Крохотная кухонька в доме хрущевской застройки. Ремонт собственно кухни тоже не блестит новизной – видно, что какую-то ухоженность стараются сохранить – потолок подбеливают, обои подклеивают, но на этом и все. Под потолком крутиться, разгоняя волны горячего летнего воздуха и клубы дыма, вентилятор. На улице совсем не июльская хмарь – если не обращать внимания н температуру воздуха., то можно было бы сказать, что на дворе октябрь. Но нет. Лампочка освещает творящийся на кухне бардак – баночку из под шпрот, доверху заполненную сигаретными бычками, посуду с застывшими остатками пищи, залапанные рюмки и полупустую пластиковую бутылку с мутноватой жидкостью. Было видно, что тут пьют уже не первые сутки На подоконнике сидела Туча, в некогда белой майке и коротких шортах, не скрывающих потрясающей красоты ее длинных, стройных ног. Туча с крайне философским видом уже в третий раз поднимала рюмку, принюхивалась, но выпить никак не решалась. Самогон был крепкий, а годы уже не те, чтобы третьи сутки подряд пить. Создавалось впечатление, что самогон Туча собирается вынюхать, периодически закуривая крепкими сигаретами, от которых глаза слезились, а на языке оставалась неприятная горечь.
Ее подопечная сидела внизу, подпирая спиной холодную батарею и обняв худенькие, острые коленки. Миниатюрные плечики периодически вздрагивали от сдерживаемых рыданий.
- Туча, ну как так? – девчушка подняла на нее огромные изумрудные глаза с поволокой, уставилась, ожидая, что скажет наставница. – Ну за что? – рыжие, встрепанные косички, казалось, тоже уставились вопросительно. Нда, что-то ты допилась, подумала Туча. Уже кажется, что волосы на меня смотрят. На вопрос – как так и за что она не знала ответа. Знала бы – поделилась. Но сейчас, признание собственной некомпетентности могло добить Рыжку, а этого нельзя допускать. У Тучи еще не было провалов с воспитанницами. И сейчас она тоже его не допустит. Поэтому надо говорить. В слух. Рассказывать о том, что когда-то она сама сидела так же, убитая, раздавленная. И что после пятого-шестого подопечного это проходит.
- Рыженька, маленькая, ну, это не как так и это не за что-то. Это жизнь. И это работа. Понимаешь, работа. Есть в ней такое отвратительное и противное слово «надо». Ну, я сама через тоже самое когда-то проходила. И я знаю как это происходит. Это пройдет. Обязательно пройдет, Рыжка. Обязательно. – в глазах воспитанницы опять заблестели слезы. К черту, подумала Туча и залпом допила остававшееся в рюмке. Подышала открытым ртом. Закурила очередную сигарету.
- Не пройдет. – срывающимся голосом сказала рыжая. – Я точно знаю. Это навсегда.
- Конечно, навсегда. – разозлилась Туча. – Это не пройдет окончательно. Сначала оно отложиться в самые низкие уровни твоего сознания. Впитается в твою кровь, в твои нервные клетки. Тебе будет казаться, что ты умираешь. Тебе уже кажется, что ты умираешь, что ты не можешь дышать – без помощи подопечного , а потом будет очередной этап. Апатия. Тебе не захочется больше ничего. Просто чтобы все побыстрее закончилось. Но оно не закончится. С каждым днем ты будешь впадать во все большую зависимость. – Туча свела брови к переносице. Она вспоминала. Как оказалось, память хранила гораздо больше, чем она подозревала. Больше, чем она боялась. И теперь услужливо подсовывала картинки – крупные руки, держащие за талию. Прядь волос, которая всегда выбивалась из косы и падала на глаза, и как ей нравилось эту прядку заправлять. Глаза. И помимо воли слова ее обретали эмоциональную
да, веселый месяц сентябрь.
Вчера был особо веселый.
день надо ввести в историю. НАСТОЛЬКО оперативно в минус я еще не уходила.
С моим мироощущением что-то не в порядке.
Сейчас сижу,у меня раскалывается голова. А надо работать, работать, работать. Конца-краю этой работе не видно.
Твою мать. Легкое похмелье, чтоб его так. Плавно перетекающее в тяжелое. Или у меня просто в последнее время тяжелое похмелье - неизменное состояние сознания, независимо от вопроса употребляла ли я спиртное или не очень.
Пристрелите скотинку.
Осталось мать-его-так всего шесть ней. И этот проклятый месяц закончится.
И все будет хорошо, муа-ха-ха.
Надо опять ходить на пары. Надо опять заставлять себя выходить на улицу, дышать проклятым осенним воздухом.
Каждое утро начинается с одного и того же. Каждый вечер заканчивается тем же.
Желанием то ли застрелить, то ли застрелиться.
Нет, любимые и дорогие, вы не подумайте, все хорошо, честно. Ну, просто, знаете ли, осень. МДС. И прочие гадости отсутствия мозга, как крайне полезного элемента жизнедеятельности.
Возможно, пора бы просто подлечить свою нездоровою детскую психику и прекратить быть оленем.
Это цитата сообщения Humpty_Dumpty Оригинальное сообщение
не про это
Мне не нужна эта нужность, так глупо это, глупо, ну как все не поймут. Ну вот, пожалуйста, давай, сегодня я тебе нужен, и ты мне это прямо говоришь, а завтра переедет мои ноги грузовик и нахрен тебе уже сдалась эта нужность, да дело не грузовике даже и не в ногах, а в том, что это не я именно нужен - а нужно, чтоб я был там-то и там-то, чтоб кому-то было хорошо, комфортно, спокойно с тем, каким я себя проявляю. И это еда для эго - делать кого-то нужным в угоду своим прихотям - радуйся, ты ведь мне нужен, чувак, а значит, ты не бесполезен на этой гребаной планетке, иди сюда, я тебя осчастливлю, и не удивляйся, если завтра я выброшу тебя в мусорное ведро - ты просто исчерпал лимит необходимой мне от тебя нужности. Вы подчиняете друг друга этой логике, и вполне закономерно то, что потом все разбивается - потому что вы просто получаете от человека все, что вам было нужно. Я говорю "ты мне нужен", а на самом деле имею в виду "да, меня устраивает то, как ты сейчас ведешь себя со мной, мне комфортно, ты помогаешь мне ощущаеть себя таким-то и таким-то, в общем-то ты прекрасно подходишь мне по основным параметрам". Потребительски, не находите? Как мне мерзко и противно от этого слова, применяемого к людям, потому что произносящий его говорит... нет, не о том, к кому обращается.
А о себе.
И да, если вы хотите свободы, легкости, уважения, не позволяйте себе быть нужными. Не позволяйте другим быть нужными вам. Просто любите и давайте человеку то, что хотите ему дать. GL-581c я заселила бы именно такими людьми.
В этом тексте я употребила слово на букву "н" в различных его вариациях 13 раз. Не позволяйте себе такой роскоши.
в общем.
как оная самая глазовыколупывательница. Надо напомнить себе о любимых мантрах.
Все хорошо. Честно.Честно. Честно.
Я сижу, описываю менеджмент в Китае и Германии, параллельно одним глазом читаю Шпенглера. Отвлекаюсь, да.
13 глава Джедайских сказок почти дописана (героическим усилием), так меня раз этак.
все было хорошо.
все будет хорошо.
Или хватит кормить себя "завтра"?
прошлой осенью у меня явно была маниакальная фаза. я бегала, прыгала, хоботилась, меняла пристрастия, успевала по триста дел на день. Все четко, как в медицинской энциклопедии. Вплоть до сна по 3-4 часа в сутки. Зато теперь, мля, обратная схема.
...все было хорошо.
у меня есть имя. и в какой-то мере есть ожидаемое завтра, которое никогда не наступает. то есть наступает, смачной рифленой подошвой прямо на мою черепную коробку, давит ее, я чувствую, как с хрустом ломаются кости, как жидко и влажно чавкает раздавленный мозг, как лопаются глазные яблоки, словно спелые и крепкие виноградинки, если их крепко сдавить пальцами. и резко меняет все местами, заставляя вспоминать про вчера, которого тоже никогда не существовало.
С другой стороны - да, важно помнить, что ни прошлого, ни будущего нет, и людей вокруг нет.
Я наконец-то поняла, какой я тип женщины. Только мать вашу, почему мне вечно приходится играть совершенно не свою функцию? Вернее, я знаю, почему (гы, потому что идиот, да), знаю зачем, знаю что за это будет, но. Но. Но. Лошадки перевелись.
люди. я люблю людей. жареных, вареных и кипяченых. в масле. с хрустящей корочкой.
ням-ням-ням, млять.
очередное утреннее.
я не люблю это время суток. и совсем не потому, что обычно я ложусь спать незадолго до его наступления. Совсем не потому.
Слишком много вопросов по утрам. И по всей видимости у меня возникает некая разновидность интеллектуальной (моральной) утренней... А вообщем проехали. Все хорошо.
Ы. Тролли не спят, тролли глотают колеса.
как обычно, резко и внезапно меня охватила мизантропия. безжалостная стерва, мать -ее-раз-под-через-пополам. Можно, я засуну себя в темную малюсенькую комнату и буду там сидеть, злостно зыркая на окружающий мир. А еще лучше, я его видеть не буду. Фак, слишком резко, слишком. А все наверное потому, что не надо рыться от вечного *дай-ка посмотрим что в этой папочке, а в этой, ой, а тут что у нас за текстовый файлик, нэээ?* в компе. В старом компе. Млять. Память, редкая сука, с таким вдохновением начала радостно подсовывать различные картинки, да такие яркие, что в пору пойти и повесится на кривой сосне от собственной беспомощности. Идиотизма. Невозможности самостоятельно брать ситуацию в руки. Прям сейчас. Не отвлекаясь на посторонние дела по типу - ой, надо-то, надо это. Не надо. Нужен топор. И явно не для убийства остальных.
все. меня можно ближайших пару дней не трогать, ибо неадекват.
... в последнее время мой несчастный мозг тема Препаратора.
Оная самая, почерпнутая из книги "Магам можно все" Марины и Сергея Дяченко, в последнее время сурово так отъела кусок моей психики и продолжает его есть. Хух.
Выразила часть мысли. И то хорошо.
Из свеженького - никак не могу долечиться. Лекарства не пью, ибо не комильфо.
Такое. Более того, есть повод собой гордиться. За последние то ли три, то ли четыре дня выпито было - 0.3 пива и бокал вина.
(невже алкоголізм пішов на спад?)
Из интересного - я ходила на все пары. Даже на лекции. На все лекции. Омг.
вырезать бы и спрятать. глубоко внутрь. на память.
чтобы потом, под одеялом, ночью, рассматривать. пряча от мира. ото всех. cyar'ika
Вечность моя терзает границы, снова строчит письма наверх
Не адресату, а ветру. Ветру, который по парку гоняет снег,
По сонным аллеями играет с осенью - прятки любимая их игра.
Письма летят вместе с ними, как листья, снова запутывая слова,
Снова меняя местами смыслы, опять расчленяя на части сны,
Им ведь так хочеться жизни. Жизни, а не искрящейся белизны -
Страны из тепла и света, где нет звуков и нет весны.
Ну что за дела, скажете вы, это вам стены стали малы,
И воздух в комнате сперт. Да, соглашаюсь. Да только вот
Через каких-то три месяца канет в Лету очередной старый год,
Очередой беспощадный рубеж, где опять в конце три глупые точки.
И не торочьте мне, что дальше появятся в письмах новые строчки.
Глупости. Я это уже читала. Однотипность и штампы. Штаммы.
Вирусы. Одиночество. Нотная грамота, математика, цветовая гамма,
Омега и Альфа. И так каждый раз, где же смелости взять (так, про запас)
На будущее. Чтобы из запахов и прикосновений сделать хрупкий топаз
И закопать его глубже.
Ближе к самому дну души, и жить (спать) без памяти.
итак, пафосно-груснявый элемент закончился, вроде бы.
Аш такой Аш, по другому не скажешь.
обо всем остальном я помолчу.
потому что это - слишком личное. мое, персональное и так далее.
мне просто интересно, что будет.
я вроде бы как отпустила страх восвояси, но боязнь - она, засранка, никуда не делась.
в такие моменты, как сейчас, когда становится так пусто, что уже не болит. И так холодно что не болит.
я понимаю, что сейчас я жива только благодаря случайности.
великой, крайней и всемогущей.
мне всегда надо было настолько мало, остальное редко имело значение. но тем не менее, с остальным всегда было проще. значительно проще. так уж получилось.
я делаю. я меняю себя, хотя это то, что делать я зарекалась. одна из моих сторон, старая, циничная, только улыбается глядя на эти потуги. вторая, помладше, бесшабашная и безголовая, тихо гладит по волосам и утешительно шепчет "у тебя есть ты, а значит ты никогда не будешь одинокой". самое гадкое - одиночество в толпе, когда тебе некуда бежать. некуда идти, потому что все вокруг превратилось в замкнутую кривую линию.
эдакое число пи. бесконечное. нет, не так. нескончаемый ряд цифр. который лично для тебя имеет слишком большое значение.
превратности судьбы. когда ты себя по привычке гладишь по голове, сжимаешь зубы со словами "так надо" и "я сильная, справлюсь", словно мантры читаешь.
ножом по ладоням.
чтобы до запаха. до вкуса. до боли. лишь бы почувствовать ту самую искру, чтобы знать, что это не сон. что жизнь это жизнь. а не мифическая галлюцинация, не трип и не алкогольный бред, на который она так смахивает. когда несознательно начинаешь искать точку заземления. мол я живая еще, не закапывайте.
или хотя бы не трогайте.
...мир в котором помнят и ждут.(с)
я перечитываю письма. все когда-либо написанные.
и знаете, я хочу написать сказку, добрую-добрую сказку, обязательно в трех томах и со счастливым концом. чтобы помнить. чтобы вспомнить. чтобы запомнили. и знали, что добро всегда побеждает зло, что любовь - всегда хорошая штука, даже если ради нее приходиться пройти всеми кругами ада, и что надеяться стоит всегда, даже в самые темные времена. да, мне не хватает сказки и не хватает своей веры в это. я в такую хрень уже по привычке не верю. но может быть, рано или поздно опять поверю. я хочу сказки. для всех. и для себя в том числе.
....тебе не хватает света.
После энного количества застоя, так сказать, меня пробило на говнокреатив.
Ласточка.
Ты болтаешь ногами, закуривая очередную разноцветную сигарету, и неважно, что ноги длинные - слава Богу, стулья здесь высокие. Я смотрю на тебя и удивляюсь. Сколько лет прошло, а вроде ты совсем, ну ни капельки, не изменилась! Как же такое возможно?
Ведь прошло уже десять лет. А ты все такая же, как тогда, когда мы нервными, дрожащими пальцами разрывали на двоих половину буханки хлеба, и жадно ели, а потом смеялись, вытряхивали из волос крошки, и до одури гуляли по Неаполю, по самым дальним и далеко не всегда благообразным районам, и нас не смущало ничего, и было лето, жаркое, влажное и душное. Ты смотришь на меня, улыбаешься и встряхиваешь головой, точно так же как тогда, а солнце, как всегда, делает твою голову похожей на огонь.
- Да, а я вышла замуж, родила ребенка, развелась, теперь вот приехала на выставку. - Улыбаешься ты. - Иду по улице, смотрю - что-то знакомое, сначала даже думала что не ты, но потом, увидев в твоих руках хлеб, я сразу поверила. - Солнце играет на маленьких золотых часиках на хрупком и тонком запястье, на котором все так же осталась жуткая чернильная татуировка в виде ласточки. - Ты все так же половину буханки отдаешь птицам?
- Привычки, дорогая, это единственное, что я могу себе позволить. - Тоже улыбаюсь. Тепло и открыто. Так как уже давно никому не улыбаюсь. - Ты стала художницей? - смотрю с легким недоумением, ведь я помню, что ты ненавидела делать то, что у тебя получается не идеально.
- Нет, что ты! Я организовываю выставку, ищу молодые таланты, в данном случае. - Улыбка продолжает играть на твоих губах, покрытых каким-то розовым блеском, с миллионом блесточек. Это виденье завораживает, но гораздо больше мне нравилось, когда по утрам мы лежали в поле, в долине ли, в Альпах ли, в степях ли и глазами искали ласточек, а твое лицо было освещено только светом, без всяких примесей и элементов. Но это было давно. И об этом мне говорит ласточка на хрупком женском запястье, расползшаяся и превратившаяся уже даже не в ласточку, а в какое то пятнышко с крыльями.
Она ловит мой взгляд и удивленно приподнимает брови.
- А почему? Почему не подрисуешь, не подкорректируешь, не сделаешь ее полноценной ласточкой, символом надежды, как ты хотела тогда? - я спрашиваю. Мне действительно интересно. Кофе сегодня страшенно горчит.
- Потому что новая ласточка будет всего лишь рисунком. Да, символом, но от этого она не станет памятью. Не перейдет в завершенную форму. А я люблю завершенные формы, будь-то предложения, словоформы, структуры, строения или что еще. Я во всем люблю довершенность. - она улыбается, и солнечные зайчики прыгают на дне серых глаз. - А у тебя как?
Я лихорадочно пытаюсь вспомнить что-то действительно важное и интересное, но не могу, не могу, потому что создается впечатление, что не было ничего важного, ведь не было больше такого солнца, и таких ласточек на запястьях, и не было такого же свежего хлеба, и не было морского воздуха. Ведь ласточек больше не было? Я задумчиво качаю головой.
- Нормально. - Я махнул рукой, что должно было означать, вероятно, презрение. - Работа, дочка, жена. - И никаких чернильных ласточек на запястьях. Никаких медовых кудрей, никаких гор, никаких подсолнухов, и никакой самой краденой, самой вкусной, картошки.
- Нда, грустно. Кажется, у нас обоих все таки получилась "жизнь в кредит". - Печально улыбается она. - Потому и ласточка остается чернильной. Пусть хоть она напоминает о... не кредитированных годах. Без жен, мужей, дочек, сыночков, квартир, работ и еженедельных поездок к родителям. А я, знаешь ли, думаю укатить в Перу. Или в Чили. Бросить все и укатить. Я хотела бы показать тебе Перу. Или Чили. Поехали? - лукавые серые глаза смотрят на меня точно так же как тогда, кажется уже миллион лет назад, как тогда, когда она говорит мне "Я хочу показать тебе Неаполь, поехали?", и я поехал. Потому что тоже хотел посмотреть.
- Но, я не могу, наверное. Клара меня ждет и маленькая Алиса (да-да, это в память о нашей поездке в Лондон, и чтении Льюиса Кэрролла). - Я виновато пожимаю плечами.
- Ах, Клара значит, - улыбаешься ты, и на твоих щеках появляются ямочки. - Вот как зовут пленившую твое сердце. Помни, о чем я говорила - эта тупая жизнь в кредит. Тебе так этого хочется? - голос начинает звенеть сталью. О Юпитер, я и забыл, как ты гневаешься! - Что может быть хуже этого, а?! Вот скажи мне, скажи-скажи? - ты обличительно тычешь меня пальцем в грудь и хмуришь брови. Да, вот оно, изменение. Брови стали тонкими, подкрашенными, красивыми. И безликими. - Тебе так хочется всю оставшуюся жизнь провести офис-дом-дача-офис? Да?! - и тут же, без вдоха, выдоха, голос из звенящего становится мягким, тягучим, как карамель. - Поехали в Чили. Бросай все, и поехали. А потом - в Новую Зеландию,
итак, по итогам всей этой хуэты, так сказать, я делаю вывод, что для полного морально фен-шуя надо обзаводится собственным жильем, и с матерью видеться не чаще раза в неделю. Просто чтобы не было лишних конфликтов и ссор. Просто чтобы она не лезла в мою жизнь. Я ее люблю, но как же она умудряется меня из состояния хорошего расположения духа довести до неконтролируемой агрессии.
хвала Великой Силе.
наконец-то, наконец-то проснулась моя любимая часть моей натуры. циничная стерва.
ура. я так тебя заждалась.
підйом, бляді, дохтор прийшов.
ура. ура. ура. видимо, тебе, чтобы проснуться, надо, чтобы сопливая и романтичная ударилась мордой об асфальт.
милая, как же я соскучилась.
честно.
да-да-да, моя злобно хихикает и мерзопакостно потирает ручки.
наконец-то вернулся в нормальный режим мозг, более не потревоженный всякой херней.
о! вот оно. наконец-то. мое маленькое, миленькое и хорошенькое "да пошло оно все нахуй!.
я устала от собственной хорошести.
я устала от людей.
я устала от своей привычки - когда тебе делают больно, пойди сделай себе еще хуже, и потом думай - что вот оно хуже, а то что было это совсем не больно.
я больше не вижу смысла.
одна хорошая и умная девушка как-то сказала такую вещь - если у тебя часто возникает желание заехать по морде, беги. Развернись и убегай, пока не стало совсем плохо.
а мне уже становится совсем плохо.
я устала быть жилеткой, подстраиваться под чужие проблемы интересы, цели. я устала быть средством. я хочу побыть целью.
черт, неужели я так много прошу. много. потому что за все надо платить.
исписала два листа а4.
которых никуда и никогда не выложу, и никому не скажу. Разве что Сашке. Сашка поймет.
гаубицу мне, гаубицу.
поголовье тарелок безвинно пострадало. психоз. это психоз. это нервы. это пройдет.
все проходит. и это пройдет.
ну, судя по последним суткам фраза о "мне надо бросать пить" эффекта не возымела.
ололо.