Каждый раз, когда мне хочется сюда что-нибудь написать - мне хочется написать одно и то же,просто в разных интерпретациях, разном контексте:

Как же хорошо, что ты у меня есть.

А все остальное, лишь по-разному об этом.

[466x699]
[699x466]

А я теперь как загипнотизированная - когда тебя нет рядом, не могут оторваться от фотографий.

Что творится в моем институте ( простите, УНИВЕРСИТЕТЕ), куда катится мир, нужны ли профессиональные художники-дизайнеры книги и прочее.

http://amoro1959.livejournal.com/450540.html

У меня неделю почти болит голова.
Думаю, что-то сломалось.

"Никогда не просить прощения, детка! Не разговаривать. Посылать цветы. Без письма. Только цветы. Они все покрывают. Даже могилы".

Мне кажется, для того чтобы завершить какую-то историю, надо вспомнить ее начало.

Вот здесь интересный момент.

Если же человек не хочет возвращаться к исходной точке, вспоминать ситуацию и заново решать прав он был или не прав, вспоминать начало и оценивать свой тогдашний выбор, если он боится усомниться и не хочет этого, то он не будет завершать. Он постарается тянуть историю, чтобы не ставить под сомнение.

Почему бы не признать самоценность некоторых явлений, «было и прошло»?
Почему конец должен ставить под сомнение начало?

Настроение сейчас - спокойное

Интересно, каждый человек обладает этой способностью - выключаться, становится чужим, недоступным?

Я уставшая. Я - нелетняя. Где и когда я потеряла себя-летнюю? Слишком долго в Москве? Или пять дней у деда под Калугой? Лето, конечно, может кончится раньше календаря, но себя-летнюю необходимо донести до учебного заведения, чтобы похвастаться, покрасоваться. А то как же, когда на тебе не отпечатано лето - солнцем-загаром, дымом-костром, упавшими звездами, холодной водой, камушками пляжа, полем-травами, ливнями до нитки, я хочу чувствовать себе, как в прошлом году целиком заполненной всем этим и счастьем. Потому что оно есть. Потому что год только начинается. Этот учебный. Есть и другие. ( я про измерение времени)
Лето!
Требую его к себе.

Он сложный. Странный. Непонятный. Взрослый и иногда позволяет себе командовать. Он задает вопросы. А еще он улыбается тепло, ласково и нежно. А иногда игриво. Он очень сильно обнимает меня и прижимается щекой к моей груди. Он носит кепку, панамку или капюшон. Мы спорим, кто будет мыть посуду. Он готовит лучше меня. Мы треплем друг другу нервы и выносим мозг. Мы не специально, мы боимся друг друга потерять. Мы оба беззащитны и очень опасны. Мы любим небо. И когда его много. Он как-то легко и незаметно расплавил мое тело, и толи еще будет.

У меня трясутся руки. Не так как в четверг, когда не смогла рисовать наброски, но в сочетании с сердцем, которое ходуном ходит в грудной клетке. Скачет не сказать, чтоб от счастья, а скорее от недоумения за меня глупую. Оно просто не понимает, что я позволяю себе вытворять. Оно просто фигеет от всех этих разговоров, цель которых весьма проста - разоблочить его, но почти невозможна - это требуется сделать посредством разумов и слов. От которых я так давно сбежала. При этом я умудряюсь не сказать каких-то простых фактов, которые бы тебе не мешало б услышать, хотя ты и без них уже все почти решил, не думаю, что они повлияют, но. Порядок действий не имеет ничего общего с привычным мне, с привычным для меня. Эй! Учусь говорить.
Да, и отдельно:
Я тебе благодарна.
И странно, но мне не страшно.

Однажды шла кошка, и встретился ей человек. Он почесал ее за ухом, и она замурлыкала. Он взял ее на руки и отнес к себе домой. Там было тепло и уютно. С появлением кошки, казалась ему, стало еще е лучше. Но потом она ушла.
Через некоторое время кошка встретила стаю котов. Они восхитились ее красотой, и она осталась с ними. Но каждый хотел завоевать свое право быть с кошкой. Они стали драться, и клоки шерсти летели в сторону. И кошка стала гулять с победителем. Они были красивы, ловки и свободны. Но остальным не понравилось удача вожака, и они стали задирать его. Когда коты начали снова драться, кошке надоело все это и она ушла.
Кошка гуляла одна по крышам, ловила мышей в подвалах, а по ночам мечтала поиграть с большим светящимся мячиком, до которого никак не получалось дотянуться лапой или допрыгнуть. Много ночей она любовалась на него и размышляла над загадкой. А потом мячик начал таять и исчезать с каждым днем. Это вселяло беспокойство в кошку. И вот, один раз, когда от ее мечты оставался лишь тонкий серпик, она вдруг дотянулась. И порезала лапу об его острый светящийся край. Кошка жалобно мяукнула, спрыгнула в окно чердака и, почти не скрывая обиды, ушла.
Она долго бродила сперва по знакомым, а потом и совсем неизвестным местам. Где только не оставались отпечатки мягких подушечек ее лап. Она встречала закаты в терракотовых барханах пустыни, и холодное утреннее солнце на набережных портовых городов. Она шла, куда глаза глядели, и смотрела на кого ей захочется. И случилось так, что ей встретился сфинкс. Она остановилась и замерла, но стать не подвижнее, чем он, у кошки не получилось. Она посмотрела ему в глаза, но то, что пряталось в них, было дальше, чем все пройденные ее дороги с тех самых пор, как она стала кошкой. Тогда она захотела отвести глаза, но сфинкс был прекрасней, чем все слова, которые ей говорили коты. Тогда свободная кошка легла на его лапы, и ей показалось, что там теплее, чем в доме у человека. А сфинкс, разумеется, был стар. В нашем мире, даже когда он был молодым, не случалось недревних сфинксов и тех, чьи загадки уже разгадали. Но кошка знала, что он не исчезнет, и она не порежет лапы.
А древняя мудрость гласит: на каждую кошку найдется сфинкс.

...Белый, бежевый, песочный, желтый, охристый.
А я вернулась оттуда позавчера поздно вечером и думаю о том как бы обратно. Не сейчас. Но вообще.
Позже будут фотографии, рисунки и может много слов. Пока так хорошо, что слов не хочется.

А еще кажется у меня будет счастье. На это требуется время, упрямство, взаимопонимание и слова, но оно будет. Мне это надо. С какого-то момента вчерашний вечер прекрасен.

У меня спрашивают: Сколько юноше лет?
А я только и могу, что улыбнуться в ответ:
У него возраст почти Христа,
Борода – редко бреется – местами седа,
Но когда я вижу его со спины –
Обнаженной и хрупкой – ей снятся сны,
Он беззащитен. И в этом доверии мы.

Все было бы просто замечательно, если бы не было энное время о другом.
При этом существует версия, что все будет так, как будет озвученно.
Что мне нужно: чтобы было без сомнений.
Но знаешь, мне кажется, что без сомнений - это без мыслей, это чистый поток-порыв, это без мозгов.
Это не про тебя.
Чего я хочу: быть с тобой.
Но знаешь, сегодня я очень четко думала о том, что ты для меня будешь значить. однозначно мне важно, что ты.... говоришь? хочешь услышать? влияешь на меня? есть?
При встречи целую в щеку, на прощание - целуешь в губы.
Глупо думать о нас с тобой? Я для тебя немножко ребенок. И о чем тогда речь? Ее завел ты.
Но я научусь говорить, объяснять и формулировать мысли.
Ты - это неоценимо. Как бы там не было. Я сегодня не думала о том, что если потеряю тебя, то " не прощу себе". Страшно думать словами не представляя себе, что имеешь под ними в виду. Не резать же вены. Но за ними пустота.

Рассказать, как я по тебе скучаю:
Я не скучаю, а соскучиваюсь каждую минуту.
Холодею при мысли, что рядом другая.
Занята, чем угодно – только прогнать бы скуку.
Я не знаю, как оценю
это через десять лет,
Но сегодня я знаю цену каждому дню –
Таких как ты не бывает больше.
Не путать с: «их больше нет».
Я встречаю вариации и зеркала.
А ты – исключителен,
хотя я и не многих видала, еще мала.
Обняв на прощание, молча кричу:
не отдам!
Однажды не удержусь – прошепчу,
И что тогда будет, представь лучше сам.

А пока – молчу.

Это просто сессия навалилась все-таки горой, просто на улице тепло, в жизни все непонятно, странно, очень странно, и мне страшно. Голова снова болит, внешний вид хромает, рисунком за этот год я недовольна и хочется резких поворотов, но меня на них не хватает. Даже не ясно куда и зачем.
И если начала думать - столько вопросов и столько сомнений.
А по сути только один:
мы с тобой
Могла я такое представить? Надо ли? Значу ли? Такие глупые ненужные вопросы, но мне не хватает веры и смелости. Здравый смысл смотрить на меня искоса со стороны и пытается грохнуться в обморок. Мне тебя рано?

Настроение сейчас - вроде под успокоилась

Ну какая романтика – ему за тридцать, тебе – до «двадцать», и какого черта куда тебя несет! Вчера был чудесный вечер, домой ты пришла в три, метро работало до четырех, а значит, он нормально доехал домой. В свой очередной дом – съемный угол в коммуналке. Зато, наконец, на Арбате.
А тебе не нужна никакая романтика. Тебе, видно, даже, чтоб все было по-человечески не надо. И вообще вы удачно сошлись на том, что сейчас все очень хорошо, и нельзя ли так подольше. У тебя есть время. Слышишь? Овладевай наукой приручения сфинкса. Хотя непонятно что тебе трудней – это или приручиться самой. Он называет тебя провокатором – а кто, спрашивается, сам обнял меня на Арбате? Хэй-най, да я вообще ни о чем мечтать-думать-догадываться не смела – кто поднял эту тему, да еще в таком ключе, будто хочет чего-то дальше? Хэй-най, нам, кажется, дико хорошо. И обоим страшно. И вот мое хорошее настроение с утра плюс больная голова сменяются, счастьем, потом эйфорией, потом плавно катятся назад, и к вечеру я неприкаянная хожу по квартире, думаю, что так, ТАК, даже слово чудесно сюда не подходит, никакое слово сюда не подходит, никаких подходящих слов еще не придумали – не будет.
Эй, ты себе не представляешь, что сегодня днем было в моей голове. Ты никогда не представляешь, что у меня в голове, а я с трудом могу воссоединить мысли, которые при тебе распадаются в пыль и плавно оседают внутри моей головы. Зато там становится тепло и уютно.
Ночью в нескучном поют птицы.

Почему-то у меня не сбываются те чудеса, о которых я мечтаю. Сбываются те, о которых я мечтать не смею.
Они сбываются, а я продолжаю не сметь.
Иногда деще и пугаюсь. Недо-авантюристка.

Настроение сейчас - взрыв мозга

Очень хотела лета, чтобы сказать: "А мы уже год знакомы".
А вообще я в ауте, надо сесть и учиться. Как-нибудь разберемся. Но позавчерашняя фраза, о том, что мозги у меня на есть, на месте и в порядке, кажется мне опрометчивой.
У меня талант влипать в различного рода невозможности. По уши.