Мы будем рады и богаты,
Хлопать будем палачам,
Пока не явятся солдаты –
Смерть ослепшим богачам.

И небо наше почернеет,
Город вспыхнет от огней,
И избы наши отсыреют,
Став на веки без дверей.

Безумным дали мы винтовки,
Пляшут черти над страной.
Признав мы красные уловки,
Спим, в могиле с головой.

Свободы жаждали веками,
Всё продАли мы волкам.
Теперь мы съедены зверями,
Бросив родину лжецам.

Не зная боли и лишений,
Курят дети, становясь
Как те, принявшие решенье
Всё разрушить, не страшась.

Ступаю гордо я ногой,
Хрустит дешёвая бумага,
И всяк билет прижат ступнёй,
Скулит бездомною собакой.

Не знаю я, куда везут
Машины ржавые моторы,
И что, смеясь, нам в рот суют,
Какие ставят нам заборы,

Но каждый душу встал продать.
Билет последний без возврата!
И нет людей, кому спасать,
Сестру от бешенного брата.

Нам выбор дан - билеты брать,
Ковром которые предстали,
Но всякий манит в яму спать,
И вечно бедные мы спали.

Ну что ты луна,
Предай огонь моим словам,
Там будь, где она,
И брось слова к её ногам.

И буду как снег,
Холодным стану бледным сном,
И буду я век,
Смешным, босым, немым шутом.

Одарит толпа,
Набором злых, жестокий слов,
Раздавит шута,
Смешить немой не смог козлов.

В любви навсегда,
Последний очерк пишет шут,
Докажут слова,
Слуга влюблённый мудр и глуп.

Ну что ты луна,
Предай огонь моим словам,
Там будь где она,
И брось слова к её ногам.

Душа юности охвачена огнями,
Кричит и рвётся из груди,
Земля ватная твердеет всё с годами,
Но нет покоя для души.

Душа молодость счастливую вкушая,
Бежит скорей от городов.
Бежит, колкими словами разрушая,
Порядки прежние дедов.

Душа бодрости с мечтами выпивая,
Добром и лаской лишь живёт,
Творя глупость, зачем не понимая,
Потом, со временем поймёт.

Земля ватная от камня затвердеет,
Душа вернётся в города,
Творить глупости уж снова не посмеет,
Но юность в памяти жива!

Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
Очертанья столицы во мгле.
Сочинил же какой-то бездельник,
Что бывает любовь на земле.


И от лености или со скуки
Все поверили, так и живут:
Ждут свиданий, боятся разлуки
И любовные песни поют.

Но иным открывается тайна,
И почиет на них тишина...
Я на это наткнулась случайно
И с тех пор все как будто больна.

Январь 1917, Петербург
[151x226]

Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.


Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел -
Катиться дальше, вниз.
Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму -
Куда несет нас рок событий.
Лицом к лицу
Лица не увидать.

Большое видится на расстоянье.
Когда кипит морская гладь -
Корабль в плачевном состояньи.
Земля - корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.

Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.

Тогда и я,
Под дикий шум,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Чтоб не смотреть людскую рвоту.

Тот трюм был -
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить
В угаре пьяном.

Любимая!
Я мучил вас,
У вас была тоска
В глазах усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.
Но вы не знали,
Что в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь,
Что не пойму,
Куда несет нас рок событий...

Теперь года прошли.
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!
Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был,
И что со мною сталось!

Любимая!
Сказать приятно мне:
Я избежал паденья с кручи.
Теперь в Советской стороне
Я самый яростный попутчик.
Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
За знамя вольности
И светлого труда
Готов идти хоть до Ла-Манша.
Простите мне...
Я знаю: вы не та -
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
Сергей Есенин.

<1924>
[161x211]

Когда опускаются крылья,
Когда ты один на земле,
Пусть мягкой таинственной пылью
Приблизятся звёзды к тебе.

Они не промолвят ни слова,
Они не заплачут с тобой.
Но знай, они вечно готовы
Вселить в твоё сердце покой.

И, глядя на тёмное небо,
Ты всё можешь им рассказать.
Доверь свою душу им смело -
Они не способны предать...

В тот миг, когда все отвернулись,
Сумей ты почувствовать вдруг
Как звёзды тебе улыбнулись
И мир осветился вокруг.

Сквозь боль и сквозь горькие слёзы
Сумей улыбнуться в ответ,
И эти далёкие звёзды
Оставят в душе твоей след.

Умей улыбаться тем звёздам,
Когда умирает мечта.
Умей улыбаться тем звёздам,
Когда на душе пустота.

Подарит их свет миллиарды
Прекрасных волшебных картин,
И ты вдруг поймёшь: они правы
И ты на земле не один.
[400x267]

Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - кто-то хочет, чтобы они были?
Значит - кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит -
чтоб обязательно была звезда! -
клянется -
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
"Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!"
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?! [400x301]

Мы все меняемся, становимся мудрее,
Но остается неизменным вновь
То чувство, что всех чувств сильнее,
Название ему одно - ЛЮБОВЬ...
И очень больно, когда любишь без ответа,
Когда ЕГО нет рядышком со тобой.
Уходишь вникуда, витаешь где-то...
И все не можешь обрести покой.
Влюбленность, страсть проходит мимолетно,
Любовь же остается на века.
Она живет для вольного полета,
И к ней дорога далека и нелегка.
[300x406]

[200x286] Капли жемчужные, капли прекрасные,
Как хороши вы в лучах золотых,
И как печальны вы, капли ненастные,
Осенью черной на окнах сырых.

Люди, веселые в жизни забвения,
Как велики вы в глазах у других
И как вы жалки во мраке падения,
Нет утешенья вам в мире живых.

Капли осенние, сколько наводите
На душу грусти вы чувства тяжелого.
Тихо скользите по стеклам и бродите,
Точно как ищете что-то веселого.

Люди несчастные, жизнью убитые,
С болью в душе вы свой век доживаете.
Милое прошлое, вам не забытое,
Часто назад вы его призываете.

О доблестях, о подвигах, о славе
Я забывал на горестной земле,
Когда твое лицо в простой оправе
Передо мной сияло на столе.

Но час настал, и ты ушла из дому.
Я бросил в ночь заветное кольцо.
Ты отдала свою судьбу другому,
И я забыл прекрасное лицо.

Летели дни, крутясь проклятым роем...
Вино и страсть терзали жизнь мою...
И вспомнил я тебя пред аналоем,
И звал тебя, как молодость свою...

Я звал тебя, но -ты не оглянулась,
Я слезы лил, но ты не снизошла.
Ты в синий плащ печально завернулась,
В сырую ночь ты из дому ушла.

Не знаю, где приют своей гордыне
Ты, милая, ты, нежная,нашла...
Я крепко сплю, мне снится,плащ твой синий,
В котором ты в сырую ночь ушла...

Уж не мечтать о нежности, о славе,
Все миновалось, молодость прошла?
Твое лицо в его простой оправе
Своей рукой убрал я со стола.

По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.

Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.

И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.

Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бесмысленно кривится диск.

И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.

А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
"In vino veritas!"* кричат.

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.

И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.

И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.

В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.

Если любовь уходит, какое найти решенье?
Можно прибегнуть к доводам, спорить и убеждать,
Можно пойти на просьбы и даже на униженья,
Можно грозить расплатой, пробуя запугать.

Можно вспомнить былое, каждую светлую малость,
И, с дрожью твердя, как горько в разлуке пройдут года,
Поколебать на время, может быть, вызвать жалость
И удержать на время. На время - не навсегда.

А можно, страха и боли даже не выдав взглядом,
Сказать: - Я люблю. Подумай. Радости не ломай. -
И если ответит отказом, не дрогнув, принять как надо,
Окна и двери - настежь: - Я не держу. Прощай!

Конечно, ужасно трудно, мучась, держаться твердо.
И все-таки, чтоб себя же не презирать потом,
Если любовь уходит - хоть вой, но останься гордым.
Живи и будь человеком, а не ползи ужом!

Ты, теперь я знаю, ты на свете есть,
И каждую минуту,
Я тобой дышу, тобой живу
И во сне, и наяву.

Нет, мне ничего не надо от тебя.
Нет, все, чего хочу я, -
Тенью на твоем мелькнув пути,
Несколько шагов пройти.

Пройти, не поднимая глаз,
Пройти, оставив легкие следы,
Пройти хотя бы раз
По краешку твоей судьбы.

Пусть любовь совсем короткой будет, пусть
И горькую разлука.
Близко от тебя пройти позволь
И запомнить голос твой.

Ты, теперь я знаю, ты на свете есть,
И все о чем прошу я, -
Солнечным лучом мелькни в окне,
Вот и все, что нужно мне.

Пройти, не поднимая глаз,
Пройти, оставив легкие следы,
Пройти хотя бы раз
По краешку твоей судьбы.

Ты, теперь я знаю, ты на свете есть,
И каждую минуту,
Я тобой дышу, тобой живу
И во сне, и наяву.

Я пил из чаши бытия
До самого закрытия.

Смотря на лица влюбленных,
Танцующих в темноте,
Вспоминаю о днях отдаленных
И думаю о тебе…

В бокале вино до края,
Печаль в нем свою топлю.
Не сцене опять играют
Любимую песню твою…

В парах, в танце кружащих,
Вижу я нас с тобой,
Прошлых, не настоящих.
Я счастливая – ты со мной.

А сейчас мне так одиноко,
И не скрою печаль свою,
Пишу на салфетке строки –
Стихи – тому, что люблю…

Но стул напротив пустует
За столиком на двоих,
Душа по тебе тоскует,
А на салфетке – стих…

На дне уж вино в бокале,
А я все сижу, смотрю…
В темноту, где танцуют пары,
И ищу среди них свою…

Бокал пустой… салфетка,
А на салфетке – стих…
Грустят здесь, увы, нередко…
За столиком на двоих…

Что из того, что ты уже любила,
Кому-то, вспыхнув, отворяла дверь.
Все это до меня когда-то было,
Когда-то было в прошлом, не теперь.


Мы словно жизнью зажили второю,
Вторым дыханьем, песнею второй.
Ты счастлива, тебе светло со мною,
Как мне тепло и радостно с тобой.


Но почему же все-таки бывает,
Что незаметно, изредка, тайком
Вдруг словно тень на сердце набегает
И остро-остро колет холодком...


О нет, я превосходно понимаю,
Что ты со мною встретилась, любя.
И все-таки я где-то ощущаю,
Что, может быть, порою открываю
То, что уже открыто для тебя.


То вдруг умело галстук мне завяжешь,
Уверенной ли шуткой рассмешишь.
Намеком ли без слов о чем-то скажешь
Иль кулинарным чудом удивишь.


Да, это мне и дорого и мило,
И все-таки покажется порой,
Что все это уже, наверно, было,
Почти вот так же, только не со мной,


А как душа порой кричать готова,
Когда в минуту ласки, как во сне,
Ты вдруг шепнешь мне трепетное слово,
Которое лишь мне, быть может, ново,
Но прежде было сказано не мне.


Вот так же точно, может быть, порою
Нет-нет и твой вдруг потемнеет взгляд,
Хоть ясно, что и я перед тобою
Ни в чем былом отнюдь не виноват.


Когда любовь врывается вторая
В наш мир, горя, кружа и торопя,
Мы в ней не только радость открываем,
Мы все-таки в ней что-то повторяем,
Порой скрывая это от себя.


И даже говорим себе нередко,
Что первая была не так сильна,
И зелена, как тоненькая ветка,
И чуть наивна, и чуть-чуть смешна.


И целый век себе не признаемся,
Что, повстречавшись с новою, другой,
Какой-то частью все же остаемся
С ней, самой первой, чистой и смешной!


Двух равных песен в мире не бывает,
И сколько б звезд ни поманило вновь,
Но лишь одна волшебством обладает.
И, как ни хороша порой вторая,
Все ж берегите первую любовь!

Единый раз вскипает пеной
И рассыпается волна.
Не может сердце жить изменой,
Измены нет: любовь - одна.

Мы негодуем иль играем,
Иль лжем - но в сердце тишина.
Мы никогда не изменяем:
Душа одна - любовь одна.

Однообразно и пустынно,
Однообразием сильна,
Проходит жизнь... И в жизни длинной
Любовь одна, всегда одна.

Лишь в неизменном - бесконечность,
Лишь в постоянном - глубина.
И дальше путь, и ближе вечность,
И всё ясней: любовь одна.

Любви мы платим нашей кровью,
Но верная душа - верна,
И любим мы одной любовью...
Любовь одна, как смерть одна.
1896

Обожаю энто стихотворение.

Молчи. Молчи. Не говори с людьми,
Не подымай с души покрова,
Все люди на земле - пойми! Пойми! -
Ни одного не стоят слова.
Не плачь. Не плачь. Блажен, кто от людей
Свои печали вольно скроет.
Весь этот мир ни одной слезы твоей,
Да и ничьей слезы не стоит.
Таись, стыдись страданья твоего,
Иди и проходи спокойно.
Ни слов, ни слёз, ни вздоха, - ничего
Земля и люди недостойны.

То змейкой, свернувшись клубком,

У самого сердца колдует,

То целые дни голубком

На белом окошке воркует,

То в инее ярком блеснет,

Почудится в дреме левкоя...

Но верно и тайно ведет

От радости и от покоя.

Умеет так сладко рыдать

В молитве тоскующей скрипки,

И страшно ее угадать

В еще незнакомой улыбке.