Смыслом ее жизни была надежда, и чтобы она не говорила, все уходило, а надежда оставалась. Даже тогда, когда она была уверена, что и этой капли уже нет.
Ей было так мало лет, ей так хотелось стать счастливой. Она точно знала, что для того, чтобы стать счастливой нужно всего лишь выйти из комнаты «обыденность» и войти в комнату «счастье». Она не ждала его, а просто знала, что оно есть и оно рядом. И она нашла его, она встретила его и назвала – Счастье. Отныне он стал смыслом ее жизни: ее воздухом (как легко теперь дышалось), и как казалось, уже никто и ничто в этой жизни не заставит ее грустить. Она научилась улыбаться, она даже смеялась.
Он научил ее быть собой, избавив от страха быть высмеянной за свою дерзость. Он показал ей ее красоту и показал ей, как она красива для него. Он дал ей ощутить силу, которой она обладала. Он разукрасил ее мир самыми необычными красками.
Так начиналась самая яркая страничка ее жизни.
Его становилось с каждым днем все больше и больше. И ей это нравилось.
Но было одно «но», и это «но» - здравый рассудок. Она только потом поймет, что все сказанное им – пустые бредни, а сейчас в ее жизни начинается смертельная схватка: сердца и здравого рассудка. И борьба эта будет длиться очень долго, до тех пор, пока кто-то из этих двух не умолкнет навсегда.
Ее сердце уже принадлежало ему, и подсознание знало это, но сердцу было все равно, в данный момент оно не хотело ничего, кроме как наслаждаться «счастьем». Так она смогла прожить полтора года. Время шло, и что-то начало меняться. Поначалу все, что происходило в ее сердце было в диковинку, в голове творился хаос….(и уже тогда в этом хаосе стали появляться короткие, но очень трезвые мысли: «что я делаю?», «зачем все это?», «из этого ничего не получится» и т.д. и т.п..)
О, Боги, а что творилось в сердце, казалось, что он не просто ее вторая половина, а она сама. Она была готова подарить ему всю себя без остатка, не минуты не жалея о содеянном. Он был первым к кому у нее появились по настоящему взрослые чувства. Она бы отдалась ему, не задумываясь.
Она впервые задала себе вопрос, что с ней происходит, и…, Господи, как же трудно было признаться себе, что чувства, которые испытывала она – это уже не детская влюбленность – это настоящая любовь. Она любила в нем все: руки, пальцы, волосы, глаза, губы, ресницы, брови, она любила его всего. В тот время ей было уже все равно, чтобы сказали другие. А они говорили…., много говорили….
Вопросов становилось больше, но любящее сердце отказывалось воспринимать какую-либо здравую мысль. Любовь поглотила ее, она жила одним «счастьем».
А время неумолимо летело вперед, позади оставались уже не дни или месяцы, позади оставались годы….., а она продолжала любить, продолжала наслаждаться счастьем, верить в светлую, наивную мечту «…жили долго, долго и умерли в один день….».
И пока она жила в этом крошечном мире грез, в реальном мире произошли события, которые не только вернут ее к обыденной жизни, но и заставят о многом подумать…
Вот тогда-то она поймет смысл маминых слов: «за свое счастье надо бороться», но, к сожалению, поломанную ветвь не склеишь…
Она поздно узнала о том, что есть та другая, с которой сейчас находится ее счастье, теперь все в этом мире для нее: необычные краски, дни и ночи, теперь этот для нее. Как сложно было, нет не осознать, а заставить забыть. Еще очень долго она мучалась, вернее сказать он ее мучил…. Из счастья он превратился в самого страшного тирана, но даже тогда, она наслаждалась им. Когда она его долго не видела, ей казалось все забыла, разлюбила, и в тот же миг понимала, как тяжело дышать без него……как он сейчас нужен. Она искала его в толпе на улицах, она ожидала встречи с ним, когда выходила гулять вечером, а когда находила, все возвращалось на круги своя…, и конечно нет, не забыла, люблю также.
Но все прошло как и все в этой жизни, она пережила самый страшный период своей жизни, период реабилитации. Тогда и сердце и рассудок отказывались принимать уже очевидный факт: его нет, и больше никогда не будет. Даже потом, пройдя все это, она еще не раз будет стоять у заколоченной двери, и пытаться отворить ее, но, увы «дважды в одну реку не войти»…
Конечно же, эту битву выиграл рассудок, но сердце так и не смогло забыть – это была самая красивая любовь, пусть даже с печальным концом….
Теперь сердце больше не стучит…, а на страже у ворот стоит «здравый рассудок» - его позиции настолько крепки, что вряд ли удастся, кому их сломить.
Теперь где-то там, на самом донышке сердца, есть маленькое кладбище, на нем есть одна маленькая
Это цитата сообщения Rusyona Оригинальное сообщение
Без заголовка
Титул - не самая большая жертва, которую можно принести ради любви
Страсть противоположна жизни. Страсть требует тебя всю и не признает никаких отсрочек....
Он всегда любил ее, но только после смерти понял, как много она для него значила. Нет, много - неправильное слово, она значила для него ВСЕ.
"Возьмем, например, любовь. Она совсем не такая, какой мы ее себе представляли вначале. Но самое сложное - это понять, какая она для тебя"
В любви правил нет: все, что приемлемо для двоих, можно считать их личной нормой...
Любовь не дает никаких гарантий. Можно поставить на кон все - и проиграть. Или выиграть и стать избранным
Красивая женщина необязательно должна быть умной. Но умной женщинегораздо легче быть красивой....
P.S. но все же женщина должна быть умной и красивой одновременно....
Не обманывайте себя: любовная болезнь никогда не станет здоровой любовью...
"Когда вы любите человека, вам хочется, чтобы он ушел, чтобы о нем помечтать"
Титул - не самая большая жертва, которую можно принести ради любви
Страсть противоположна жизни. Страсть требует тебя всю и не признает никаких отсрочек....
Он всегда любил ее, но только после смерти понял, как много она для него значила. Нет, много - неправильное слово, она значила для него ВСЕ.
"Возьмем, например, любовь. Она совсем не такая, какой мы ее себе представляли вначале. Но самое сложное - это понять, какая она для тебя"
В любви правил нет: все, что приемлемо для двоих, можно считать их личной нормой...
Любовь не дает никаких гарантий. Можно поставить на кон все - и проиграть. Или выиграть и стать избранным
Красивая женщина необязательно должна быть умной. Но умной женщинегораздо легче быть красивой....
P.S. но все же женщина должна быть умной и красивой одновременно....
Не обманывайте себя: любовная болезнь никогда не станет здоровой любовью...
"Когда вы любите человека, вам хочется, чтобы он ушел, чтобы о нем помечтать"
Под левой ягодицей у него был шрам – небольшой, сантиметра три, не поймешь, то ли свежий, то ли давнишний.
Происхождение этого шрама варьировалось: иногда это был результат укуса огромной собаки, жившей на соседской даче, иногда – банальный гвоздь, плохо вбитый в соседский же забор. Иногда история загадочно замалчивалась. С его глазами цвета сливы любое молчание казалось загадочным.
Если бы мне пришлось опознавать его труп, я бы точно знала, куда смотреть.
Но мне не пришлось опознавать его труп.
Потому что я не убивала его.
Я перестала прятаться от него – приседать на эскалаторе, скрываться за колонами, в подворотнях, в подъездах, в чужих глазах. Выпрыгивать из трамвая на любой остановке, раздумывать, не выдернуть ли шнур, не выдавить стекло.
Я могу теперь и поздороваться. Подойти, спросить, крепко зажав в левой руке замершее сердце: «Как жизнь?» Хороший вопрос. Короткий.
Я просыпаюсь утром, открываю глаза и вижу небо – серое, еще не зимнее, переходное. И думаю о небе. Лениво соображаю, какие надеть сапоги и не купить ли дочери шерстяные брюки.
Значит, я больше его не люблю.
Тогда, когда я любила его, неба не было и в помине. Мир состоял из трех вещей: будильника, телефона и сигарет. Мир был простой, страшный и тесный, ведь в маленьком мире ловить его было намного проще. Будильник нужен был мне для того, чтобы ждать его звонка. Телефон – чтобы смотреть на него в ожидании. Сигареты – чтобы курить их одну за другой.
До него были детство, школа, институт, мечты, любовь.
После него были работа, мечты, любовь, дети.
Во время него был он, будильник, телефон, сигареты. Даже меня не было.
Не было рук моих, ног моих не было, и бронзовых волос, которые он мог в раздумье часами наматывать на палец, не было.
Сердце сбитое с толку отсутствием тела, колотилось то в животе, то плече, а то и под коленкой. И когда глаза мои открывались при виде его, а руки мои отрастали навстречу ему, и ноги немедля спешили за ним, сердце самое бестолковое, не найдя себе места, останавливалось, пока он не уходил.
Я открыла целый необитаемый остров, заброшенный нерадивыми географами. Его тело меняло цвет и запах, и когда он часами накручивал на палец мои локоны, я путишевствовала губами по венам и капиллярам, нанося скрупулезно на карту новые пути, пересечение тропинок с дорогами, ложбинки и выпуклости. Как стареющий разведчик, я храню эту карту и могу нарисовать ее, если кому-то нужно.
Мы никогда не пили вина, не ходили в кино. Нам и в голову не приходило пойти вместе к кому-нибудь в гости.
Мне кажется, у него были еще женщины. Помнится, и у меня были мужчины.
Потому что если подняться слишком высоко, заболеешь. И если нырнуть слишком глубоко, не выживешь. Инстинкт вел нас в другие объятия, где можно было дышать простым, не низменным воздухом. Но все это я помню смутно. Гораздо хуже, чем форму его ушей или ногтей.
Мы взрослеем для того, чтобы узнать: образные выражения на самом деле не являются таковыми. Если сильно стукнуться лбом, из глаз действительно посыплются искры. Лицо и вправду бывает белым, как лист. За плечом у человека действительно стоит смерть, и чем сильнее страсть, тем ближе она подходит: резко оглянись, ты, кто любит.
Но я не оглядывалась. Для этого нужно было всего лишь оторвать взгляд от него, но это было также невозможно, как оторвать от себя руку или ногу.
Прожженная утюгом велюровая скатерть с бахромой, стертый старинный паркет елочкой, белый советский кафель в ванной, щербатое зеркало, бритва….. «Зачем тебе бритва? У тебя ж борода….» - «Чтобы убить себя, когда ты меня бросишь». – «Не стоит. Если я тебя брошу – значит, я умерла. А ты тогда, пожалуйста, живи, женись, роди детей».
Бритва была безопасна.
А я и вправду его бросила.
Зеленый табурет с дыркой посередине, старый троллейбус, книги о древних ассирийцах – словно бы ассирийцы бывают еще какие-то, кроме древних. Соседская собака спаниель, которую выводили гулять аккуратно, когда я выскальзывала в щель приоткрытой двери, на ходу натягивая туфли, и собака спаниель осуждала меня, а ее хозяин – нет.
Страсть противоположна жизни. Страсть требует тебя всю и не признает никаких отсрочек. Если бы мы поженились, мы не прожили бы и медового месяца.
Само понятие «жить» было противоположно происходящему. Чтобы жить, нужно было есть и пить, думать, ходить в тренажерный зал, лечить насморк. А когда, если яремная впадина еще не исследована? Не говоря уже о коленной чашечке… и можно ли, если двигаться от запястья через локоть и подмышечную впадину, добраться до левой лопатки, минуя плечо? Нам нужно было хоть иногда переводить дыхание, обнаруживать у себя пульс.
Инстинкт самосохранения – двоякая вещь. Большинство предательств, убийств и измен родинам совершается по его требованию. САМОсохраниться, сберечь свою самость, не исчезнуть ни в чем, донести себя от колыбели до могилы в целости и сохранности. Может быть, когда наконец над нами, как обещано, откроется небо в алмазах, мы
Эта история разворачивалась у нас на глазах. Его мы знали уже несколько лет. Это был настоящий красавец: с роскошными усами, большой и статный. Он любил поохотиться и дома бывал редко – забегал поесть, иногда оставался на ночь. При всей своей независимости, он соблюдал два семейных ритуала: каждый день встречал нас после работы, а во время вечерний прогулки с собакой непременно шагал рядом. Звали его Кузьма. Смесь русской голубой и дворняги.
Она появилась в доме неожиданно и в первый же день ослепила его экзотической красотой. На самом деле кошка была дурнушкой. С точки зрения кошачьих канонов, все у нее было слишком. Слишком большие уши, слишком длинная шея, чересчур вытянутая мордочка. Но когда она выгибала спину и рисовала своим телом причудливые фигуры, а потом усаживалась в позу египетской статуэтки, он благоговейно замирал: « Красавица!» Кошка слушала восторги с полным равнодушием. «Вежливые фразы, не более того, - говорила она, сосредоточено облизывала свое смоляное тельце. Он же мог часами наблюдать за меняющимися изгибами ее фигуры.
Потом это произошло: они стали парой. Он приносил ей птиц, она ему – мышей. Он отбивал ее у соседских котов, она хранила ему верность. Он не прикасался к еде, пока не начнет трапезу она. Когда она приближалась к его миске, он отступал сразу, без лишних эмоций. У него появился еще один ритуал: после прогулок он облизывал ее от кончиков ушей до кончиков лап. Она позволяла ему это, гордо сидя в своей египетской позе, а потом поднималась и уносила свое совершенство прочь.
Мы знали: это была любовь.
Однажды он не встретил нас. Накануне был ураган, а он, как обычно, ночевал на улице. Мы искали его несколько дней, обследуя подвалы и шелестя коробкой с сухим кормом. Вместе с нами ждала его возвращения и она. Бегала к входной двери, заглядывала нам в глаза и кричала. Наверное, она знала, что он уже не вернется. Наверное, она предчувствовала, что больше никогда и ни с кем не будет купаться в такой любви.
…..когда в доме появился другой кот, красивый, породистый и высокомерный, она еще острее почувствовала свое одиночество. Теперь ее дни заполнены громкими скандалами, разъяренными криками и летающей шерстью. Иногда она все же позволяет себе лизнуть его за ухом. Нот вместо ответной нежности получает удар лапой. В такие минуты мы все вспоминаем благородного любящего Кузьму. И вместе с ней тоскуем по ушедшей любви.