедушка, дедушка, просыпайся, пойдем скорей, все уже ждут.. Дедушка? Дедушка?! Дедушка...
маленькая слезинка сбежала, но остановилась в уголке ее улыбки..
все будет хорошо, она знала это.
Они записаны на бумаге, они продуманны до мелочей, они мелькнули однажды в сознании всепоглощающей страстью, они казались недостижимыми,они были желанными, они стали моей жизнью - заветные мечты. Я не искала путей, но когда приходило время запрыгнуть на пряничную лошадку карусели событий, что-то внутри кричало : "Вперед! Давай!". И я решалась. Пусть авантюры, пусть порой слишком много, но посмотрим вокруг! Все именно так, как всегда мечталось!
Нужно и дальше быть смелой в своих желаниях, стремлениях, целях, затыкать внутренних снобов, которые боятся перемен и хотят оставить все как есть, дерзать, брать ответственность, "вызываться добровольцем", в общем, насыщать свою жизнь всевозможными событиями и радоваться каждому новому дню. Жизнь бесценна и дает нам миллиарды возможностей. Быть всем - в наших силах.
что там говорить о кофейной горечи и вкусе застоявшейся воды, если каждый гребанный день мы делаем то что вот прямо сейчас (или позже, или очень позже) сделает нам жутко не приятно, ужасно больно или просто заставит поморщиться от брезгливого непонимания, что это вообще было. на каждом шагу примеры, но тот же Оззи говорит, мол it's so much better...
Однажды мудрецу Чжу-ан Чжоу приснилось, что он бабочка. Он весело порхал с цветка на цветок и был счастлив. Он не знал, что он — Чжоу. Но потом он проснулся и удивился тому, что он — Чжоу. «Странное дело, — подумал он, — то ли Чжоу снилось, что он — бабочка, то ли бабочке снится сейчас, что она — Чжоу?
Ветер разрывал его пальтишко, серое, без проблеска, небо сковывало движения,
терзало глаза своей бесцветной неопределенностью.
Не страх, но что-то очень острое впивалось ему в душу, вкручивалось все глубже будто получая от ветра какие-то странные силы...
И с каждым шагом земля под ногами становилась холодней, подошвы начинали скользить и уверенность куда-то утекала тонкой стрункой замерзшего пламени..
Но Он шел. Не знал куда, не хотел знать зачем, и думать не желал почему.
Остатки пальто слетели с плеч, ноги начали двигаться быстрей и быстрей, потом он бежал.
Легкие горели от ледяного воздуха, пустошь вокруг наполнялась чем-то... чем-то...
И он встал.
Вокруг начинался лес, но не было ни единого листика, не единой травинки.
Все, что видел глаз - незавершенность линий, ровные скаты и мягкие подъемы... гладкую матовость сверкающих поверхностей.
Губы растянулись в улыбке, от наслаждения он высунул язык...
На нем почти тут же растаяла блестящая звездочка. И покой, тепло этой бережной, такой нежной и доброй...
Вдохнув до самых витиеватых закоулков легких этот освежающий, чистый воздух, он упал и с глупой, но счастливой улыбкой махал руками и ногами.. снежная бабочка, что может быть ближе, что может быть легче и невесомей...
В шелесте отяжелевших веток ему слышался Ее голос, небесная канцелярия рисовала облаками Ее силуэты, а на его умиротворенное тело все падали и падали осторожные, как ее первые прикосновения, снежинки...
когда на земле лежит этот белый покров,
когда тучки похожи на слегка пыльный снег,
и между всем этим тоже кружатся крупицы этой теплой прохлады..
мир как будто подушка, которую взбивают заботливыми руками
и все чертовски маленькие перышки приходят в движение по своим,
удивительным траекториям..
Оба шута: и Пьеро, весь в посеревшей за день пудре, в синяках от Арлекиновой палки, и сам Арлекин,
чей рот перекошен от каждодневных гримас, ладони цветут экземой,
а кровь отравлена собственным сарказмом, возносят по вечерам благодарственную молитву.
- Господи! - говорят они тайным дуэтом (каждый у себя, наедине с собою и сам за себя, но одновременно).
- Спасибо тебе, Господи, - твердят они, - что не сотворил меня дурой Коломбиной,
у которой нет иной печали, кроме как сделать, наконец, выбор между
двумя никчемными шутами,
Пьеро и Арлекином.
нас пытаются подмять, ограничить и сломать,
нас хотят засунуть в рамки и под ними управлять.
хочется им рвать на части,
хочется нас понимать,
но не то, что мы на деле,
только то, что могут взять.
надоели уже все условности, надоела какая-то жалость, пользы от которой никогда не было,
надоело идти против себя, против своих чувств, сострадать кому-то, кто этого не достоин.
надоели собственные комплексы и прочее слабоволие, дебильные решения и ненужные компромиссы.
мы же умеем быть счастливы, почему же мы не умеем держать это чувство, держаться за это состояние..
поцелуй меня - насмерть - родная моя
только насмерть и только меня..
(Би-2 - Любовь)
хочется высунуть язык и раздеться,
я слушаю как бьется мое нервное сердце,
обнявшись нам будет быстрее согреться..
слушаю как бьется твое нервное сердце..
....
солнце ниже, длиннее тени,
тени движутся прямо к нам,
забывая цветы на сцене, мы расходимся по домам...
Они шли по гладким улицам старого города, вокруг не души.
Дома со странной нумерацией, странная тревога в сердцах..
Оставив за собой снег и пьянящую прохладу они забыли обо всем.. и нет для них большего счастья,
чем утонуть друг у друга в объятьях.. раствориться в их чувствах..
между ними я всегда видел только страх
он боялся потерять, не удержать, Она боялась обмана и предательства,
боялась, что доверилась зря, хотя доверилась в общем-то не полностью, не вся.
но страшно.
и сейчас Она - это ты.