Она вновь была здесь.
С годами Долохова все чаще ловила себя на том, что в минуты необходимости уединения ей лучше всего здесь.
Она сидела небольшом круглом камне у самого края пропасти и чертила носком туфли узоры на снегу. Так же, как много лет тому назад.
Долохова не любила горы – они слишком близко к небесам.
За ее спиной раздался хруст наста, и, стряхивая с себя снег, на соседний камень опустился Синеглазый. Его огненно-золотистая кожа резко контрастировала с нетронутой белизной горных долин. Демон поджал под себя ноги – он впервые поднимался в столь холодное место. Долохова краем глаза посмотрела на два кроваво-красных рубца на его спине.
Не смотря на тяжесть утраты, Синеглазый предпочел остаться при прежнем образе жизни. Он все также рисковал своей головой и ввязывался в опасные авантюры, словно все еще мог в любой миг сорваться с места и воспарить над землей.
Долохова обратила взор вниз. Где-то там под недрами земли, куда людям вход запрещен, лежало в темноте безопасное надежное место, но, подобно птенцам, выпавшим из гнезда, демоны старались подняться как можно выше. К ослепляющему свету и дурманящим облакам.
Синеглазый неловко пошевелился.
– Я пришел спросить кое-что…
Долохова взглянула ему в лицо. В хрустально-чистые глаза цвета небесного шелка. Об этих манящих каплях луговой росы говорили даже члены Пандемониума. Глаза ангела, доставшиеся демону.
Долохова вернулась к изучению снежной глади.
– Спрашивай.
Синеглазый помялся мгновение.
– Почему у тебя такое имя?
– Какое «такое»? – выгнула бровь демон.
– Наши имена это выражение наших сил, нашего рода или наше судьбы… Меня зовут Синеглазым за цвет глаз и Бескрылым, потому что я обречен. Нам достаточно узнать имя, и мы можем многое понять о его обладателе. Но твое имя… не такое как наши… оно… ч е л о в е ч е с к о е…
Долохова выкопала туфлей льдинку среди снега и скинула ее вниз. На какую-то долю секунды луч солнца пронзил падающую воду, и острый глаз демона уловил крошечную искру преломившегося света. В следующее мгновение льдинка упала на скальный выступ и разлетелась вдребезги, пылью посеребрив воздух.
– Когда-то, очень давно у меня было другое имя. Такое же, как у всех. Я носила его с гордостью. Но потом мы… оказались на земле, - Долохова вздохнула. – Преисподняя тогда была выжженной мертвой пустыней. В ней не было спасения для нас. Поэтому мы отправились единственно туда, где могли найти помощь.
Мы потратили много дней чтобы спустится с гор. Когда под нашими ногами начала сминаться жесткая трава, мы были на грани безумия. Нас нашли люди. Они принесли нас в свой дом и напоили водой из своего колодца. Они выходили нас и позже дали нам все необходимое для нашего пути. Их язык всегда отличался от нашего, но в то время он был особо беден и груб. Они не знали, как произносить наши имена, и называли нас как могли. Так мы получили наши новые имена, не т а к и е как у всех. Подобно всему человеческому языку, они менялись с течением эпох. Последний раз мое имя сменилось несколько веков назад. Я стала Долоховой. И ношу это имя по сей день. Когда-нибудь оно вновь изменится, но это произойдет еще не скоро.
Долохова замолчала, изучая взглядом отвесные скалы вокруг. Она не любила горы, они словно все еще хранили эхо их криков и влагу слез. От этих холодных монолитов веяло тоской и мрачными воспоминаниями.
Синеглазый опустился на снег и снизу заглянул в лицо Долоховой.
– Когда вы спустились с гор, все люди говорили на одном языке?..
– Все… ха, их было не так уж много. Да, они говорили на одном языке.
– Но ведь… После Разделения люди стали говорить на разных языках!.. Не хочешь же ты сказать, что оказалась на земле еще до падения Башни и Разделения!!!
Долохова пристально посмотрела в небесные глаза демона.
– Представь себе, Бескрылый, я гораздо старше вас всех.