Решил построить себе дом, даже не дом, а так, домик. Небольшой, красивый, тихий и мертвенно спокойный. А чтобы подчеркнуть мертвенное спокойствие, построю я его близ кладбища, из костей которые я тихо оттуда вынесу. И будет он распространять свою тишину и покой на мили вокруг. А я буду сладко посапывать с книжечкой в руках на его веранде и радоваться жизни.
  Да, иногда приходится строить свой покой на костях, а что поделать.

Мы расскажем вам о Смерти. Затем досчитаем до трех и вы умрете. И все будет закончено. Мы будем плакать и страдать по вашему уходу, но не долго, пока не скажут остановиться. Мы остановимся, бросим цветы разочарования в могилу мечты и пойдем домой. Пора пить за ваш упокой. Напьемся в хлам и даже не вспомним за что мы пьем, нам в принципе всеравно, главное за что то пить. Умирайте почаще, для этого мы вас и убиваем, мы пить хотим, у нас похмелье. Ваша смерть принесет нам облегчение. Исполните свое предназначение, умрите ради пьяной жизни других и воздастся вам в следующей жизни, в которую мы не верим.

  Сижу себе  на  царственном, золотом троне с бриллиантом размером с добрый кулак вышибалы на самой верхушке трона, вперед на десять метров тянется стол из красного дерева, серебрянный столовый сервиз и золотые тюльпаны в роскошных алмазных вазах украшают этот стол. Девушка на другом конце, ну просто ангел во плоти в этом грешном, грязном мире, ласково и гордо поглаживает маленькую собачку, которую ценят здесь больше всех слуг вместе взятых, с пафосным презрением глядя на рабов своих и уничтожая одним лишь кивком в их стороны. На блестящей, отражающей солнечный свет тележке везут подносы, ставят их на стол, наливают вино из бутылок (поколения столько не живут сколько эти бутыли пылились в подвалах), а затем легким поклоном и с жалостью в глазах  удаляются маленькие, ничтожные людишки.
  Вот сижу себе, ем слоновий мозг сваренный каким то гениальным поваром и это даже вкусно. Смотрю на девушку, которая в свою очередь разглядывает муравья в моем обличии и брезгливо скидывает на пол, своему волкодаву последнее мясо на земле. Улыбается, зараза. Звенит в колокольчик который разносится нежным звоном  по зале,  снова вбегают ничтожества, все забирают, что то новое ставят, снимают крышки...
  Не хочу я есть и запивать вином. Я пива хочу! Не нравится мне замок летающий высоко в облаках, эти три искуственных луны что его окружают тоже не нравятся и его тихий театр изящества и пафоса тоже не нравится. Хочу домашний уют! Надоело шляться по чужим мирам. Пора строить свой, с блэк джэком и шлюхами.

Хе-хе. Это море забавы и веселья. Мы так обожаем свою гордыню что верим в существование своей индивидуальности и также банально как и эти слова я считаю что сто тысяч таких же клонов как я, которые повторяют с точностью мои движения или я повторяю их движения, являются совсем другими и ни грамма не такие же. Как сказал бы Остап: "Индивидуальность это миф о загробной жизни, кто туда попадает назад не возвращается." Вот потому то то мы всего лишь кривое отражения самого же себя. И как же это чудесно! Никто криво не смотрит!



Макмерфи  никогда не говорил красивых слов, но он говорил и делал так что въедается жвачкой в волосы:
" - Но я хотя бы попытался, - говорит он. - Черт возьми, на это покрайней мере меня хватило, так или нет?"
Надеюсь хоть на это меня тоже хватит.

Кхх... первый кхх... первый... кхх... я второй кхх... Отбой кхх... Отбой кхх... Сеанс тупняка кхх... считаю оконченным кхх... оконченным кхх...

В колонках играет - Gogol Bordello - Illumination

Сим письмом провозглашаю этот день официальным Днем Рождения Осени 2007 года (по местному летоисчислению).
Она крепка как никогда, сильна, Величественна, она Богиня.
Пред ней я преклоняюсь.
Дождь льет как из ведра, по дорогам разбросаны тонны мокрых, желтых листьев, морозный ветер бьет в лицо.
Она исполнила мечты и ей спасибо говорю.
Именно такой я ее и представлял.
Я буду ее Любить... Не меньше чем Пиво.
Спасибо Осень что сегодня ты такая нарядная, пьяная, вульгарная. Что обнажила ты для нас все свои прелести, которые так и хочется целовать.

В колонках играет - Gogol Bordello - Illumination

Жизнь идет своим чередом и перематывает себя то в одну то в другую сторону. Проиграла кассета, вставил другой стороной и поехали по новой, а новое уже по моему было. Но кассета то одна! Будем слушать ее, пока не надоест, потом разобьем. Буду слушать тишину или чужие пластинки, может и наткнусь на какую нибудь красивую музыку. Есть же все таки соседи по лестничной клетке, постучусь, напрошусь в гости, а там тяпнем по рюмашке и пойдут светские беседы несостоятельности прочих слоев населения. И гляди пройдет и жизнь и нам да без музыки да будет  сЩастье.  А пока  играй  гармонь любимая, единственная гармония. А там посмотрим.

 Человек открыл глаза, взгляд столкнулся с небольшим окошком его хибарки, перескочил в окно и умчался куда то вдаль по еще слабо освещенной солнцем земле, затем вернулся и предложил еще немного подремать, к примеру до обеда. Приняв предложение тело перевернулось на другой бок и скользнув засыпающим взглядом по небольшому клочку бумаги перемазанному красной краской размеренно засопело. Вдруг человек замер как будто от удивления, несколько секунд лежал без единого колыхания как вдруг открыв глаза испуганно вгляделся в заляпанную бумажку и тихо выругавшись подпрыгнул на кровати. Поспешно скидывая одеяло и потрепывая превратившиеся за ночь в изящный куст волосы он подбежал к окну и еще раз вгляделся. Он снова негромко выругался и стал поспешно метаться по комнате пытаясь разыскать в небольшом домашнем бардаке свои одеяния, через непродолжительные поиски ему удалось найти темно коричневые брюки в  одну штанину которых он некоторое время пытался безуспешно вставить обе ноги и раздосадованно  ругался по поводу не желания штанины принимать  ноги. Наконец разобравшись с проблемой непослушных брюк человек отправил во многообещающий поход по просторам местности под кроватью свои коротенькие рученки и нащупав нечто очень знакомое улыбнувшись улыбкой удачливого золотоискателя потянул это нечто на себя, но это оказалась не совсем та часть гардероба которую он искал, поэтому руки были вынуждены отправится во второй поход под кровать. Наконец когда рядом с человеком уже лежали несколько забытых, потерянных, похороненных и уже успешно замененных вещей, а также один ботинок который был не менее нужен, руки нашли то что надо и гордо вытащив не менее коричневую чем штаны рубаху стали поспешно одевать на мелькавший до этого голый торс. Застегнув рубаху и удостоверившись в наличии всей пары пуговиц на ней человек стал думать чего ему не хватает. Этим недостающим элементом были носки, он улыбнулся, хоть об этом элементе он позаботился. Носки были в одном из ботинков, но в том который он вытащил их не оказалось. В очередной раз ругнувшись он схватил буханку хлеба, отломал большой кусок и запихнув его в рот пытался проглотить его как удав кролика и одновременно жонглировать кувшином с водой. Прикончив таким образом всю буханку, которая была размером ни как не меньше футбольного мяча, и выпив весь кувшин с водой менее чем за полторы минуты. Человек осмотрел хибарку, в которой и было то что всего одна комнатка, беглым взглядом в поисках своего заветного и такого дорого сердцу ботинка с носками. Поиски к его огромному раздражению оказались напрасными и он снова всмотрелся в окно определяя время как вдруг заметил в траве какой то предмет. Поспешно выбежав и пробежав босиком по утренней росе добрых десять метров обнаружил свое сокровище. Он покачивающейся походкой взобрался на крылечко хибарки, схватил лежавшую на перилах сыроватую тряпку и вытерев ноги стал одевать не менее сырые носки, но выбора у него не было поэтому сырые носки принялись с чистой  душой и грязными выражениями в адрес неведомой силы забросившей такой важный ботинок в траву. Одев ботинок человек осмотрелся в поисках второго, снова ругнулся и попрыгал на одной ноге обратно в дом за вторым ботинком. Управившись наконец и с этой проблемой человек подбежал к обеденному столу, схватил коричневую, как и весь свой гардероб включая носки,  дорожную сумку, закинул туда еще одну буханку хлеба и бутылку с одному ему известной жидкостью и выбежал на улицу громко хлопнув дверью. Он немного отбежал от дома, развернулся и бросился обратно. Подскочил к небольшому тазику около окна сполоснул лицо, опустил лицо в этот тазик и потряс головой, вытер все тем же сырым полотенцем и снова бросился в путь. Затем с новой руганью опять обернулся и взбежав на крыльцо открыл дверь и просунув руку за угол в комнатку выхватил оттуда единственную не коричневую часть своего гардероба. Это был зеленый плащ, с капюшоном. Человек одним мгновением положил сумку на землю, одел плащ и снова схватив сумку бросился бежать испуганным волками зайцем.
  Пробежав добрых две сотни метров человек уменьшил скорость до обычного шага и облегченно улыбнувшись пошел по узенькой, протоптанной видимо всего одним человеком, тропинке  в сторону небольшого лесочка. Теперь он все делал неспеша, наслаждаясь ранней осенью и свежим утренним ветерком. Солнце шло от него по правую руку и он периодически поглядывал на него и время от времени ускорял на небольшие временные промежутки шаг. На его лице каким то безымянным художником стало вырисовываться блаженное выражение. За время пока он дошел до лесочка ему удалось укротить волосы. Изредка он склонял голову набок и почесывал ее своими маленькими ручками, как будто так они не могли достать до головы. Через минут десять он вошел в лесок и солнце начало скрываться за деревьями, поэтому человек чуть ускорил шаг и засвистел какой то простенький мотивчик. Одна рука находилась в кармане, другая раскачивала сумку как кораблик на море Читать далее...

Как это ни прискорбно, но людишки развиваются только в научном плане, а вот социально мы повисли на мертвой точке или по крайней мере слишком медленно двигаемся. И если мы не начнем шевелиться в социальном плане, то мы планета самоубийца, ну или покрайней мере обреченная цивилизация.
Я пессимист, я все большое убеждаюсь что спасение невозможно.

Просто: многа букафф

Прикурив от тлеющих углей старого мира мы оседлали ракету безумного энтузиазма и отправились искать своего Адама. Этому другу предстоит пожертвовать свое ребро нам, Еве. О нет, он не умрет, но пострадать придется. Ребро он сначала не захочет отдавать, но куда же ему деться. Посодействовав в нашем творении он не поймет, а какого горбатого все это нужно. Нужно строить веселую карусель, товарищ Адам, скажем ему мы, гражданка Ева.  Укажем верный путь и сообщим: Верной дорогой идете Адам! Истечет Адамчик кровью. Ева новой вольет. Сломает он все руки, ноги, но они когда нибудь срастутся. Главное что через неопределенное количество мучений Адама карусель будет готова.  И все понесется, завертится  в этой карусели пока нас не стошнит на прохожих. А потом? Все будет крутиться и вертеться. Адама начнет не только тошнить на прохожих, он будет плеваться кровью, внутренности захотят вывернуть все наизнанку и наконец он возжелает Ада.  А потом? Затем карусель сломается, загорится и сожжет Адама. А потом? А потом прикурив от тлеющих углей старого мира оседлаем ракету безумного энтузиазма и отправимся искать своего Адама, который пожертвует нам, Еве, свое ребро.

Снова круглый сыр луны катается по чистой, черной скатерти неба, а я как всегда ни в кого не превращаюсь. Надоело. Хочу быть волком, допельгангером, сатиром или хотя бы зеленым кузнечком в эти часы. Ну как я пойму что лучше всего физически мне в человеческом теле если я не знаю каково в других телах. Забавно, но душевно все с точностью до наоборот, комичный шиворот на выворот. Интересно, каково в душе быть человеком? Ай, ну ладно, будем пытаться слить в поцелуе глаза с ночным солнцем. И если долго и  упорно пожирать с ненавистью эту луну может я наконец во что то превращусь, ну хотя бы душевно, например в человека.

Ноги мягко шагают по улице. Под ногами слабо шуршат остатки устроенного Осенью геноцида. Чистильщики беззаботно покуривая сгребают трупы в одну большую кучу. Какое им дело до этих смертей, они знают что все повторится, такие чистки всегда устраиваются примерно в одно и тоже время. Рутина. А мои ноги все идут по трупам, порою переступая их, огибая небольшие кучки или хорошенько пнув наблюдаю как рушится эта гармония и трупы безалаберно разлетаются в стороны. Даже несмотря на такие массовые убийства Осень не оставляет крови, она выпивает всю, до единой капли. Это ее время, она сейчас Диктатор, Отец нам и Старший Брат. Она видит нас, и угнетает сотворенным геноцидом, оставив лишь голые, мертвые ветки. Подчиняет нас себе, делает беспомощными, зажимает в огромные тиски депрессии, показывая всю безысходность попыток борьбы. Мы склоняемся на колени в ожидании Царя Зимы и получаем свою порцию плетей. Ноги все идут по трупам, мне нравится их шуршание под ногами и Осень, тоже нравится, она Тиран, а мы ее рабы в независимости от наших желаний.

  Сволочи. Докурить спокойно не дают, опять трезвонят по всем телефонам как будто начался мировой пожар который вот вот перекинется на соседние планеты. А мне все равно, пусть они на пороге помирают. Ну и что, подумаешь тяжелое пулевое ранение. Ну и что с того что я уважаемый врач, а не Черт рогатый. Невозможно спасти всех кто в этом нуждается, они будут ежесекундно умирать, даже более того они должны это делать, ради нас, тех кто жив и будет жить. Умри и ты! Твоя свеча уже может догорела, я не обязан лепить для тебя новую. Да, и я убрался только что, навел безукоризненный порядок, даже знаю где что лежит, а вы ворветесь и наведете снова идеальный и столь привычный моему взору хаос. Конечно это мило с вашей стороны, но я так редко  делаю уборку что хочу насладится своей работой, вдохнуть ее нежный аромат, а не запах засохшей крови на ковре, он так заляпан как душа инквизитора. Да что вы так стучите по двери! Думаете я глухой? А вот и нет! Я хочу выкурить сигарету в одиночестве, насладиться покоем, отдохнуть от этого мира, а вы тараном сметаете все это. Где же ваше уважение? Эгоисты дурные. Они видите ли катаются по городу, палят из всех орудий по проплывающим мимо кораблям с колесами, берут квартиры на абордаж, а я видите ли полевая медсестра, эдакая боевая подруга которой пишут письма благодарности за то что она есть. А вот один раз возьму и не успею и сляжете все к черту перед дверьми недооцененого вами гениального человека. Молите пощады, молите о помощи, ваш ангел все равно откроет вам ворота спасительного убежища. Только подождите, вот выкурю еще одну, ну да всего одну вот эту вот сигаретку и приду. И я успею, я никогда не опаздываю, просто набиваю себе цену.

Нашей любимой, ласковой, необьятной и такой смешной жадности посвещается.

-Ммм. Класс! И на халяву!
-Ага, шикарно! Но там еще осталось, давай возьмем.
-Да ну его.
-Да ладно тебе, давай возьмем.
-Как то неудобно столько набирать.
-Чего там неудобного? Подошли и взяли!
-Слушай, мозг, а зачем нам вообще столько этого?
-Ну... Я незнаю.
-А зачем нам тогда еще больше?
-Таки сгодится!
-Таки на шо?
-Говорю не знаю! Но знаю что пригодится, пусть даже лет десять пролежит, но пригодится.
-Так зачем брать если не знаем для чего?
-Ну блин! Таки потому шо халява, балбес!

-Ты перегрелся, отдохни, а то у тебя уже пельмени в голове, какая то ахинея сплошная изрыгается твоими устами.
-Зато я чувствую что высказал что налегло молчанием.

Мы еще не умерли! Костры годов еще даже не косались наших лиц, а мы уже поливаем их чем то очень легко воспламеняющимся и хотим с пафосом зажечь их из наглой гордыни. И будем жечь, нам интересны ваши презрительно меланхоличные лица, они забавны. Вы делаете вид что вы выше этого, мы ставим себя выше вас, а на самом деле и мы и вы нюхаем один и тот же плинтус. Просто вы намекаете что с годами он становится вкуснее, а нам больше нечего нюхать. На вашей стороне правда жизни, на нашей ее бурлеск.  Мы являемся протагонистами, а вы нас ставите антагонистами. Вы правы! Но это к счастью ничего не меняет. И никакая алхимия отношений не даст философского камня понимания. Так что наше безразличие не превратить в золото. Мы еще не умерли! Но обязательно умрем. Из подлости.

Влетим на пьяной колеснице, запряженной галлюцинациями наших диких жеребцов. Взмахнем суицидальными мыслями и расколем вазы голов на тысячи мельчайших подробностей. Отцепим корабли позора от гавани безразличия и пошлем в дальнее плавнее на самый край мира, к величайшему водопаду общественного мнения. Выкурим сигаретой стремление быть, плыть, гнить и искореженным окурком раздавим об пепельницу самосознания. Исчезнут все руки, исчезнут все ноги, исчезнет даже тело, останутся только глаза, улыбка и хвост, который хитрым топором озадаченности воткнется в учебник жизни и сделает его величайшим достаянием несуществовавших народов дальних участков чуждых вселенных. Коллапс заставит кусочки сознания сойтись в звезде души. А когда душа себя исчерпает преобразится наркотическим прыском в черную дыру тающего в невесомости мрака. Ноги не дошли до величайшей горы краха и хаоса,  также как и пьяная колесница. Но! Возьмемся мы вместе за эту "но" и возведем на месте падения амфетаминового рая сюрреалистический Армагеддон по образу и подобию нашему и разукрасим его психоделическими тонами нашей крови, а гротескный похоронный марш допишет эту межпланетную оперу абсурда.

Вдруг сегодня подумалось: "А сколько интересно банок пива я променял на книги?" Напрягся хорошенько, подумал, поумножал...
Твердо решил что чтение окончательно съело мой мозг.
Только за один сегодняшний день легким мановением руки я уничтожил сорок две банки пива. Это сорок два радостных "пшш", это сколько счастливых моментов жизни.
Помянем же сорок две так и не радившиеся души минутой молчания, с вставанием естественно!

В принципе дело было хрен знает когда и делать было хрен знает что. Было создано ЭТО. ЭТО граничит с блювотиной. Я люблю блювотину. Но ЭТА блювотина оказалась настолько поганой что я даю ЭТУ блювоту попробовать и вам. Пусть вас тошнит от ЭТОЙ блювоты вместе со мной. Но ЭТО блювота, плохая, но все же блювота.
Любите блювоту!

Вы придете рано утром,
Мне помашете рукой
И вольетесь едким чувством
В неокрепший разум мой.

Скажите чуть тихо, сладко
Что идти пришло мне время
Я пойму что мне так гадко,
Осозняю тяжесть бремя.

Вы щеки коснетесь нежно,
Поцелуете мой лоб,
Обниму я вас прилежно
И спокойно лягу в гроб.

Ммммм... Блювота.  Я добился тошноты, я добился лужи на полу. Это чудно, это прекрасно.

В колонках играет - The Tiger Lillies - War

  Мы ненавидим войну! Мы уничтожим эту жестокую, ужасную, кровавую как луна заляпаная вареньем войну! Она приносит беды нашим измотаным войной телам. Мы не можем есть оружие, оно невкусное, одними пулями мы неможем насытится! Поэтому мы должны вынуть оружие из наших желудков и отправится войной на войну и уничтожить войну превосходящей силой раз и навсегда, на веки вечные! Война сотрет войну. Плюс на плюс даст минус. Война на войну сотворит Божественную панацею. Оружие переплавится, смешается с телами и накормит счастливый мир без войны. Война убьет войну, сделает суицид если хотите.
  Да, война до сих пор не победила войну, но только потому что мы не прилагаем достаточных стараний. Слишком слабо воюем с войной. Она выигрывает. Надо создавать больше оружия для борьбы с оружием, иначе никак. Надо увеличивать военную мощь дабы справится с растущей угрозой войны. Каленым железом ППШ-41 выжигать потребность в войне в сердцах наших грешных. Объявить геноцид геноциду. Сбросить атомную бомбу на атомные бомбы. Расстрелять тех кто не расстреливает тех кто делает оружие. Ибо все началось с оружия и все им должно и оборваться.
  Мы с самого начала поставили себе главную цель: искоренить заложеную в души войну. Боролись, активно, всем за это спасибо. Но ,повторяю, старались откровенно слабо. Войну надо убить. "Добро обязательно победит зло, поставит на колени и зверски убьет." Мы добро! Война зло! Все на войну с войной! Спасем наш умирающий от войны мир!
   

    Я не сторонник войны, я вообще незнаю что это такое.  Я бессилен в  ее уничтожении.
    Но у нас есть ВЫ!
    ВЫ знаете что это такое и ВЫ с ней боретесь!
    И за это мы должны сказать ВАМ спасибо и передать низкий поклон.
    Но пока ВЫ не добились никаких весомых результатов на войне с войной поклон подождет как и спасибо.