Автор DayGon
(2005)
ИСПОВЕДЬ МАНЕКЕНОВ
ЛИЦА:
1. «Ничего» БОГ
2. Стать тёплым Поэт
3. Последняя бабочка осени Фикция
4. Тело
PLAYLIST:
Философия подворотен
Оперетив достойного конца
Летать, не веря в суть полёта
Любимая
Больно!
Летаешь…
Я убил её в себе
Б: -Я подвержен меланхолиям и истерике.
П: -Ты просто потерял дар
-Какой?
-Жить. Нет ничего
Есть мерзкая суть откровений
Ступеньки встречают ладони
В шуме падения пепла с коленей
-Семнадцатый год бутафорского графика плена. Мы сходом с ума неспеша, по минутам. Рисуем на стенах мимический опус, смотря в пол под ногами, воздвигаем эшафоты для будущих мук, зная, что сестрица ложь всё равно обманет и даст в лицо стальной перчаткой правды.
-Смирись, вдави окурок в стену,
А ноющее тело в спинку стула:
Мы постарели, нам готовят смену,
Нам предпочтут чужую субкультуру.
-Стихи лишены смерти.
-Мои умирают каждую ночь
-Ты можешь набивать себе цену сколько угодно. Маска бездарной игры, не более. Посторонняя страсть к самобичеванию, а ты знаешь, мои слова хуже равнодушия. Молчи, поэт! Бумага любит тебя, пока ты не взял со стола карандаш и не выплюнул на свои жёлтые обои комок слов.
-А тебя вообще никто не любит.
-А мне и не надо. В моём ареале есть одно место и оно моё.
-Вечером на кухне пить коньяк,
Деля улыбку пополам с тоской,
И в пьяном бреде думать о боях,
И будущее нежно засыпать песком.
-Я склонен отрицать реальный мир.
- Ты склонен передёргивать затворы. Твоя минутная прихоть, избирательность в образах, заключённых по личному праву в нелепую веру, которая прощает любой грех, ведь Богу позволено всё, не так ли?
-Очередной провал, фиаско! Мой секрет разоблачён. Ну что ж, последний взмах рукой и я свободен. Я зажёг тёплое солнце, я отделил сушу от воды, создал тысячи животных, посадил миллиарды деревьев, подарил ветру свободу, небу звёзды, я убил первого человека. Я сделал всё, что было в моих силах.
-В твоих силах принять обет молчания.
-Зачем?
-Чтобы никто больше не умирал от твоих слов.
Нет. Нет. Это не я. Это просто чёрная точка во мне. И она растёт, липкая, вязкая, тяжёлая. Чтобы справиться с ней, нужно жрать белую мякоть таблетки, глушить агонию, слизывать с изъеденных солью губ горькую пену. Искушённое эго не может смириться с поражением. Произвол дня подскажет, когда можно будет проститься, согреться в сырости слёз, понять, что устал, сквозь маятник прошить анатомическую стройность несгибаемой спины, последним залпом оглушить неограниченное хвастовство, из концентрических кругов извлечь мой лейтмотив и гордо проползти на коленях в арьергард *****ков, прикрыв глаза батистовым платком, пустить по коже пот, впиваясь обезумевшим зрачком в щель между дверью и стеной, найдя в замочной скважине смущенье твоих глаз. Невинная пара листов размножается, и на его столе возникают горы, реки, мегаполисы. Всё это живёт, дышит и требует обнародования или, по крайней мере, последовательности и аккуратности. Такова судьба гения! А этот глупый поэт умирает на глазах. Ты не со мной любимая, но я смогу, я стану тёплым. Я прочту тебе его стихи, и ты снова оживёшь в моих руках, поняв, что в первый раз я сделал что-то, от чистого сердца. Я не знаю, что внутри меня: бумага, сталь, стекло. Лишь бы не камень… И вот опять всплывает этот сон: сотни тысяч огненных крыльев кружились надо мной в сумасшедшем вальсе. Легче воздуха, легче самих себя, несмело оплетали моё тело, поднимали за собой. Нет. Это невозможно. Я срываюсь, я выскальзываю из их, липких от пыльцы крыльев, сдираю с них причудливые неповторяющиеся рисунки, падаю в мокрую траву. Они надо мной: машут своими порванными крыльями, больше не хотят поднять меня в воздух. Факел. Я достаю его и поджигаю. Снопы огня вырываются из моих рук, сотни чёрных лепестков падают к моим ногам. Первые бабочки мертвы. Я жду. Они летят, они знают, что умрут, они помнят это, но летят. Слишком предсказуемы… Всё ближе к огню, они уже в нём, а он шипит и плюётся, пожирая безоружную бабочку. А они всё летят и летят! Не надо! Стойте! Или вместе легче умирать? Стеклянными неподвижными глазами я смотрю, как на траву опускаются лёгкие чёрные лепестки, мгновенно развеянные ветром. Всё. Это был последний. Я встаю, сморю на свои красно-синие руки. Тонкими огненными нитями на них проступают вьющиеся иероглифы непонятных линий – крыльев бабочки. Взмах, я лечу, приближаюсь к горячему факелу. Смерть… Я знаю, что умру. Не хочу..! Сотни тысяч лепестков носятся надо мной, оживают, смотрят на меня своими красивыми глазами, глотают, как огонь, чувствуют мою боль. Улетели… Их больше нет, как и меня. А если это не сон? Бежать. Не видеть этой клетки, не вдыхать прессованный воздух, запах безысходности. Ключ, приятный холод. В замок, два поворота против часовой, ручка вниз, предел, рубеж, черта, граница. Шаг. Клетка выплёвывает тело. Свобода, хотя бы на пару часов. Придётся вернуться, а пока бежать. Week’end остался в памяти липким куском мусора, застрявшим в водопроводной трубе. Этому дню
Читать далее...