Настроение сейчас - Тоска!!!Из жизни Смерти
«В мире нет ничего, кроме жизни и смерти. И всё, что подвластно первой, -
счастье, а всё, что принадлежит второй… А всё, что принадлежит
второй – уничтожение счастья. И ничего больше нет в этом мире»
Ю. Трифонов
А лепестки сакуры, невесомые в своей обречённости, всё кружились за окнами высокого иррационального здания Десятого Департамента. Казалось, что они – хрупкие мгновения, а Десятый Департамент – крепость, защищающая врата Вечного Времени, и те лепестки, что порывом ветра будут брошены в сторону несокрушимой твердыни Дзю-о-Чо, разобьются вдребезги. Какой красивый суицид – так, наверное, сказал бы Мураки, если бы оставался, как когда-то давно, простым хирургом со своими неподражаемыми, но безопасными странностями, если бы он не научился перешагивать границу Мейфу – такой же страны, как и все остальные, со своими гуманными законами и порядками, доброй страны, где правит смерть. Каждый, кто хотя бы раз переступал порог Департамента, становится причастным к элементали тайного знания, в книге которого раз и навсегда записано даже глубже, чем можно записать пером по бумаге: лепестки сакуры никогда не разобьются об острые вертикали Департамента, потому что Департамент – такая же лёгкая, летящая во времени иллюзия, как эти лепестки. Как купол неба, тот же, что над зданиями других, не замерших в полосе смерти городов, по которому точно так же растекаются облака и так же тоскует душа в серые дождливые дни. Как ты… Как я…
Хисока почувствовал эту мысль где-то в глубине себя, как и положено эмпату – внезапно и живо, даже увидел фон, по которому плыли мысли и фразы – рама огромного окна, распахнутого в небо, и кружащиеся за окном лепестки. Это показалось таким знакомым, что Хисока приоткрыл глаза и повернулся к окну. Две картины – реальная и мысленная – наложились друг на друга и совпали – один в один, даже тот лепесток, что только что влетел в офис Энма-Чо через раскрытое окно, находился на той же высоте над полом, что и по фону мыслей – сантиметров сорок, не более. В ту же секунду эмпат почувствовал, от кого исходят эти необыкновенной красоты мысли, и обернулся.
Ватари Юутака сидел за столом, облокотившись на стопку бумаг, заключающих, должно быть, результаты последнего эксперимента, прошедшего на удивление спокойно, и светлым слегка печальным взглядом смотрел в щель между створками окна, в небо за ней и даже, может быть, в то, что за небом. До чего же он был непохож на себя – такой странно-задумчивый – не уставший, как будто наконец надоело делиться со всеми улыбкой, нет, не уставший, но…просветлённый, что ли. Хисока никогда не видел его раньше таким, но почему-то ему с давних пор очень легко представлялся именно такой Ватари. Хотя кто бы мог подумать, что с ним, с этим Ватари, он встретится именно сегодня? Вот он сидит, не двигаясь, такой романтически-молчаливый, и его длинные рыжие волосы, всегда восхищавшие остальных Шинигами и вызывавшие недюжинное беспокойство Татсуми («Выпиши мне премию, это просто необходимо!» - «Ватари, зачем тебе сейчас премия? Дзю-о-Чо всё равно тебя содержит» - «Но почему тогда никто из Дзю-о-Чо не покупает мне бальзам-ополаскиватель с экстрактом грейпфрута?» - «Ватари…ну…» - «Да никто даже не знает, какой бальзам подходит моим волосам!» - «А ты что предлагаешь, выдавать тебе зарплату средствами по уходу за волосами?» - «Да нет, Татсуми, всего одну премию…») спадали на ореховую гладь стола – они сегодня выглядели не такими озорными и кудрявыми, как обычно – и обрамляли лицо Ватари, всё устремлённое вслед за взглядом – сквозь очки, дальше, дальше…туда, где его мысли уже не мог различить даже Хисока.
-Татсуми. – наконец, так же внимательно обозревая своё «никуда», серьёзно, лишь слабо улыбаясь уголком рта, произнёс Ватари. – Он сказал мне однажды, что в нашем мире иллюзорно почти всё, но вот деньги реальны. И что-то ещё, что реально в нашем мире – он тоже мне это говорил, но вот память шинигамская подводит, да и время для склероза уже подходящее…если считать от рождения. – Голос Ватари погас, словно свеча в таинственном Графском Замке, и Хисока не нашёл ничего лучшего, чем присесть рядом с другом из шестого сектора и из-за его плеча вглядеться в небо:
-А тебе так хочется вспомнить?
-Да. – Ватари улыбнулся уже увереннее, чем в первый раз (как странно – применять фразу «улыбнуться в первый раз» к Ватари) и накрыл руку Хисоки своей изящной ладонью с длинными пальцами. Это было знаком высшей степени доверия – касаться руки эмпата, ведь каждый в Энма-Чо знал о способностях Хисоки.
-Но Татсуми уехал. У него срочные дела – командировка в Токио, или что там у него? Да мало ли, он человек занятой…а я вот всё ещё думаю: неужели и правда в этом мире нет ничего реального и вечного? Я бы никогда не подумал так, но Татсуми…
-Да ты скучаешь, - констатировал Хисока и высвободил пальцы из ладони Ватари. Ему совсем не нужна была эта максимальная степень доверия. Даже если Ватари её
Читать далее...