А мое лето опять - улетело в трубу-у-у! Счастливого полета, еще три месяца бездарно просранного времени.
А я опять проебал школьный субботник и забил на перекличку. Нет, впрочем, наоборот: проебал перекличку и забил на субботник. Ибо о том, что была перекличка я узнал лишь на следующий день после ее проведения. А субботник: хоть я и угодил в засаду, мне удалось отмазаться и откланяться, помахав на прощанье всем ручкой: "Арбайтен, неудачнеги". Несмотря на укоризненный взгляд нашей классной, совесть не почесалась и сейчас тоже не чешется. Так вот, откланявшись со своим фирменным "Работать, неудачнеги".... Епт. Ведь на самом деле самый главный неудачнег - это я, а не мои одноклассники с метлами. И этому есть причины... Еще бы их не было.
Но я их не расскажу. Ибо даже у главного неудачнега есть гордость и самолюбие. Последнего даже слишком много. На настоящие свои проблемы я не заикнусь - в нет них поэтики, они постыдны, их не опишешь красивыми словами и жертвы положения они из тебя тоже не сделают. То есть, на "карму" и "фазу луны" уже хуй сошлешься. И я даже найду смелость вякнуть, что это у многих так, у не одной меня...
На тему пресловутых комплексов: не верьте девушкам, жалующимся вам, что они некрасивые\толстые\тому подобное. Будь у нее действительно чересчур длинный нос, хули она б вам об этом заикнулась. И девушка весом под центнер тоже никогда не будет жалобно смотреть на вас и выть: "Ну ка-а-а-ака-а-ая же я то-о-о-о-олст-а-а-ая-я-я!". Вы когда-нибудь подобные картины замечали? Лично я - нет.
Я умею вгонять в тоску себя. Или тоску в себя?
Умею еще нагонять тоску на окружающих. Или окружающих - на тоску?
Я тону в огромном океане под названием Тоска. Я и сотни тысяч других, таких же. Мы барахтаемся в соленом океане, который наполнен нашими же слезами. Мы часто плачем и каждая капля, стекшая по щеке, падает в океан Тоски. Неизменно. Поэтому он все больше и больше - растет с того момента, когда человек научился грустить.
Каждый из нас хоть раз окунался в этот океан. Кто-то, побарахтавшись в мутных волнах, быстро выплывает. А кто-то остается там надолго, до тех пор, пока кто-то не вытащит. Каждый день кто-то постоянно падает в океан Тоски, кто-то выплывает.
Это очень неспокойный океан. В нем много-много пены - той самой, с кучей листиков и прочей хрени, мутно-белой, которая дрейфует у берега и к которой противно прикасаться. А все это потому, что сотни тысяч людей, двадцать четыре часа в сутки, барахтаются, пытаясь выплыть. Они так отчаянно бороздят руками и ногами мутную воду, что грозят сбить ее в масло. Поэтому океан постоянно густеет - с того самого момента, когда человек научился грустить. Поэтому, из него все сложнее и сложнее выплыть. Скажете, это невозможно - сбить воду в масло? Так это же не просто вода - это наши слезы. Говорите, нет большой разницы, что слезы тоже невозможно сбить в масло?
На этом свете нет ничего невозможного.
Океан Тоски растет, Океан Тоски густеет - и его не остановить. Он родился в тот момент, когда человек научился грустить.
Однажды, мы собьем воду в масло. Оно будет густое - гуще сметаны, и очень, очень скользкое. Больше никто не выплывет.
Тогда - наступит Большой Холод, который будет замораживать это масло, чтобы больше оно никогда не растаяло. Будет очень холодно, а поэтому грустно. И все остальные люди тоже будут падать в Тоску, погружаться в густое масло. Один за другим. И когда последний человек на земле разучится улыбаться...
Масло станет твердым, а холод станет вечным. Все тоскующие получат покой и перестанут барахтаться.
Из космоса будет видна планета, покрытая маслом.
Потом это масло кто-нибудь обязательно сьест, густо намазывая на хлеб, но это уже совсем другая история.
Хм. Я не позволяла себе писать в дневнике и заходить на почту, пока не прошла эта странная мания. Сейчас сижу и думаю - как это было глупо... Хотеть вернуть то, чего нет смысла возвращать.
Ах, моя меланхолия. Меланхолия Сецуны. Этой тонко-бледной, испуганно-слезной, хрупко-венной девочки в белом бумазейном платьице. Она умеет красиво страдать и поэтично убиваться. Ведь в несчастной любви столько этой возвышенно-горькой боли. Наркотик для вдохновения.
О, безответная любовь - ты опиум для нас, поэтичных дев в длиннополых ночных рубашках, с истеричным взглядом и шрамами на запястьях. Сладкая боль - тупой, ноющий комок в груди, генератор слезных стихотворений и лиричных писем. Еще один повод пожалеть себя и жалость свою выплеснуть в виде рифмованных строк.
Темные круги под глазами - такие же темные, как блеск в глубине глаз. Глицериновые слезы, стекающие по фарфоровым щекам. Неровно-дрожащий почерк, расплывшиеся пятна чернил - аккуратные капли. Ноющее запястье и сгорбленная спина.
А потом снова упиваться жалостью и сочувствием окружающих. И снова, и снова, и снова...
Не хватает полнолуния за окном и мундштука с сигаретой. Впрочем нет, последнего не надо. Не надо приторностью табака приправлять первую, безответную любовь. В ней должно быть особое чистовкусие - не надо никаких приправ, помимо слез, вздохов и крови. А пряность сигарет оставим для другой любви - запретно-безвыходной, взросло-отчаянной.
О, юные девы, наш арсенал - мокрые от слез подушки, лист бумаги и тонкий карандаш с изгрызенным кончиком. Для особой эффектности можете добавить подоконник или угол. А лучше дождливую мостовую.
Да, я умею красиво страдать и возвышенно убиваться. Я использовала светлое чувство - любовь, - в исключительно своих, страдательно-корыстных целях.
Забыв о том, что любовь создана совсем для другого. Для улыбок и смеха, а не для слез. Для радости, а не для печали. Для счастья, а не для страданий.
Не бывает любовь несчастной. Она может быть только счастливой. Даже если тот, кого ты любишь, не любит тебя.
Потому что любовь - очень светлое чувство.
PS. я пишу эту запись - и в глазах ни намека на слезы. Удивительно? Да нет, в принципе...
Ты была предо мной – белопенная,
Пузырьками – чемчужно-прозрачная,
Неизвестная переменная,
Навсегда в этой жизни – утрачена.
Перламутрово-предзакатная –
Словно бледное полнолуние,
Как весенний цветок – нарядная,
Ты – ванильное полубезумие,
Иногда – цвета снежного облака,
Вся пушистая и холодная,
Из размыто-неясного облика
Распростались крылья полетные,
Я пыталась поймать тебя, вольную,
Но из пальцев моих – ты растаявши,
Уходила путями окольными,
Никому по пути не представившись,
И дыхания дуновением,
Ты дразнила меня, ослепшую,
И с насмешкою, не презрением,
Разбивала надежду окрепшую,
Ты такая – воздушно-невинная,
Вся одета нарциссами белыми,
Поманила дорогою длинною,
Поцелуями – неумелыми,
А когда я спросила: «Ну кто же ты?!»
Помолчав, ты несмело ответила:
«Я – мечта твоя» - белые листы
В цепких пальцах твоих – я заметила…
Из разговора с мамой:
- Так вот, есть еще среднее между бучами и фэмами - дайки...
- Дайки - это от слова "дай", что ли? Дают и тем, и другим?
Ну и что я могла есть ответить? О_о Называется, просвещаем родителей на тему сложных женских взаимоотношений....