Пойду подышу форточкой. Надеюсь, желание написать что-то очень важное и красивое выветрится. Потому что, потому что, разбейся моя никчёмная голова о форточку, всё равно за битый час не получилось ни строчки.
В моей бесплодной голове белое поле, разлинованное. Когда-то я не могла не писать. Уже три года я не могу написать ничего.
Это в самом деле страшно.

Формальности ради: дайры снова не открываются
Напоминание себе: если Нойя выживет после грядущей битвы, расспросить Гаути о жизни до нашей встречи, о полуросликах
Так: дни проходят очень быстро. всегда так, если знаешь, когда наступит нечто долгожданное

Складки ослепительного платья соприкасались с пылью камней и мха. Никакая грязь пока не могла пристать к такой белизне. Также и горделивую осанку не испортило бы никакое горе. Лицо вверх. Глаза зажмурены. Только глаза, да, зажмурены. Не бывает такой эльфийской музыки, нет у великих детей солнца мелодий, способных разрезать воздух, взорвать сосредоточение, прогнать покой. Но её помутнённое сознание оглушено именно такой песней. Оно само породило эту песнь. И в окончательно опустевшем сердце прогремело эхо ударов. Девочка не чувствовала тела, только лёгкость полёта в голове и раскаты грома в ушах. Пересохшими губами шептала заклинание. Ладони сложила на пересечении ключиц. Камни и мох менялись на волны ветра. Сердце, разгонись до такой скорости, на которой ты уже не сможешь бежать. Благородная кровь стучит в висках, на кончиках ушей, в пальцах, обволакивает всё хрупкое тело. Но разум занят одним - повтором магического сочетания слов. Пока сочетание не сложится в одно упрямое слово. Пока жар не станет невыносим. Судорожное сокращение мышц сердца прекратится вместе с криком песни. И чья-то уверенная рука выдернет неподвижную девочку в по-прежнему ослепительно белом платье, последний раз прошептавшую на эльфийском "остановись", из забытья.
- Достаточно, - скомандовал он, щёлкнул пальцами, и она жадно глотнула воздуха. - Запомни, даже когда ты действуешь здесь, ты можешь всецело быть там.
Безвольная рука девочки скользнула от ключицы по ткани. С внутренней стороны ниже локтя, где смуглая кожа особенно нежна, пульсировала вена. Девочка сильнее зажмурилась, тщетно пытаясь вернуть бушующую песнь отхода за Море.

хочу-играть-скучаю-по-Мастеру-хочу-играть-скучаю-по-Мастеру-хочу-играть-скучаю-по-Мастеру-и-так-много-много-раз

Продолжение вампирской саги представило собой вступительную часть из шушуканья каждого (кроме меня, между прочим) с мастером по полчаса в отдельной комнате, много часов подряд чистейшей социалки в Элизиуме: то Носферату приползает и тут же обвиняется князем, что был в квартире моей Бруджи, потом отпирается целый час (я не я, в городе есть залётный гастролёр-Носфер! - у нас есть фото с места преступления, покажите-ка своё истинное лицо! - *фиг я вам покажу, обращусь в абстрактного Носферату*), в конце концов признаётся и получает по и без того отвратительной физиогномии телефонной трубкой от моего сира; то Джон Риппер притаскивает лысое тело без сознания - у тела такие же татуировки, что были у двоих нападающих на базе, а князь просит меня привести тело в сознание, и Элизабет (сила есть - ума не держим)) за малым не повторяет опыт барда со сковородой, пощёчиной сломав лысому челюсть, а затем допрашивает (сцуко, кивни, если согласен)... выяснить удаётся только то, что товарищ следил за Элизиумом, был такой не один и намеревался кого-то из нашей тёплой компании (мб всех сразу) укокошить; то Риппер уходит в компании Носферату; то мы - мы-игроки - кушаем картошку со всеми приправами, что были в этом святом доме, оливками, горошком и рыбной консервою, а также арбуз; то грек привозит ФИГАСЕ лысую и с покорёженным маникюром (выглядит ненамного лучше Носферату) Тореодор, которая на все расспросы отвечает кратко: "Села в такси, таксист вышел и взорвал авто, очнулся - гипс"; то Сэм, сир и грек уединяются в комнатке и через время отходят оттуда, хохоча (заговор неписей, угу); то Тореодорша вспоминает, что Риппер тащил на плече объект в белом пальто, и вдруг начинается неведомая паника, все звонят Рипперу, тот не отвечают, звонят Неду-Носферу, тот сообщает, что едет с Риппером в парк (блин, ну чушь же...), срываются, в том числе и сам князь, и на полной скорости с оружием мчатся в парк, тудыть его; и мочилова, бессмысленного и беспощадного... Я не соображала, что происходит, ни как персонаж, ни как игрок - и дело было вовсе не в 5 утра на неигровых часах. И понесся бенефис десятка неписей и Тремера Ведьмы, приехавшей (прилетевшей?) после звонка князя (sic!), перемежаемый неплохим отыгрышем отвратительного персонажа Носферату, пытающегося самыми жалкими способами спасти свою шкуру. Появился Джигурда-во-плоти, какой-то мужик, похожий на Тремер, молнией из руки (муахаха) взорвал княжеский фольксваген, после чего моя Бруджа за малым не померла окончательно, а всего-то впала в кому, после чего я с чистой совестью пошла баиньки.
зы И, кстати, в связи с социалкой мастер стал думать за персонажей ещё чаще)

На злобу дня практически))))
[480x480]

На вк наконец меня одарили клеймом "Свѣдѣнiя, представленныя въ семъ паспортѣ, могутъ быть вымышлены" и отобрали 50% рейтинга. Плевааать, я всё равно эльфийка!
[525x700]

1. Клерик разглядел зло в Надежде, женщине, оставшейся в посёлке. Моё замечание о том, что каждый третий житель страны светился бы для него злом, Кройен пропустил мимо ушей, но всё же нападать на старуху не стал.
К счастью, в гильдийской библиотеке нашлись данные о Сердечности. Так много десятилетий назад назывался район в городе по имени крупнейшего публичного дома. С того времени уцелело несколько домов. Сообщила об этом компаньонам и осталась в Гильдии. Думаю о том, что через какое-то время мои возможности в магии возрастут. При этом однозначно нужно тренировать и повышать осторожность, внимательность, чтобы даже случайно не использовать силу во зло.
2. Насыщенные открытиями и пользой для меня занятия проводит гнома с весьма специфическими манерами. Способ преподавания отличен от знакомого мне по Школе. Тем не менее я выучила многое за два дня и готова возвратиться в общество шумной Лиотар, удачливого Кройена и находчивого Гаути. Возможно ли? Мне хочется их общества.
3. Спутники также не теряли времени даром и обнаружили развалины ветхого здания со знаком бесконечности - перевёрнутой восьмёркой на стене. Они предусмотрительно дождались меня, не стали заглядывать внутрь. Теряюсь в догадках, что или кого мы обнаружим там, когда спустимся в подвал под покровом ночной темноты. Возможно, мы обрекаем себя на риск. Возможно, зря беспокоимся. Но как бы то ни было - печать придаёт уверенности.

"There comes a time, when you look into the mirror,
and you realise that what you see, is all that u've ever be.
Then you accept it. Or you kill yourself.
Or you stop looking into mirrors."

Слушать этот музыкальный файл

Да будет фон...

Я умудрилась изобразить не так, как представляю...) И всё же вот.
Будучи единственным на данный момент игроком с инетом, поздравляю от лица команды!
Света в пути)
[700x471]

Научила Суффикса с младенчества, которое у него на январь-февраль пришлось, греться у меня за пазухой. И вот результат - теперь лезет туда во что бы то ни стало, а когти острее, чем у кошака. Также крысюку понадобилось менее полгода, чтобы разгрызть металлический прут клетки и выбраться на свободу. Суровое оказалось животное, энергичное, но совершенно ручное и преданное.
[500x328]

Выйдя на мост, обратишь внимание на перила: они холодные, скользкие. А
звезды - летучие. А звезды. Трамваи - зябкие, желтые, неземные.
Электрические поезда внизу будут просить дорогу у медленных товарняков.
Сойди же по лестнице на платформу, купи билет до какой-нибудь станции, где
пристанционный буфет, холодные деревянные лавки, снег. За столами в буфете
- несколько пьяных, пьющих не переставая, читают друг другу стихи. Это
будет холодная, коченеющая зима, и этот пристанционный буфет во второй
половине декабрьского дня - тоже будет. Он будет разбит гармониками и
стихами изнутри. Будут петь - дико и хрипло. П е й т е ч а й, м и л о с т и
в ы й г о с у д а р ь, - о с т ы н е т. О погоде. Главным образом - о
сумерках. Зимой в сумерках маленькому тебе. Вот они наступают. Жить
невозможно, и невозможно отойти от окна. Уроки на завтра не сделаны ни по
одному из предметов известных. Сказка. На дворе сумерки, снег цвета голубого
пепла или какого-нибудь крыла, какого-нибудь голубя. Уроки не сделаны.
Мечтательная пустота сердца, солнечного сплетения. Грусть всего человека. Ты
маленький. Но знаешь, уже знаешь. Мама сказала: и это пройдет. Детство
пройдет, как оранжевый дребезжащий трамвай через мост, разбрасывая холодные
брызги огня, которых почти не существует. Галстук, часы, портфель. Как у
отца. Но будет девочка, спящая на песке у реки - простая, с простыми
ресницами, в чистых тугих трусиках для купания. Очень красивая. Почти
красивая. Почти некрасивая, мечтающая о полевых цветах. В кофточке без
рукавов. На горячем песке. Остынет, когда настанет. Когда вечер. Случайный
пароход: от гудка простые ресницы дрогнут - очнется. Но еще не знаешь - та
ли. Весь в огнях, оставляя уютную пену на попечение ночи. Но еще не ночь.
Набег фиолетовых волн. У берега глубоко, ключи. Эту воду можно пить,
наклонясь над. Губы милой, нежной. Гул парохода, плеск, дрожащие огни -
уходят. На том берегу кто-то, переговариваясь с приятелем, разжигает костер,
чтобы варить чай. Смеются. Слышно, как чиркают спички. Кто ты, я не знаю. В
вершинах сосен, в кронах, ночуют комары. Самая середина июля. Потом они
спустятся к воде. Пахнет травой. Очень тепло. Это счастье, но ты не знаешь
об этом. Пока не знаешь. Птица дергач. Ночь прильнула и потекла, заботливо
вращая жернова мельницы небесной. Как называется эта река? Река называется.
И ночь называется. Что приснится? Ничего не приснится. Дергач, козодой
приснится. Но еще не знаешь. Почти некрасивая. Но несравненная, потому что
первая. Мокрая соленая щека, невидимая в ночи тишина. Милая, как неразличима
ты вдалеке. Да, узнаешь, узнаешь. Песня лет, мелодия жизни. Все остальное -
не ты, все другие - чужие. Кто же ты сам? Не знаешь. Только узнаешь потом,
нанизывая бусинки памяти. Состоя из них. Ты весь - память будешь. Самое
дорогое, самое злое и вечное. Боль всю жизнь пытаясь выкрести из солнечного
сплетения. Но сплетение ив, но девочка, спящая на песке горячем примерно
пятнадцатого числа июля необратимого года, но девочка. Не шелохните листом,
не шелестите. Спит. Утро. О д и н о к и з а б р о ш е н, к а к ц е р к о в ь
с т о я л н а в е т р у. Т ы п р и ш л а и с к а з а л а, ч т о п т и ц ы ж
и в у т з о л о т ы е. Утро. Гаснущие под ногой росы. Ракита. Звук несомого
к реке ведра, беззвучие ведра, несомого от реки. Росы серебряной прах. День,
обретающий лицо. День во плоти своей. Люди, любите день более ночи.
Улыбнись, постарайся не шевелиться, это будет фотография. Единственная,
которая останется после всего, что будет. Но пока не знаешь. Потом -
сколько-то лет подряд - жизнь. Как называется. Называется ж и з н ь. Теплые
тротуары. Или наоборот - заметенные снегом. Называется г о р о д. Ты
вылетаешь из подъезда на высоких цокающих каблучках. Стройная, ранняя, в
духах и в нимбе парижской шляпки. Цокот. Запевают дети и птицы. Около семи.
Суббота. Я вижу тебя. Я тебя вижу. Цокот по всему двору, по всему бульвару,
где нераспустившаяся сирень. Но распустится. Мама сказала. Больше ничего.
Только это. Хотя и другое. Но теперь - знаешь. Можно писать письма. Или
просто кричать, с ума сходя от мечты. Но и это пройдет. Нет, мама, нет, это
останется. На каблучках. Та ли? Та. Та ли? Та. Та ли? Та. Тра-та-та:
навылет. Весь город в этих духах. И поздно говорить, сгорая. Но можно писать
письма. Всякий раз ставя в конце - п р о щ а й. Радость моя, если умру от
невзгод, сумасшествия и печали, если до срока, определенного мне судьбой, не
нагляжусь на тебя, если не нарадуюсь ветхим мельницам, живущим на изумрудных
полынных холмах, если не напьюсь прозрачной воды из вечных рук твоих, если
не успею пройти до конца, если не расскажу всего, что хотел рассказать о
тебе, о себе, если однажды умру не простясь - прости. Больше всего я хотел
бы сказать - сказать перед очень Читать далее...

I. Моих теперешних умений в сложившейся ситуации недостаточно. Нужно обучиться до уровня мастера-специалиста в Гильдии. После того, как меня взяли под арест и пытали наказующие в городе, куда мы пришли, это особенно важно. Команда спасла меня. Более того, у всех обнаружились на теле печати, подобные моей. Правда, у клерика вместо двух сфер с загадочными знаками - якобы четырёхлистник. Неясно, сулит ли знак избранности тягу к разрушению и власти или же просто даёт новые возможности. Из книги, найденной у лидера наказующих, чью личину мне затем пришлось ненадолго принять, мы выяснили одно - у печати долгая история. Отмечены ею были безумцы, решившие стать новым единым Богом. Родители не могли оставить мне ничего опасного ... Хотя печать, по словам Гаути, ещё нужно активировать, мне уже теперь нужно стать сильнее. Чтобы контролировать её.

II. Мы стали осторожнее, возвращаясь в город. Лишь на нашем полурослике невозможно простейшей клерической магией определить печать, но и он в розыске - спасая меня, совместно с бардом убил восьмерых человек, а затем, когда мы бежали из города, был запомнен в подворотне неподалёку местными хулиганами. Пока я вступила в Гильдию, клерик взял нашёл для всей группы задание - освободить от крупных хищных ворон шахты в двух днях пути отсюда. Хотелось бы обезвредить маньяка, перерубившего ночами пополам уже 11 горожан, но для этого у нас пока нет почти никакой информации.

III. Очистили шахты. К сожалению, мирно договориться к вороноподобными не получилось. Пометка - при первой возможности приобрести меч для ближнего боя. В пещерах обнаружили тщательно закрытую дверь. А за ней - магический круг со сталагмитом в центре. По диаметру круга в одиннадцати насечках виднелась зола. Мы прочли на общем: "20 злых сердец - здесь путь домой. Кристальный мой колодец в меч глубиной. В подвале на Сердечности - наша бесконечность". Позже я догадалась о связи с 11 жертвами маньяка. Но тогда Кройен, не думая ни о возможных последствиях, ни о нелепости происходящего, разложил девять сердец выпотрошенных птицемонстров далее по кругу, облил маслом и поджёг. Ничего не произошло. Гаути закрыл дверь обратно. Думаю, стоит поискать информацию о Сердечности в библиотеке Гильдии, а затем и остаться там на какое-то время для обучения.
Ближайшая остановка - оставленный шахтёрами посёлок неподалёку. Осталась здесь лишь чудаковатая пожилая супружеская пара - Ильич и Наденька. Похоже, клерик планирует проверить их определением зла.

- Здравствуйте! А мама запретила мне с вами здороваться, - говорю я пятилетняя обожаемому соседу-собачнику в присутствии мамы.
Ещё много, много подобных ошибок, прежде чем вклинишься кое-как в социум. Иногда такое ляпнешь! Потом смолчишь. Научишься вместо слов в глаза заглядывать. Смолчав десять, смолчав сто раз, я разучилась говорить вовремя и так, как по-настоящему. Хотя то, что для меня важно, осталось и продолжает жечь.
В секунды большой радости или удара ножом в спину, в переизбытке нежности или горечи теряешь дар речи. - Спасибо... или Простите меня... или Увидимся... или ещё что-то обычное-лаконичное-лишь-бы-что-то-сказать. И каменное лицо, и руки по швам. Надежда, вдруг кто-то по глазам догадается. А иногда вовсе всё равно. Есть я и мои мысли, никто не должен знать. Потом - никто не может знать. Потом - я сама их давлю, прессую, раз выразить сложно и не к месту. Но изредка в какой-нибудь совершенно неподходящий момент они вырываются наружу. Стою я, взрослая, одна с пакетом в супермаркете, спокойна и всё контролирую, не думаю ни о чём; а душа и тело вдруг начинаю самым идиотским образом плакать обо всём сразу. Плакать от великого счастья и кошмарной боли. От всего, что могло было вызвать внешние проявления и искренние разговоры за последнее время, но осталось в абсолютной тишине. От того, что я всё ещё жива.

I. На шаг ближе к своей цели. К совершенному покою. Здесь, в провинциальном городке, куда привёл меня талисман, нашла компаньонов. Похоже, у каждого из нас есть своя тайна. Рука хафлинга притягивает взгляд. Молодого человека-клерика на мгновение озарило лазурное сияние. Цвет глаз его необыкновенно зелен и прозрачен. Лунная эльфийка-бард… Доселе мне не приходилось встречать бардов. Возможно, все они таковы.
II. Известна первая задача – найти пропавших. Путь к загадочному зданию, описанному мэром. Нам назначена награда, следует отыскать его родственников, живыми или погибшими. Во втором случае доставить обратно хотя бы фамильные перстни. Следующее – я подверглась нападению движущегося дерева, проросшего, по определённой вероятности, из семечек целительных яблок. Яблоки раз в год продавались горожанам гоблинами. Обезвредила опасное растение. Также до нападения успела изучить две книги о низших народах, начать третью.
III. Отмечаю – к нашей группе присоединился монах. Талисман не выделяет его. Не вижу необходимости в монахе и его нелепых афоризмах. Впрочем, в деле пока никто не проявил себя. Даже о своих способностях на практике и готовности к самообороне здесь судить не берусь. Но я верю в Судьбу, в силу мечты. Я не умру. Это новое время, время действовать и спасать после века в неустанном обучении. Бесстрашно вперёд.

Я снова здесь, чтобы читать.

Не хочу о себе писать.Не знаю,кто я.
Ничего не знаю.Слабость дурацкая в невозможности ни начать жить как надо,ни уйти к чёртовой матери.
Кому вот это нужно,то,что мной зовётся?...неа,ему кажется,что нужно.
А на деле все разорваны друг от друга,и даж в себе разорваны.Странно.Ау,смысл жизни,тебя искать припарило!
Писать не хочу,и это похоже на истерику,только с пофигистичной рожей.Будто теряешь единственно верное и нужное,но уже по барабану.Тупо.
Не хочу.Ничего.
Сижу набиваю,набиваю,набиваю,набиваю....зачем?

В колонках играет - "Ангелы" Би2 в голове.
Настроение сейчас - Отсутствует как класс

Глаза отказываются работать,в голове шумит,но не ложусь.Странно.Всё без исключения.Люди,то ли они друзья,то ли я сама,то ли никто.Чувства-йо,надо быть счастливой,цепляться за секунды,а опять больно!Небо-либо всё,либо ничего,дымок...А я...говорят,ангел я...пусть в аду...Нафих,не ангел.Я ничто,потому что снова,СНОВА думаю об абсурдном,вместо того,чтобы спать...и крылышки-а где же они?-а нету их!!и шрамов нет....есть жизнь,и ничего больше.

В колонках играет - касумины колонки.линкин парк
Настроение сейчас - сытое и довольное

Глава 4 Столкновение
Почему они никогда не оставляют
меня в покое…Меня и мои путешествия?
неужели им не понять, что я всё растеряю,
если буду всё время о них рассказывать,
потом всё исчезнет из памяти.
И когда я попытаюсь вспомнить,
как всё было, я вспомню
только свой собственный рассказ…

Т.Янссон «Весенняя песня»

- Руки вверх, - голосом детектива из мультфильма «Приключения капитана
Врунгеля» приказал Федя. Я закрыла книгу.
-Здравствуй, Ксана, - в своём мужицком стиле, но, всё-таки, наверное,
обрадовшись встрече, произнёс Луганский – это он держал руку. Валера
расплылся в широченной улыбке. Тай приветливо засиял.
Все четверо держали увесистые спортивные сумки, явно собираясь или
вернувшись из путешествия. Все четверо вместе? Странно. Ну, Андрей и Тай
лучшие друзья, это понятно, Федя, положим, тоже их общий старый приятель,
да и, стоит думать, нескучный попутчик. Валера…случайно оказался свободен
на какое-то время и решил примкнуть к доброй компании по приглашению
проверенных товарищей.
-Здравствуйте, - невозмутимо выдала я.
-Али и ты куда отправляешься? - поинтересовался Вал, - одна, с родителями?
-В Москву, - ответила я. Всё-таки приятно было снова видеть их после долгой
разлуки, - не одна, конечно.
-Жаль…- ехидно начал Андрей. Он любил шутить со мной по-дружески. – Девушка
в нашей компании была бы очень кстати.
Я едва нахмурила лоб, прекрасно зная, что это просто формальная острота.
-Ладно, ребёнок, не обижайся, это всего-навсего шутка, – подтвердил он и
похлопал меня по голове.– Мы тоже едем в Москву. Причём по делу, и не как
обычно.
Да, он как-то рассказывал об одной их с Таем поездке… Попойки, кутежи,
доступные девицы… Валеру, например, я на таком «празднике жизни» не
представляю. И Федю, кстати, тоже с трудом.
Дело, значит. Какое такое дельце?
- А вы зачем?
- К родственникам. На свадьбу, - медленно протянула я.
Что объединяет их четверых и что связывает со мной?
Пять лет назад все четверо пришли играть в маминой сборной команде.
- Здравствуйте, Надежда Аркадьевна! – хором прокричала четверка, когда,
наконец, явилась мама. За ней, неторопливо и с особым достоинством,
вышагивал дядя Саша.
- О, мальчики, какая встреча! - и счастливая мама бросилась расцеловывать
вчерашних воспитанников, каждый из которых был более чем на голову выше
неё.
- Захлопотались, мамулечка! - любовно заметил Валера, мы с ним перекинулись

взглядами и посмеялись.
Потом четверка дружно пожала руку дяде Саше.
- В каком вагоне едете? – спросила мама, когда радость от встречи несколько
поутихла.
- В тринадцатом! - сказал Валера. Тринадцать было его любимым числом –
тринадцатого он родился и на игры надевал футболку с номером «13».
- Купе, значит, - изумилась мама. - У, какие мы крутые!
Мама давно набралась сленговых словечек от своих подопечных. Эх, а ведь по
образованию являлась филологом.
-Ай-яй-яй, - видимо ход мыслей Вала был тот же, что и у меня.
Четверку вполне можно назвать представителями «золотой молодежи». Все
четверо – гуманитарии. Федя и Тай уже имеют высшее образование. Андрей и
Вал учатся в аспирантуре.
Федя Санаев получил от меня прозвище «Гений». Школу он закончил с
золотой медалью. Был всегда само обаяние, одинаково эффектно отстукивал
огрызками карандаша по столу, изображал Терминатора с крышкой от бутылки
вместо глаза и с неописуемым изяществом практиковал «удар медведя»*,
пытаясь забить пенальти. Внешность он имел модельную; несколько странно
смотрелись на общем фоне безумные глаза с вечным выражением: «Кто я? Где я?
Кто выключил свет?!».*
Иногда он казался величественным, иногда становился подчеркнуто жалким.
Часто изображал себя беспокойным, даже паясничал. А сейчас пребывал в
безграничном умилении…
- Как жизнь, Ксюша? – спросил Федя.
Я чуть подняла бровь.
- Понятно. Вопросов больше не имею.*
Я счастлива была снова иметь дело с Саниной непредсказуемостью.
Андрей мирно беседовал с мамой. А видели бы их несколько лет назад!
Споры о каких-нибудь мелочах могли разрастить до чудовищных масштабов,
вплоть до того, что мама решала выгнать его из команды и из дворовой
футбольной организации, которой она руководила, и куда входила я и вся
четверка.
О легендарном происшествии с изгнанием Луганского я расскажу позже, а
пока познакомлю вас с самим Андреем Витальевичем.
Такого властного и упертого правдолюбца вам вряд ли еще удастся найти.
Учится он в аспирантуре при историческом факультете. Много читает, играет
(раньше - в дуэте с Федей) в студенческом экспериментальном театре и
отличается недюжинными лидерскими качествами. Резкость, прямота,
честолюбие, Читать далее...