Это цитата сообщения
Menestrella Оригинальное сообщениеЗнакомый дракон
Давным-давно, а может статься, что и недавно, когда миры еще не были рассечены, а свежевыпеченная земля и свежезажженное солнце пульсировали, в белых скалах за сине-зеленым полем жил дракон. Таких драконов еще помнят в Китае, они похожи на длинных воздушных змеев, усаты, а на затылке у них грозно топорщится гребень. Тот дракон, о котором пойдет речь, отличался еще и тем, что очень выразительно приподнимал одну бровь и поджимал губы, будто бы внутренне качая головой, когда удивлялся. Он до безумия любил скользить по сине-зеленому полю, едва касаясь травы, издавая утробное урчание. Там же он кольцами ложился вокруг плакучей ивы, обхватывал ее ствол, проверяя на прочность, дергал, гнул, тащил из земли и, уверившись, что и на сей раз она не собирает расставаться с матерью-землею, смирялся и засыпал.
...
- Не волнуйся, пискля, он мертвый, - покровительственным тоном объявил мальчик.
- Я не пискля! Лара, скажи ему!
- Сол, Ната не пискля, - сказала старшая и взобралась на дракона, обмирая от собственной смелости.
Ната взвизгнула и кинулась следом. Даже и будь он живой, дракон был бы слишком хорошей игрушкой чтобы его можно было долго бояться.
А Сол, привыкший с игрушками воевать, наоборот, чуть отошел и подергал один из свисавших усов. Ну и что, что его вчера здесь не было? Зато сегодня он есть.
...
- А каким бы он был? – спросил Сол.
- Он был бы господином, точь-в-точь как папа, в темно-синих брюках, в темной рубахе, в черном пальто, лакированных ботинках, с перчатками и шляпой, - выпалила Лара и опять засмеялась.
- А еще у него были бы усы! – прыснула младшенькая. Сол представил дракона в смокинге и расхохотался так, что свалился с бока, на котором сидел. Самым забавным, пожалуй, было то, что дракону в сущности шел смокинг. Тем, кто умеет смотреться в себя, идет все. Даже зеркала на боках.
- Знаете, что самое главное в драконе? – отсмеявшись, серьезно-пресерьезно спросил Сол, стараясь выглядеть как можно более солидно. Ната тут же приняла вид взрослой и ответственной – то есть нахмурилась, сложила губки бантиком, сдерживая еще не отсиявшую улыбку и, сплетя пальцы, расположила руки где-то около живота. Осерьезнев таким вот образом, она спросила:
- Что? То, что по нему можно лазать?
- Не-а, - хитро ухмыльнулся Сол. – То, что он – настоящий.
Ната важно кивнула.
Лара вгляделась в закрытые глаза дракона, напоминавшие зеленые кривые зеркала – в них все казалось больше и ярче – и прошептала:
- То, что но не живой и не мертвый.
Но ее не услышал никто, кроме дракона.
...
Поздно-поздно вечером, когда они уже давно были дома и вроде бы даже спали, Ната села в кровати и сказала:
- В драконе главное вот что: что он уже никуда от нас не денется.
- Угу, - сонно кивнул на это Сол и перевернулся на другой бок. Не очень-то он и понял слова сестры. А Лара их вовсе не слышала: она спала и видела во сне дракона, того самого, которого они нашли, но живого.
...
Что было бы с детьми, если бы дракон вдруг исчез? То же, что и с драконом – если бы вдруг исчезла ива, пересохла река или перестали приходить дети, которых он терпел. Ничего. Человек в драконе умирает, а дракон в драконе остается.
Только вот Ничто гораздо страшнее, чем самое отъявленное Нечто.
Так бы оно и было, но стыло солнце, охладевала земля, и миры, прежде единые, родные друг другу, разошлись пластами, как расходятся слои в слоеном тесте. Случайным утром дети проснулись от хрустнувшей за окном ветки. Точно так же хрустнул слоеный пирожок вселенной, ломаясь сразу вдоль и поперек, и крошки событий засыпали все миры. И так уж вышло, что в мирах дракона и детей разлом пришелся на ивку.
...
Люди и сами не знают, насколько чутки их души, как тонко и живо летящим эхом в их внутренних мирах отзываются события мира внешнего. Еще меньше, чем ничего, знали о других мирах дети – может, потому что больше других были причастны к ним? Много после дракону именно так и казалось. Как бы то ни было, как иногда на ветру звенят струны, будто ветер доносит до них из будущего память о еще не случившихся музыкантах и не проигранных, но и непобежденных мелодиях, так и дети зазвучали отголоском ожидающих их жизней. Зазвучали ясно, каждый – по-своему красиво. И абсолютно не в лад друг другу.
В то утро к дракону пошла одна Лара.
Сол, дрожа от волнения, стоял в старом храме, который он мысленно и чисто физически долго обходил стороной, стоял на коленях и тонул в глубине веры в чудо, в глубине, которая порабощает все и вся, подчиняя себе.
Ната сидела на полу около камина, разложив вокруг себя ворох осколков старой одежды. Она собирала лоскутное одеяло в смутном предчувствии долгих холодов, еще не зная, что холод и неосязаемое беспокойство в ней посеяли крошки миров, такие незначимые с точки зрения времени (а ведь время – это синоним вечности), но больше похожие на неотесанные булыжники в фундаменте жилого дома души. Не подозревая, что холод, тревожащий ее, нашел паутинный уголок в сокровенном доме и уже никогда не покинет
Читать далее...