Черт возьми!
Мне не стать героем ее романа. Уже не стать, никогда не стать, да и не стал бы, опять же, НИКОГДА. Это мучает, убивает, ставит на такую психическую грань, за которой стоит либо сумасшествие, либо спасение. Хотя скорее первое.
А пока я сижу и думаю о ней, о ней, о ней. Фу ты дьявол, как меня измучил этот постоянный рефрен в сознании! Потому что и думать нормально я уже тоже не могу. Какой-то сбивчивый, болезненный комок отрывочных мыслей и представлений, не подвластных формальной логике. Было время, когда я видел ее каждый день, и самой большой мечтой являлось желание уйти, сбежать, сбежать навсегда. Разрубить Гордиев узел и получить такое желанное спокойствие и уверенность вполне успешного в жизни молодого мужика. Как раньше. Но как раньше уже не будет. Категорично и беспросветно звучит это утверждение моего бессилия изменить порядок вещей.
Одно слово – сука, и загадка.
Лично я для себя не могу объяснить загадку (пустое и одновременно претенциозное слово) этой женщины. Избитые фразы о глазах, неземной красоте, прозрачных кофточках (ха! Дура, она о себе именно так написала бы. Я первый раз за день улыбнулся), совершенно не подходят. Любое описание внешности, плюс дежурное упоминание о характере – это не о ней. Хотя никто не будет отрицать, что она красива, сексуальна, умна (умна, безусловно). Да, конечно, однако популяция чертовок с таким описанием в Москве явно бьет все рекорды, оставляя меня равнодушно-циничным по отношению к ним. Эта же – какой-то невероятный сгусток энергии: притягательной и отталкивающей, нежной и одновременно злой и ранящей. С ней невозможно быть рядом, но и без нее жизнь порой теряет смысл. Общение с ней – лотерея с неопределенным исходом – никогда заранее не знаешь, обожгут тебя сегодня, или обласкают. И при любом исходе чувствуешь себя счастливым (клянусь, никогда не был мазохистом, однако…..).
«А может быть, не надо искать объяснений, не надо ломать себе голову и строить сложные схемы. Может, надо просто задать себе один немудреный и вечный вопрос, ответ на который объяснит все. И вопрос этот – А может, ты просто влюбился парень? Ты просто любишь ее, а когда любишь, все кажется таинственным, волнующим, загадочным. Так что смотри на вещи проще и без изысков. Ты - влюбленный идиот, несвободный и вожделеющий чужую жену. Вот так, все просто».
Так говорит мне мой персональный Мефистофель (ну не Кащенко а?). И я соглашаюсь. Да! Да! Да! Я люблю ее и одновременно ненавижу свое глупое признание самому себе. И тут же, придя в себя, списываю глупые «чуйства» на минутную слабость и переименовываю любовь в болезнь. Болезнь, от которой нет исцеления. Которая со временем становится только сильнее, и нет большей пытки, чем находиться в неведении – где она сейчас, с кем, кому улыбается, на кого призывно смотрит. Горько осознавать, что ты, «пуп земли», вокруг которого должны вертеться планеты большие и малые, всего лишь один из списка. Не более того.
Но самое страшное, что я остаюсь с ней. Боль, ревность, бешенство от собственного бессилия – все отступает куда-то далеко, когда она рядом. Любая: злая, черствая, а еще хуже – просто равнодушная. Жизнь как таковая превратилась в существование по принципу – увижу ли ее сегодня. Можете себе представить настолько убогую шкалу ценностей, минимизированную до абсурда? Мерилом жизненного успеха стала возможность даже не обладания, а просто общения с ней, общения, не приносящего радости. А я прикован, прикован своей болезнью к ней, пока мимо проходит другая жизнь, жизнь полная радости, душевной свободы и взаимной любви. И я смотрю на эту жизнь взглядом умирающего, зная наперед, что обречен на любовь к ней, на постоянные мысли только о ней. И все мои настоящие и будущие женщины по сравнению с ней будут иметь вкус пресного хлеба. А когда я очнусь, наконец, будет слишком поздно, и я умру, умру по настоящему. Да и сама смерть моя будет лишена нужного ореола.
Будут толпиться друзья, родственники, произнесут много тупых слов, но не будет ее, ее горя, ее слез (за эти слезы я бы сейчас сиганул под первый же поезд, почти не раздумывая). Впереди будет только забвение. Впрочем, что-то я заговорился, ведь возможен иной вариант. Смерть как таковая уж слишком патетична и одновременно лжива. В моем случае будет проще и смешнее. Вспоминается У. Берроуз: «Я очнулся после Болезни в возрасте сорока пяти лет, спокойный и здравый, к тому же относительно неплохо себя чувствовал, если не считать ослабленной печени и внешнего вида, обычного для всех, переживших Болезнь, - как будто плоть твою взяли напрокат». Удивительно точная фраза-прогноз, только мне еще далеко не сорок пять и конца моей Болезни пока не видно.
Пока она еще владеет моей душой, пока еще держит на игле своей притягательной силы, силы, быть может, непонятной для других, счастливцев, но меня гнущей в дугу и заставляющей напрочь забывать о том, что не связано с ней, что составляет ту маленькую, оставшуюся часть жизни, свободную от ее присутствия, как физического, так и
Читать далее...