Фотографии tibetmonk : Хибины-08

Вряд ли это прозвучит ново: диалоги без слов. Что это, высшая степень взаимопонимания, или со-чувствие, со-переживание некоторой мимолётной общности, будь то случайная встреча в парке, любование закатом, вагон метро на двоих, или очередь в магазине.
А напротив окон моей квартиры через дорогу точно такой же дом, как тот, в котором живу я. Типовой коробок. Типовой распорядок жизни и окна, которые гаснут по расписанию.
А потом город затихает: воздух становится прозрачным и опустевший проспект начинает мигать желтыми огнями светофоров, множащихся в отражениях мокрого асфальта.
В 2:45 приезжает шумный мусоровоз. Грузовик кряхтит под окнами, ворочая урны, оглашая окрестности гулким эхом. Обычно в это время в доме напротив горит только одно окно. И в доме напротив дома напротив одно. Моё. Я проверял, выходил на улицу, оставляя свет. Нет, конечно же, я знаю, как найти с улицы свое окно... А свет... Свет - это чтобы было куда приходить.
А потом я думаю: "Может, пора спать?", и выключаю лампу. А по ту сторону соглашаются. И окошко напротив моего тоже гаснет... Диалоги без слов.
Кстати, Мы работаем вместе уже пять лет. Вечером я подбрасываю ее до нашей улицы. Просто вечером нам с ней попути. Я знаю, что она живет в доме напротив, и это все, что я знаю о ней. Суетный город, вы сами понимаете. Ритм жизни. Она благодарит меня, сердечно, деликатно. А вчера она сказала еще кое-что. Она сказала, что ей очень уютно со мной. И она могла бы всю жизнь, каждый вечер ждать, пока погаснет мое окно.

Каждый раз, когда засыпает город и стихает шум улиц, я лежу в кровати в темноте своей комнаты. Вот, гулко ухая стальными ударами, cо стонами, скрежетами, торопливо, последний трамвай уходит в депо, а следом наступает кромешная тишина. Глаза привыкают к темноте. Я не думаю о смысле жизни, о времени, о любви, о предназначении... Я просто лежу на спине в сумраке ночи и жду, покуда не покинут слабости: желания мои, тревоги, опасения, грусть, радости, амбиции, привязанности... Когда уйдёт последняя мысль, может наступить удивительное откровение. Важно все сделать правильно. Я стараюсь: лежу неподвижно, с широко открытыми глазами, смотрю прямо вверх, не мигая, расфокусированно, сквозь темноту.. И тогда я просто вижу его. Я вижу свой потолок.

- Александр, а где Ваше д.з.?

Сашка старался все делать правильно. Верное направление ему диктовало внутреннее чувство – интуиция, появившаяся внезапно несколько лет назад, после череды каких-то домашних неурядиц. Детали, сопровождавшие метаморфозу, уже основательно позабылись, но Сашка помнил, как однажды утром проснулся с пониманием, что именно ему нужно делать, и как будет правильно. Чувство было настоящим открытием. Потом Сашка шел по улице, и каждый шаг, каждый жест, взгляд, мысль - были новыми, совершенно логичными, верными, и такими бесконечно емкими по смыслу. Впрочем, смысла тогда особо и не было видно, просто удивляла внезапно наступившая гармоничность и ощущение правильности движения, такое, что пораженный Сашка только и мог что кивать согласно головой в пустоту и счастливо улыбаться, вызывая удивление встречных прохожих. Будто кто-то вел его за руку и ему не стоило более переживать и задумываться о том, как именно нужно двигаться, и вообще - жить...

- Александр, я к Вам обращаюсь!

...Чувство не было постоянным, потому что из него регулярно "выдёргивали", вынуждая вновь оказываться в прошлом, в беспомощности и неизвестности. Там, где Сашка еще не знал, как это здорово - все делать правильно…

- Александр, Вы вообще меня слышите?!

...И Сашка придумывал себе состояния, возвращавшие его "к истине". Он погружался в воспоминания и мечтал - проживал любимые минуты прошлого заново, - а снаружи его по-прежнему ждал мир реальный, где постоянно нужно было делать что-то лишнее, ненужное, может быть, бессмысленное.

- Александр, с Вами все в порядке?!

- Извините, пожалуйста, я не слышал!.. – Сашка встрепенулся и начал торопливо искать листы с заданием. "Вот дура! Убей себя апстену, вместе со своим дз!" - в сердцах думал он, и это было даже не столько на училку, сколько на весь этот многочисленный люд, который своей бестактностью так мешает иногда все делать правильно и быть по-настоящему человечным.

Иногда искусство получается чистым, будто бы автор смотрит на идею совершенно непредвзято, не из этого мира, не находясь в одной системе отсчета с результатом своего труда. Одна из причин подобной чистоты, может быть, заключена в удачном нахождении идеальной метафоры, которая своей простотой, ёмкостью, целостностью бьет точно в цель. И тогда нет нужды конкретизировать и указывать пальцем направление (заставляя внимательного зрителя сочувственно вздыхать примеру неудачливой режиссуры). Зритель оставляет коллективное бессознательное, заканчивает сезон зимней спячки и начинает самостоятельно инициированный мыслительный процесс, основным достоинством которого и является его «добровольность» = добросовестность. Когда же автор не останавливается на достигнутом, продолжая расставлять акценты, конкретизировать, «объяснять», он, конечно же, знает, что в него полетят камни. Он не виноват, просто проблематика злободневна настолько, что искусство, не успев родиться, должно быть завещано на растерзание маргиналам, «держащим руку на пульсе». Каждому долговязому худ. приёму будут перемыты кости, но обыкновенному обывателю читать станет проще. Какая, однако, грустная тенденция, изобличающая, насколько же у нас «все плохо», что даже искусство приносится в жертву, как последняя попытка провернуть заржавевшее колесо. Грустно, - подумаю и я, и примкну к большинству. Буду как все. «И всё так. Всё! Увидали, осудили, потрындели, махнули… покурили.. и всё!» (С) «12». :)

I.

Я посмотрел на карту с оптимизмом и ткнул пальцем: отсюда – вот сюда. Заодно прикинул длину автобусного маршрута до точки старта, наскоро собрался и вышел в еще прохладное серое утро. Двухчасовую тряску на «спринтере» по серпантину, оказалось, с успехом можно было назвать первой инъекцией рассудительности в бурлящую романтикой кровь, но расслабляться на «подумать» было уже поздно. За спиной, шипя, схлопнулась дверь, и автобус растворился в расплаве пришоссейного воздуха: солнце здесь восходило столь скоро лишь для того, чтобы потом остановиться, застыть, задуматься надолго, и медленно, дотошно осматривая владения, проникать в течение дня в любой, даже самый сокровенный уголок спасительной тени. Я сделал пару шагов прочь от шоссе, в пыль убегающей в сторону грунтовой дороги, и испытал укол следующей инъекции. Я отчетливо почувствовал, как человеческие «страсти» начали такой знакомый суетный спор в моей голове, поэтому я достал из рюкзака платок, промокнул лоб, прогнав мысли, и лёгкий ветерок захолодил кожу.

Полчаса дороги закончились возле самой кромки моря. Ленивые сонные волны гладят песок и тот искрится, а в метре от берега по песчаному дну, оставляя следы, шагает карликовый краб, да суетятся рядом мальки. Южная эйфория набегает порывом с моря, по лицу растекается довольная, чуть глупая улыбка. Эйфория счастья. Время замедляет ход; бриз за мгновение выветривает из головы это: твоё «самое важное» еще пару минут назад. Таково первое откровение = открытие, которое вдохнул всей грудью, и оно уже проникает в кровь, распространяя по телу дурманящую негу, или лень. Откровение времени. Отныне и еще некоторое непродолжительное по повседневной мерке время ты все менее мыслишь и все чаще ощущаешь жизнь: но не просто слышишь, пробуешь на вкус, видишь, а гораздо существеннее и глубже понимаешь ее, будто звенящая струна, окруженная и пропитанная возникшим звуком. Информативное состояние. Украдкой, не сбивась, нажимаешь кнопку таймера на часах, чтобы следом забыться и забыть все, что ты есть. Не существует слов, способных описать возникающее волной ощущение, составляющее откровение времени. Назовите его как угодно по-другому, и я пойму вас, а вы, наверняка, меня. Очень отчетливое, узнаваемое, способное быть запомненным и воспроизведённым в благоприятных условиях вновь. Кстати, теперь я знаю об этом, потому возвращаюсь к своим делам. Кнопка таймера отжата, и циферблат показывает двадцать секунд. Случается и многочасовое состояние, и это никак не противоречит откровению времени… но, уверяю, не следует легкомысленно предаваться ему под лучами южных солнц!..

А, тем временем, лишь только возвращается сознание, в голове начинают кружиться обрывки фраз и смыслов – плоды проснувшейся мысли. У меня ощущение, что я отсутствовал час-другой, а но за это время мой мимолётный знакомый, - карликовый краб - не преодолел и полуметра… Крайне неспешное создание, не правда ли? ))

II.

Сначала я отдалился от побережья Двуякорной бухты, откуда открывался чудесный вид. Выбери я маршрут вдоль берега, мог бы все время держать в поле зрения пункт назначения – небольшой поселок возле моря вдалеке. Грунтовка, пересекающая долину, пролегала некоторое время вдоль кромки воды, а затем, за час пути усыпив мою бдительность, обогнула первый холм наступающих гор, а за ним следующий, и запетляла немыслимыми узорами. Безусловно, дорога вывела бы меня куда-нибудь, но она предназначалась для автомобильного сообщения и не была самым выгодным маршрутом для пешехода-путешественника. Рассудив так еще пару часов назад, я свернул на боковую тропинку, которая, то скрываясь в низине, то стремительно уходя вверх по склону, запутывая самонадеянного путника, расходилась теперь передо мной новой парой серых лент, подпоясавших каменистые бока склонов справа и слева. Держась правой стороны, промахиваюсь на очередной развилке. Холмы все более напоминают горы, подъемы становятся круче, и, вновь оказавшись на дне оврага, я как никогда остро осознаю, насколько кругозор зависит от внешних обстоятельств. Еще через час я ощущаю, как стремительно уходит время, пока я блуждаю и путаюсь, и понимаю, что мне не добраться засветло до места. Инстинкт самосохранения заставляет искать оптимальный выход, я более не могу полагаться на удачу, иначе совсем запутаюсь среди многочисленных троп. Я сворачиваю с тропинки, опоясывающей склон, и начинаю подниматься вверх. Мои камни летят вниз, на склоне остаются отчетливые следы: случайный зритель улыбается при виде этой картины. Воистину, упорство, сопровождающее терпеливое вышагивание, достойно лучшего применения. Тропинка остаётся далеко внизу, а вершина склона приближается лишь самую малость. Какой неточный прибор, этот глазомер…


III.

Здесь так умиротворенно. Я бросил рюкзак на землю и сам сижу сверху, у самого края обрыва. Погода в этих краях изменчива, я наблюдаю, как с севера ползут тяжелые серые облака, как пронзает, цепляет их острыми вершинами великан Карадаг, сурово и немногословно давая понять, что Читать далее...

Фотографии tibetmonk : Крым '07

Фотографии tibetmonk : Крым '07

Фотографии tibetmonk : Крым '07

Фотографии tibetmonk : Крым '07

Фотографии tibetmonk : Крым '07

Фотографии tibetmonk : Крым '07

Фотографии tibetmonk : Крым '07

Фотографии tibetmonk : Крым '07

Фотографии tibetmonk : Крым '07

Фотографии tibetmonk : Крым '07

Фотографии tibetmonk : Крым '07

Фотографии tibetmonk : Крым '07

Фотографии tibetmonk : Новый Иерусалим 12.08.07

Фотографии tibetmonk : Новый Иерусалим 12.08.07