Будущего нет. Не за горами

Времена бесчувственных потерь.

Мы смеемся над привычными мечтами,

Мы уже бесчисленны теперь.

 

Мы меняем деньги на таблетки,

Изучаем мертвое сознанье.

Пленки, пати, сетки и конфетки,

Нет друзей и нет у нас призванья.

 

Мчимся на колесах по дорогам,

И вдыхаем порох по утрам.

И бумаги не бывает много,

А бывает даже пополам.

 

Сладкий чай мы пьем, когда есть сахар,

Orbit Winter Fresh всю ночь жуем.

Мы панически боимся страха.

Умираем утром - и живем.

 

Мы несчастны и вполне счастливы,

Нет эмоций или просто бездна их.

Наши мысли слишком некрасивы,

Севший голос холоден и тих.

 

Мы уколов в вену не боимся,

Любим поболтать о нашей боли,

Ни к чему по сути не стремимся,

Мы зависимы, у нас нет воли.

 

Вместо завтрака мы курим сигарету,

Вместо ужина мы пьем бокал вина.

Днем и ночью мы не спим зимой и летом,

И все знаем- истина одна.

 

Но она недостижима...

Будем следить за словами,

Будем молиться во тьму,

Будем бороться с мечтами,

Будем смотреть в тишину.

 

Надо оставить надежды,

Надо забыть про мечты,

Надо запомнить, невежды

Такие, как надо и ты.

 

Запомни слова на прощанье,

Запомни слез грусти слова,

Запомни глаза из печали

Запомни, что я не права.

 

Забудем приветливый оклик,

Забудем святые мечты.

Забудем свой искренний облик,

Забудем духи и цветы.

Боли нет. Есть только страх,

Что силы черпает в чужих словах.

Что вновь воскресает в чужих стенах.

Что  слышен звоном в чужих ушах,

Мелькает тенью в чужих глазах.

 

Страха нет. Есть только боль,

Надежда тает, уходит в ноль.

Больные руки, на рану соль.

Последний возглас, чужая роль.

Страха нет. Есть только боль.

Белый, и дырками оспы пробьет
Этой весной в перепутье дорог,
Снег подо мной, гололедица, лед,
В той же пропорции и порошок.
Я вспоминаю двухтысячный год,
Тень сигареты в кровавом песке…
Призрак той жизни уже не умрет -
Кровь на ладонях и кровь в порошке…
Яд, полупьяный тоскующий бред,
Минус четырнадцать этой весной…
Прошлой весны, к сожалению, нет.
Нет, но отчаянье дышит со мной.
Грязный асфальт, под ногами мечта.
Избранных тысячи, только одна
Я не из них, и во мне пустота,
Кокс, героин и бутылка вина.
Облаком солнце, туман и рассвет
В нишах асфальта размоет следы…
Сколько, неважно, прошло таких лет…
Сколько топтала свои же мечты.
Синий, изрытый ботинками снег,
Чувства, покрытые корочкой льда-
Просто от собственной боли побег.
Это мгновение длится всегда…
Все это скромный подарок весны:
Этот тревожащий жизни урок,
Эта бессонница, страшные сны,
Сахар, колеса, игла, порошок…

Как интересна жизнь, какой бы скучной она не была.
Уже год, как я принимала наркотики. Какой-то черт меня попутал, какой не помню. И я решила покончить с собой. Мой парень мне сказал, что я сделала это, потому что изменила ему, и мне было очень стыдно. Но в это верится с трудом. Сестра сказала, что я сделала это из-за тяжелых отношений с родителями. Это уже более подходящая версия. Но сейчас мне кажется, что причина была гораздо более глубокой, и заключалась она в общем недовольстве своей паскудной жизнью, а повод мог быть любым. Вот этого повода я и не помню, и, в целом, он не имеет никакого значения.
Читать далее...

Мои руки…и твои
Подумаешь слова, они ничего не значат,
Если ты не видишь моих глаз,
Устремленных в вечность.
Подумав хотя бы раз, о нас,
Неужели есть что-то дороже,
Чем все, что могло быть, но к сожалению,
Не случилось с нами.
Я говорю тебе, потому что не могу смотреть
На то, как ты забываешь меня.
В чем же смысл жизни, как не в чем-то возвышенном?
Разве я не просила тебя говорить о том, что мою
Мою душу терзает? Мы не хотели понять друг друга.
Ты свет, я нет. Мои руки…сейчас я знаю, ты и не думаешь
Обо мне. Потому что меня нет.
Как и нет всего того, что должно было произойти с нами,
А не с тобой…

Я бы смогла назвать причину, если бы я была первой. Я бы узнала точный результат, если бы я была последней. Воображение рисует мыслимые и немыслимые картины, и все они сводятся к поиску причины того, что происходит. И как принять то, что происходит…
Законы логики, на которых построен мир, объясняют все самые необъяснимые и нелогичные вещи…
Жизнь - парадокс? Игра? Подарок Бога? Или плод больного воображения?
Вопросы без ответа…
«Я мыслю значит существую» - сказал Декарт. Тысячелетия проходят. И чем дальше, тем быстрее. А кто-то хочет познать истину, истину абсолютную. Объективную и универсальную. Бессмысленные муки разума, и ни одной свежей идеи. Все мысли, витающие в воздухе, обретают различные формы в руках и на устах тех, кто посвящает этому жизнь. Так просто рассуждать, так сложно выбрать, еще сложнее решиться.
В чем истина? В чем смысл всего этого? Вопросы часто приходят на ум. Мне тоже…
Страшнее всего – познать эту истину, и какова бы она ни была, найдется факт, ее опровергающей.
Пытаться познать мир…не самое главное…его нужно преобразовывать. Менять. Раскрашивать в свои цвета, иначе он поглотит тебя, так неизбежно как прекращение физического существования…..

Я не люблю природы увяданье пышное....
Смотрю в окно, а за окном красно-желтые деревья. Птицы черными пятнами кружат над опавшей листвой. Я видела сегодня очень красивый пейзаж....на черноземе опавшие желтые...яркое сочетание. Уже стало холодно. Настолько холдно телу, что и душа мерзнет....
Я выхожу на улицу и смотрю в эти лица...а эти лица, кажется они все знакомы, и никуда не дется от этого, как будто я пытаюсь убежать от себя. Но некуда денешься от себя....я иду и тону в этой невыносимой грусти. Я понимаю, что каждый год является логическим завершением предыдущего и началом следующего.....Я вижу, что все остается на своих местах, все повторяется, но с каждым разом все жестче и жесче, каждый год одно и тоже....
Мне стало так грустно, как будто не будет завтра. Но завтра будет, даже если не будет в нем меня....
Прохожие недоверчиво поглядывают на мои рыжие волосы. Мне так грустно, мне хочется плакать. Я слышу голоса. Они пульсируют в моей голове так, словно я приняла свой наркотик. Эти волны флешбэков немного достали меня, но мне нравится каждый раз ощущать в своей голове свое неказистое прошлое. Я хотела бы увидеть свои одинокие глаза. Наверное, они отвратительны. Просто глаза разочарованного человека. Я не люблю людей. Они агрессивны, злы и нечестны. Они предают друг друга....И самое противное то, что я такая же...такая же как все.
Ужасно холодно и не спасает ни чашка кофе, ни горячий душ, а все потому, что замерзло мое сердце....

Я заснула в три часа ночи. Я легла на кровать, потому что больше нечего было делать. В последнее время я развлекаю себя интернетом. Веду электронный дневник, читаю нелепые страницы, оставляю бессмысленные комментарии. Впрочем, жизнь моя так же бессмысленна.
Я спала почти сутки, иногда открывая глаза, потому что мне снились слишком чудесные сны.
Я проснулась ночью. И я увидела то, что видела полгода назад, год назад. Я никак не могла понять, в чем причина... причина того, что было. Я хотела замкнуть этот круг. Я хотела вернуть все на места. Я хотела прекратить эту жизнь и начать новую. Начать все с самого начала. Но теперь мне кажется, чтобы начать заново, нужно умереть. Ибо, несмотря на то, что все меняется, мой мир остается таким, какой он есть. Таким же бессмысленным и одиноким.
Я тоже смеюсь, когда мне весело, когда шумит толпа за спиной, но смеюсь и тогда, когда мне больно, чтобы не видели люди моих глаз, когда я плачу.
Я увидела в окно свет. Свет от неблизких фонарей. Свет дружелюбный, но недостижимый. Невозможный сейчас, необъяснимый завтра. Я пытаюсь уловить в нем тайный смысл, но увы, дорога туда пока мне закрыта.
Я вспоминаю прошлое. Это воспоминание очень больное, оно пахнет безысходностью.
Я помню эти лица, помню зиму с ее пахучим снегом. Тогда я еще ходила в институт.
Кровавым шрамом на сердце оставили свои отпечатки поступки, безнаказанно совершенные мною тогда. Когда-то я могла все кинуть и умчаться в даль, глядя в глаза бесконечности. Я была в ее поле зрения, я могла слиться с ней и не думать об этой жизни. Я все могла. Была выше всего, что творится со мной в этом мире. Мой мир был един со мной, а сейчас…он разбился в мелкие осколки, я бы могла собрать его, но нет сил. Вечная тревога и паника…вечный бред, недосказанность, неопределенность.
Я даже больше не хочу убить себя. В этом нет смысла. В этом нет ничего. Ничего такого. Меня и так все забыли. Самоубийство лишь отнимет последний шанс напомнить о себе.
Руки в кровь. Кровью облитые страницы сердца отмыты и зияют тусклой пустотой. Я была какой-то, а стала никакой. Разве был смысл меняться? Я никогда не стану счастливой, будучи положительной девочкой. Я никогда не стану несчастной, не имея то, что могу иметь.
Просто нет сил. Я смотрю в окно и вижу там свое прошлое. Оно улыбается мне и манит, манит меня. Просить вернуть все на свои места. Не могу понять, как получилось так, что я потеряла свою мнимую свободу, свой маленький рай.
Я окунулась в пучину тупой определенности и вечного ожидания. У меня нет ничего и никого. Все огорчает меня. Я бы хотела забыть все, что случилось, но я никогда не забуду.
Я могу снова увидеть этот мир таким, каким он был раньше, если бы не полное разочарование, если бы не пришлось разбить свою жизнь и жизнь моих близких, оставляя лишь мрачные руины. Я не настолько эгоистична. Я не буду просить прощения у тех, кто обидел меня и, тем самым, сделал сильнее. Я не буду благодарить тех, кто помог мне и тем самым разрушил мой мир.
Я не буду никому рассказывать о себе правду. Я утопилась во лжи. Я утоплю в ней и тех, кто будет рядом со мной. Все слишком неинтересно, чтобы звучать в моих устах. Тем более те, кто сейчас рядом, никогда не смогут понять почему. Почему я такая. Просто они другие… они еще более никакие, чем я. Я буду просить сил у Бога, я буду просить сил у дьявола, лишь бы кто-то из них заставил меня снова искренне улыбнуться.
В черном окне ночи, я вижу все, я знаю, скоро все вернется на свои места, но мне больно и страшно, потому что обратно пути уже не будет. Потому что я могу сделать свой выбор лишь путем великих преступлений, обид и жестокости…
Никто не простит мне этого, но главное, чтобы я себе это простила.

Почему никогда не спрашивают, почему я такая? Я бы не нашла, что ответить!

В грохоте музыки, раскатах грома или тишине безделья, все то, что со мной всегда, терзает меня.

Как голос взрывает молчание звуков, как вскрывает мозг кричащее поведение во дворах родного города.

Жизнь представляется такой невыносимо жестокой с главным спутником – одиночеством.
Одиночество большого и маленького города, и кто бы ни был рядом! В этом мире иллюзий мы постоянно нуждаемся в стимуляции чувств, в провокации эмоций. Невозможно принять существование таким, какое оно есть и не разочароваться…

Так и скользит неживой взгляд по неотъемлемо окружающему меня, краем глаза фотографируя, как, задерживая дыхание, я протыкаю нежную кожу острой струной.

Тоненькая струйка яда, прожигая мои легкие, пробивается сквозь пелену непонимания и, поднимаясь вверх, скользит по потолку безразличия. Уличные звуки города сливаются воедино, образуя густую пелену мнимой тишины. Сны сводят меня с ума, как будто одна, и самая важная частичка сознания попала в западню. Что пожирает меня? Бездна безмолвия, как раненые руки.

Преследование боли. Предчувствие самого себя. Никто не скажет, что это судьба. Никто не вспомнит, что это я, что я убила тебя, и даже ты… И нестерпимо больно смотреть и видеть то, как ты прощаешь меня за все, как черные тени засохших деревьев окутывают мертвую душу мою, которая всегда будет болеть той беспрестанной болезнью, которой поглощены грешные души в вечном аду.

Ты говоришь, что души нет, что нет меня и нет бессмертия. Я не могу поверить тебе, в закоулках сознания однажды найдя больной орган, имя которому не может дать медицина. Я не умею опровергнуть того, что вижу. Никогда не поверю, что нет всего того, что ты не можешь осязать. Ты говоришь, что нет души, как миллионы бессердечных, незнающих любви и совести, которых почти невозможно убить в себе.

А ты не веришь в судьбу, оглядывая пренебрежительно небо, убивающее чужие мечты, ставя клеймо за клеймом на будущее тех, кто даже не успел предпринять ничего, чтобы изменить его. Я никогда не забуду того, что видела сама, что поразило до глубины мое сердце.

И ты не веришь в меня, лишь потому, что ты не можешь мне доверять. Я выдыхаю одно за другим облачка едкого дыма и ты не видишь моих глаз лишь потому, что боишься их увидеть, пугаешься правды…
Я могу вечно бродить по этим переулкам, пока не пойму, что заблуждаюсь в собственном бессилии, где я никогда не встречу тебя.

Полоска неба надо мной похожа на маленький серый прямоугольник. И я иду вперед, я знаю, что мне надо, но куда не помню. В душе сидит противная тварь, она изворотливая и только ищет подходящего момента, чтобы дернуть ее за волосы своими тощими и липкими ручонками.
Я вижу, как за горизонт уходит улица моя, на ней безлюдно и прохладно, темно и пахнет горьким отчаянием. Сегодня, знаю я, погибнет маленький мирок. И просто встану на дороге, должна себя заставить оглянуться или убежать. Мой город, улица, мой дом, подъезд и окна на верху. Мне нужно знать, кто она? Я обернусь…
Бетонный серый монстр все тянется, и тянется ввысь, и больно делает уставшему мутному небу, ему прилечь бы на асфальт и отдохнуть от суеты, бессонница свела его с ума. Так мрачен свод, что и тревога кажется далекой, и с высоты пронзает сердце мне…как больно знать, что все не ладно, как больно слышать, что все не так. Все пыльные глаза его – лишь жалкая пародия на совершенную форму, все перекошено, и грустная улыбка четырехротого неудачника уже не кажется приятной. Внизу, как пудра, на асфальте рассыпан мел, раскрошенный ногами…колесами оставленные полосы. Из окон ничего не видно. Все то, чего боюсь я – синий дым…
Как резко приливает кровь к лицу, я вижу окна, словно пасти льва, распахнутые до предела, жаждущие крови…Неважны лица, только двое стоят и смотрят вниз, не замечая меня…Кто целью исполнен на пути своем, ведь может передумать, и поселить сомнения в душе у самой грани – передумать и спастись. А что же если ты уверен и доведенный до отчаянья, до точки хочешь поменять лишь то единственное, что изменить ты в силах…
Да поздно думать, если видишь синий дым, клубами валит из окна и выползает в мир живых, и как тонка та грань, которую так просто уничтожить. Всего лишь шаг до пустоты…всего лишь глоток до вечности, всего лишь пару лезвий до прощанья…
Я вижу синий-синий дым. Как ты выходишь из окна, ты даже мне не скажешь до свиданья…подумать только… я бегу, спасаясь от клубов отравы. А ангел смерти за твоей спиной, кидает тоже твое тело, на жесткий, полный безразличия, асфальт, да ему просто все равно, он видел и похуже….
Проходят дни, и на моих часах всех стрелки движутся в обратном направлении.. И я не знаю, ты или не ты, я вижу горькие слезы твоих страданий и я прошу не ошибаться - верить мне, и не дарить себя другому миру раньше положенного срока. Ты мне в глаза смеешься, не можешь верить, но через несколько часов ты все поймешь…не умирай…ты не погибнешь, а лишь оставишь на душе…неизгладимый черный след…да пусть. Не лечит время эти раны, но не проходит и любовь, а синий-синий дым окутал мои мысли….пускай он лучше съест меня, мои волненья и страдания…но только, я прошу, хоть иногда пытайся вспомнить про меня…
И каждую ночь, закрыв глаза, я возвращаюсь в эту жуткую пучину страха, боли и непонимания, и потому – бессонница - мой верный спутник жизни…
Я все стою, смотрю на ярко-синий-синий ад. А ты лицом ко дну летишь, и за тобой твой черный ангел…. Я верю в день, и я смогу закрыть глаза на боль…уснуть, вернуться…если не смогу тебя остановить, то прыгну за руку с тобой….

Сердце. Запястье. Пальцы. Часы.
Пум - пум- пум - пум. - Раз!
Пум - пум-пум – пум - пум-пум - Два!
Пум - пум- пум – пум – Три!
Пум – пу-пум – пум-пу-пу-пум – Четыре!
Пум - пум- пум – пум – Пять!


Лоб. Ладонь. – Холод. Мокро.

Ладонь, пальцы – тишина…

А дождь все льется и льется, как в песнях и стихах. Тревога растет, и каждая капелька уносит с собой секунду моей жизни.
Холод.
Впереди меня – весна. За мной что – я не вижу. А на мне, во мне и подо мною – бесконечный дождь. Мой символ. Моя награда.
Часы остановились. И я теряюсь во времени. Значит время уже не важно.
Когда время теряет смысл, что остается?
Дождь, и вкусный запах сырой земли… я прихожу сюда одна всегда.
И разрешаю себе плакать.
Глаза – они похоже больше на стекло. И что в них видишь ты? Кто прав был, кто не прав, нет разницы сейчас. Сейчас есть дождь. Моя тоска – моя любовь.
Незаменимое одиночество. И я одна и этот дождь, как воспоминание того, что будет… я точно знаю, как вернешься ты… Как распахнешь мое окно и ворвешься весенним ветром в маленький мирок, ломая ставни, и комкая стекла…
Туман. Лишь ты, твой голос в тишине звучит. И кто услышит тебя, кроме нас с тобой, я верю в дождь. Пока я чувствую, что зубы мои стучат, пока я вижу капельку на кончике ногтя - я верю в то, что ты живой… ты где-то ждешь меня, не плачь… с трудом я верю в то, что здесь. Один кошмарный сон…или наоборот…ты знаешь, было или нет?
Кто знает, прошлое забыто, и кто б не помнил его, а просто я сейчас могу почувствовать, как ветер укутывает тебя в белые простыни.
Белый-белый-белый туман…теперь ты там… и то, что мы расстались, говорит лишь о том, что один из нас умер! Но ты жив!
Я вижу только свет твоих глаз…я слышу голос твоих снов…я вижу синий-синий дым.
Не может быть, чтоб это был ты…
Дождь. Дождь. Холод. Сердце. Тишина….

Ты остался в мрачном подземелье моего сознания, но я хочу освободиться от тебя да и заодно от всех пут, которые сковали меня. В жизни, это самое важное, я просто чувствую, что я что-то кому-то должна, даже если это не так. Я должна убедить себя в том, что это не так. Это единственный шанс освободиться.

Я вижу тусклый фонарный свет, фонари в моей жизни так много значат, это дорога к дому, которого, может, и нет, который затерялся в моем сознании. Как важно все, что так не важно. Какая ерунда все то, к чему каждый стремиться, и я, и ты, и мы…

Все говорят, прощаться не любят, а я люблю, такие редкие моменты в жизни, когда прощаешься надолго…а лучше на всегда. И боль, невыносимая боль, пронзающая душу – все то, что может в памяти жить вечно. Боль, тоска и грусть – это все то, что остается, то, что меньше всего хочет забыться. Давайте попрощаемся. Затем лишь, чтобы встретившись снова в другом измерении боли.

Давайте устроим праздник совместными усилиями. Для этого нужно поддерживать настроение на заданном уровне, не падать вниз, а устремляться вверх по необходимости, внушая зависть и стремление оставшимся внизу. Человечество живет по-своему, закономерно нарушая природный баланс, созданный некой высшей силой, и плавно протекающей поперек человеческого выбора. Не потому ли мы обладаем такими чувствами, которые в полном наборе своем не соответствуют никакому другому существу. Кто ж еще может презрительно относится к тому, что еще не познано им и не отмеряна сила величия. И что бы не делал ты, природа сильнее тебя. Ты разрушаешь ее, а она тянет тебя за собой. Не стоит даже думать о том, чтобы покорить то, что изначально непорабощаемо, то, что приносит миру жизнь. Самоубийство разумнее того, что происходит с нашим сознанием, полная безответственность за будущее равнозначна убийству целого поколения, одного или нескольких, миллионов уходящих в далекое будущее судеб. Сейчас же оглянуться и остановиться. Не стоит возвращаться назад, но вперед мы пойдем уже другой дорогой.
Если ты видишь в моих глазах разочарование – это еще ничего не значит. Двадцать пять раз в день я вспоминаю, как тебя зовут, почему я думаю о тебе, если тебя уже нет…
Когда-то давно мы расстались, когда ты исчез, меня тоже не стало. Появилась другая я, просто все, что было все для меня, а теперь ничего для меня все…
Если я перестану думать о тебе, я потеряю последнюю ниточку, которая связывает меня с жизнью. Во сне периодически являются твои числа, я могу слышать твой голос…зачем ты смеешься надо мной?
Вопросы в пустоту…зачем думать об этом, если сегодня я должна быть веселой, это просто правила, которым я должна следовать, улыбаться, не смотри в мои глаза, которые ничего не скажут тебе, я просто улыбаюсь. Значит, мне не стало хуже.
Каждый раз ты приходишь после полуночи, ближе к 6 утра, ты смотришь на меня с укором, но не можешь сказать, что нужно сделать. А сама я ни черта не знаю в этом мире, что вообще происходит… все, что я вижу, все что я слышу, мне уже сказали, просто плод затуманенного рассудка.
Если я буду бежать вперед, я боюсь первая встретиться с тем, что меня ждет. Да настанет Четверг. Может кто-то уловит тайный смысл четверга?.. просто понравилось слово. Оно так же бессмысленно, как и все, нас окружающее, я не хочу браться за что-то совместно, или я или я не причем…сейчас или никогда. Максимализм… а по-другому можно?

Ты поешь красиво, но нет в твоем голосе искренности и настоящей тоски. Если ты любишь всех, то на самом деле никого не любишь. Если ты любишь хоть кого-то, кроме себя, ты сумеешь спеть по-другому. Потому что, Бог дает силы тому, кто готов отдать свое счастье тому, кто его недостоин.
Город был не очень большой. Я имею в виду его центральную часть и жилые непромышленные районы. Для меня это такая же деревня, как и тот город, в котором я родилась. Если ты знаешь, что завтра умрешь, то тебе хочется жить и сделать за двадцать четыре все то, что не успел в прошедшие годы. Даже если иначе, тогда умрешь ты в пять раз быстрее. Я всегда хотела приехать сюда одна потому, что нет сил разумно тратить и время, и деньги. А тот, кто рядом, следит, чтоб я не смогла отдать себя и свое богатство тому, кто тоже его достоин. Я бы заснула на скамейке в парке или пошла на пляж, чтобы не купаться, а только видеть, как море, глотающее звезды, отрывает куски у неба.
Город был душный, именно поэтому, я хотела лечь на берег и спать часами, лежать, чтобы увидеть то, зачем я сюда приехала.
В моем-то поле, я никогда не найду ответа. Я хожу по городу не одна. Никто не увидит слезы, бегущие по моим щекам. Что, всё круто, да? Отнюдь не для меня.
Я представляю, как ты ведешь меня за руку, навстречу ветру, тогда я не чувствую боли, Народ думает ни о том, а я о тебе, только представить, что ты меня не любишь, как слезы и кровь из носа, все посмеются, а я поплачу. Я буду смеяться позднее…
Кто-то смеется за моей спиной, а мне просто. Я не такая, как все, нет, я просто никакая. Что ты увидишь в моих глазах, когда один зрачок утопает в радужке, а другой сожрал ее и предательски подчеркивает моё невменяемое состояние.
Или музыка или холод. Такое море, которое окружило меня каменными стенами, то, что свернулось в свинцовую оболочку. Я останусь здесь навсегда. Здесь я могу плакать….
Она всегда смеялась. Она могла улыбаться, но рассказывая истории своего прошлого. И могла плакать. Она была очень красивой, веселой и общительной. Сначала она меня раздражала и нервировала, как явная противоположность моей замкнутости, как человек, у которого отсутствовали те проблемы, которые вгоняли меня в тоску и безнадежность.
Неожиданно я встретила тонкую нить понимания в широкой ленте общения. Где-то есть кто-то, кто сможет удивить ее. Она же ищет человека, которого она полюбит сама искренне, всем сердцем и душой. Этот человек ходит где-то рядом, он ищет глазами ее стройное тело, но невидимым ветром она проскальзывает сквозь него, навсегда растворяясь в хаосе бессмыслия.
Эта боль никогда не разрежет лезвием мое сердце на четыре части, она тихо подойдет сзади и выстрелит в спину. Ей нельзя доверять. Это доверие уничтожит все надежды, единственные поручни на этой скользкой лестнице. Позади меня туман далеко идущих перспектив. Я растерялась на полпути, не зная, как поступить мне, сейчас я тебя не увижу. Настолько глупым казался мне твой совет, настолько серьёзными оказались последствия.
В этом маленьком городе некому нет до меня дела, но я становлюсь объектом всемирного сожаления и негодования, контрпримером позитивности человеческого развития. С силой, не называя отвращением, именно это чувство, которое возникло просто из моих посылок, которому я так и не нашла имя.
Я искала тебя здесь все это время, хотя знала, что ты никогда здесь не появишься. И за далекое синее море я заплачу пеленою кровавых воспоминаний. Если бы хоть секунда могла бы остановить его в бессмысленном, но целенаправленном движении, возможно, все было бы по-другому. Никто не знает, как устроен этот мир на самом деле, мы теряемся в бессмысленных догадках, наматывая на указательный палец километры полученного опыта. Теория беспощадна, но еще неадекватней та практическая часть, которая является первоосновой деятельности. Какую бы истину он не изрек, в ней всегда найдутся неизвестные факторы, которые влияют на ее значение.
Я приехала в этот город, чтобы плакать, чтобы утопить печаль в море соленом, а итогом само море замерло и иссякло под тяжким гнетом трагичности всех, кто собрался здесь, рядом со мною. Они пели хорошо, но не было в этом голосе душевности, потому что истину скрывали все. Каждый знал, где обманет другого, но ни одно слово не передаст твой тоскующий взгляд на небо.

Я называю это вечностью.
Тут – тук…тук-тук. Медленно стучит что-то по дереву.
Тут – тук…тук-тук. И полное безразличие к тому, что является движущейся силой этого стука.
В комнате тускло-тускло горит единственная лампочка, остальные медленно, но верно перегорели. Тоскливо льется фонарный свет в открытое окно. Я не хочу забывать тебя.
Мне ничего не нужно, кроме тишины, чтобы работать.
Я медленно поднимаюсь со стула и цепляю локтем настольную лампу, она падает и разбивается на мелкие осколки. Да, грустно. Она пролежит так еще дня три-четыре, пока я не оцарапаю ноги о блестящие стекла.
Я подхожу к окну. Я не надеюсь увидеть там тебя. Я не мечтаю. Ты не можешь появиться здесь. Здесь и в это позднее время.
Несколько человек совершают вечернюю прогулку. Они идут вдвоем, чего не могу сделать я. Нет смысла хотеть того, что невозможно.
Они шуршат кроссовками по пыльному асфальту и медленно разговаривают. Я не слышу их голосов, мне не интересно, о чем их разговор. Не вижу их лиц и не хочу смотреть.
Фонари мерцают, как всегда, но тускло и призрачно для меня, не так, как в ареоле фенамина, никто мне не заменит тебя.
Острые лучи, которые они распространяют, мягко пронзают тело. Легкий холодок бежит по спине, по каждому позвонку, застывая тупой, тянущей болью. Больше всего я боюсь не увидеть тебя больше.
То, в чем я так остро нуждаюсь, буквально выскальзывает у меня из-под пальцев.
Я смотрю в небо, слегка подернутое серой дымкой облаков, оно туманно улыбается. Ему не так плохо, как могло быть мне.
Невдалеке негромкий шепот шоссейной дороги. Я миллион раз слышала это. Я вижу, как ветер скользит по полуразрушенным стенам и отталкивается в бесконечность. Он не гудит в трубах. Он толкает воздух, пропитанный запахом моего лета, в немую бесконечность.
Ты не поймешь меня сначала. Ты не поймешь меня ни разу.
Тут – тук…тук-тук. Тут – тук…тук-тук. В стекло бьется что-то мелкими каплями. Потому что я не знаю истины, я не знаю правды. Правда одна, но все, что меня окружает – ложь. Она съедает меня.
Никто не подаст мне руку, когда я попытаюсь вернуться, вырывая ногти с мясом об скользкий подоконник. Никто не позовет меня, когда я наступлю дрожащими ногами на него и попытаюсь завершить эту минуту. Я не услышу слов печали и лучшее, что ждет меня – «шизофреничка», «наркоманка», «неудачница», просто «дура».
Да, вы все мне скажете, что я дура, что мне нечего делать, что я с ума сошла от безделия.
За это я не могу простить мир. За то, что он подарил мне вечную тоску.
Тут – тук…тук-тук. По асфальту идет она и цокает каблуками. Тут – тук…тук-тук. А мне этот стук только напоминает… напоминает то, что было, то, чего больше не будет. То, что ты меня не запомнил такой, какой я себя чувствовала.
Шепот у подъезда. Кто-то смеется. Все, кто сказал, что я недостойна всего, что у меня есть, не знают, что у меня есть еще то, чего я действительно недостойна…
Я чувствую, как медленно бьется сердце, ему некуда спешить. Я хочу запомнить тишину, которая убивает. Если в моем мозгу звучит эта мелодия, значит, мне нужно то, чего ты не можешь мне позволить. То, чего ты не понимаешь, то, чего ты не в силах понять.

Психоделика…

Я медленно убиваю себя. Потому что я не хочу, чтобы так поступали другие.
Тут – тук…тук-тук. Моя музыка плачет в нишах асфальта. Ты сможешь простить меня за то, что я ничему не верю. Я котенок, ползущий к теплу, которого нет на земле, если кто-то не захочет подарить его. Но на таких, как я, его обычно не хватает. Ты берешь за самую тонкую струну и тянешь, она становится еще тоньше. Но так не может продолжаться вечно. Когда-то все закончится.

Я никогда не пыталась навязать собственную идеологию никому, я не занимаюсь пропагандой, я не пытаюсь убедить окружающих в том, что я права, я просто хотела бы, чтобы меня поняли. Хотя и это не важно…

Они шуршат кроссовками… о блестящие стекла …я не могу простить… призрачно для меня…психоделика… его обычно не хватает… чего больше не будет… так не может продолжаться вечно… не в силах понять.

Я медленно убиваю себя. Тут – тук…тук-тук.

Все, что будет завтра, случиться уже не со мной. Поверь моим словам. Я так остро нуждаюсь в поддержке, я слышу «дура», дура…
Тут – тук…тук-тук. Медленно стучит что-то по дереву.
Тут – тук…тук-тук. И полное безразличие к тому, что является движущейся силой этого стука.
Все, что умеет говорить, пытается подавить во мне личность. У меня нет права выбора. Я – ничтожество, которое недостойно даже того, чтобы отличаться от других.

Ветер гоняет мусор по улице от моего дома к припаркованным автомобилям и обратно. Вечер кусает меня за правый бок. То, чего я хочу, будет. Но сейчас я остро нуждаюсь в том, чего у меня нет.

Тут – тук…тук-тук.

В уголке глаза медленно собирается соленая капелька.
Я называю это вечностью.

Мир сошел с ума, и я боюсь конца света. Но мне сказали, что конец света у каждого свой. Он и есть смерть и разрушение окружающего меня мира. Я только и наблюдаю, как мир вокруг меня рушится.
Рушатся стены, падают деревья, и земля раздвигается у меня под ногами. Единственный способ выжить – научиться летать, причем научиться хорошо летать.

Сначала я хотела научиться летать у птиц. Но птица – существо легкомысленное, почти невесомое. Так свысока смотреть на мир, так глобально я не научилась. Скорее я смотрю на мир как змей, ползущий среди мрачной степной травы. И мировоззрение формируется где-то на уровне того, что составляет мое окружение. «Рожденный ползать, летать не может!». Но я-то знаю, я рождена для полета.
Как птица сложно, и я решила других летучих узнать секреты. Кто среди мелких существ летает, не знает толком, где жизнь начнется, где смерть пугает. Я попыталась, но слишком низки мне показались все их полеты. Я же для неба, хоть и не птица, они были слишком близко к земле.
Тогда я подумала, жив ли ветер, он вездесущ там, где свобода и воздух. Значит, он мне сильно близок. Но я не смогла поймать его и спросить, как он летает. Он был со мной. Он бежал за мной. Но был невидим и ускользал далеко вперед от моих вопросов. Значит, не должна я узнать раньше времени тайну ветра. Я еще увижу, когда забуду, навек забуду все, что во мне земное. Я не ветер, но я мечтаю о том, чтоб за руку с ним взлететь с волной и коснуться солнца, навек сгорая.

Подумав недолго, я поняла, что я земная, и, как земные, я улетаю, здесь на земле, но лишь чтобы не падать. Чтобы не провалиться под землю, которая рушится прямо у меня под ногами.

Что из семнадцати самое ценное? То, что было или то, что впереди или то, что происходит сейчас. Я никогда не пыталась навязать собственную идеологию никому, я не занимаюсь пропагандой, я не пытаюсь убедить окружающих в том, что я права, я просто хотела бы, чтобы меня поняли.

Когда стрелка на стенных часах медленно доползла до отметки полвторого, я тихо оделась и проскользнула на улицу, почти незаметно. До этого я спала и не думала ни о чем, кроме того, что мне предстоит в ближайшие часы. Честно говоря, я даже и не знала, в чем все это будет заключаться.
Ровно час назад я услышала два коротких стука в окно и проснулась. Значит, меня уже ждут. Осталось шестьдесят минут, чтобы решиться на что-нибудь.
Я собралась очень тихо, оделась, не включая свет, распихала по карманам сигареты, зажигалку, мобильник и немного денег – этого должно хватить мне до возвращения обратно.
Когда я пробиралась сквозь темноту старого коридора подо мной несколько раз проскрипели половицы и дверь предательски завизжала, возвещая о моем исчезновении.
Во дворе было очень холодно и темно, я пожалела о том, что не взяла с собой свитер. Но возвращаться было невозможно. Я на секунду задержалась, пытаясь определить движение в доме. Но ничто, кроме Гипноса не царствовало в ветхих комнатах. Это все же не успокоило моего разыгравшегося воображения. Я не хотела, чтобы меня начали искать прямо сейчас.
Я вздохнула глубоко и тихо прокралась под окнами к заранее незакрытой мною калитке. Я выбралась на свободу, на относительную свободу. Осталось преодолеть еще немного до нового открытия.
Я зашагала быстро, боясь опоздать, если это вообще было возможно.
Я чиркнула зажигалкой, и на мерцающий, едва заметный огонек, звонким лаем залились десятки собак в хозяйских дворах. Кое-где загорелись тускло окошки сельских домов, как будто все только ждали этого, и с опасением выжидали момента, подглядывая в узкие прорези в стенах.
Я, немного побаиваясь темноты, прошла три ближайших дома, это первый путь, который я успешно преодолела. Собаки не умолкали. Я думала, он уже забыл про все, но я ошибалась. Мрачной тенью, он стоял под дверьми единственного магазина, его невидимые глаза были устремлены в неизвестность.
Сразу стало ясно, что договор в силе. Что за глупая определенность. Стало очень страшно. Не говоря ни слова, мы развернулись и одновременно пошли в противоположную сторону. Так было нужно, мы оба это знали. Я увидела вдали мигающий огонек электрического фонарика. Теперь нас трое и мы на верном пути.
Мы идем молча, и никто не оглядывается. Я ступаю первая и чувствую прерывистое дыхание моих спутников.
Они боятся идти вслед за мной.
Я не замечаю, как по одиночке они отстают и сворачивают с дороги. Через полчаса я оборачиваюсь, я вижу, что уже давно иду одна.
Я достаю из кармана сотовый телефон. Никто не отвечает на мои настойчивые звонки.
Я решила вернуться. Мне грустно, но я знаю, что никто не захочет увидеть меня сегодня.
Обратно иду быстрее, чтобы успеть к рассвету, который уже насмешливо краснеет на востоке.
Я подбегаю к дому. Хлопаю дверью, забегаю в комнату, раздеваюсь за 4 секунды и бросаюсь в постель, лицом в подушку. Таким образом жду утра.
Я просыпаюсь в гневе и обиде. Никого нет рядом. Нет никого из тех, кто шел рядом со мной.
Я собираюсь уезжать отсюда.
В самый последний момент они возвращаются, как ни в чем не бывало, и предлагают мне пройти этот путь вместе с ними.
Но я четко знаю, что, если я пройду его, то абсолютно одна.

Только не говори мне, что у меня проблемы со зрением, ты только что прошел мимо и бросил на меня безразличный взгляд с отпечатком легкого презрения. Если по настоящему хочешь меня обидеть, у тебя не получается. Но я сделаю несчастное лицо и позвоню всем твоим друзьям, номера телефонов которых я уже успела переписать себе.
Найду среди них, самого жалостливого и буду долго плакать ему в трубку, пока он не скажет, что ему срочно нужно ехать к маме или бабушке. Я сделаю вид, что верю ему. Я же не могу быть уверенной, что это не так. Улыбнусь в зеркало своей новой прическе и рубашке. И грустным голосом, с мольбой и слезами попрошу передать тебе, как я люблю тебя. Я знаю, ты станешь мягче. Но все равно, выкинешь все вещи, меня касающиеся, порвешь все мои фотографии и удалишь мои номера из телефона или записной книжки и будешь усиленно стараться забыть мой адрес и фамилию. Но прежде ты позвонишь мне, как будто ошибся номером, и постараешься сделать вид, что ничего подозрительного нет. Я надменным и грубым голосом скажу, что по этому адресу данная девица с простым именем не живет. Еще бы. Ха!
У меня, действительно, проблемы со зрением, или ты правда прошел и сделал вид, что не замечаешь меня, слегка посмотрев на этого симпатичного молодого человека, которого ты должен был увидеть рядом со мной, да-да он со мной, специально для тебя, межу прочим. Я позвоню тебе, ты не будешь брать трубку в течение часа. Но я буду обрывать телефонные линии и мучить операторов сотовой связи. Я противная.
На следующий день, ты, не глядя на меня, пройдешь по другой стороне улицы. Не могу поверить, неужели мое зрение опять меня подвело, нарисовав вокруг тебя компанию каких-то странных людей. Они вовсе не нравятся моему глазу, значит, я не воображаю, а так и есть. Как можно!? Я дозвонюсь тебе и начну просить прощения, ты будешь с агрессивным молчанием воспринимать мои слова, как воспринимаю я существование философского камня. Я скажу, что я люблю тебя, потому что это действительно так. Ну, ты опять промолчишь. Я начну плакать и биться стульями об стены. Потом ты скажешь:
«Алло». Я злюсь. Я огорчена. Я сразу же вспоминаю всех, с кем я могла бы замутить за время общения с тобой. С особым выражением и громкостью я декламирую тебе полный список всех знакомых мне парней, которых ты не знаешь, при этом добавляю: «и еще до фига». Ты сразу посылаешь меня к каждому в отдельности и ко всем сразу. И опять молчишь. Вообще-то я обижена. Я молчу и потом прошу прощения. Я решаю забить на тебя, раз ты меня не любишь, лучше не портить тебе настроение и не отравлять жизнь. Тем более надо ж хоть какую-то женскую гордость блюсти. Я говорю искренне и разочарованно «Тогда прощай». Ты отвечаешь то же самое совершенно безразличным голосом. Оттого мне становится еще хуже. Я бросаю трубку и иду на улицу, воткнув в уши плеер, играющий на полную громкость. Делаю абсолютно невозмутимое лицо. Пытаюсь найти себе какую-нибудь цель похода в город.
Что я вижу, мое зрение, если меня не обманывает, то ясно показывает тебя на горизонте моего пути. Ты идешь мне прямо навстречу мне, изъявляя явное желание отдать сто рублей, которые взял два месяца назад. Я злюсь. Лучше бы спросил, как дела. Но я могу позволить себе улыбнуться тебе, ведь я люблю тебя…