Видимо, им надо заниматься или под температурку, или ранним утром после бессонной ночи. Замечается куча вещей, которые обычно проходят мимо.
Интересны две вещи:
а) успею ли я написать эту работу?
б) успеет ли кто-нибудь еще из группы написать эту работу?
Учесть, что все еще в истерике после недавних событий и мало спят больше недели, а написать надо около двадцати страниц и исключительно о своем.
Если в прошлом году я заманивала людей для практикумов на "у меня есть тортик, чайник и поговорить", в этом добрые люди кормят голодного невменяемого студента манной кашей и делятся бумагой для принтера. За что им большое спасибо.
Разговор шел об одной преподавательнице, неприятно поразившей всю группу своим стилем подачи материала и методом решения организационных вопросов.
- Да пошла эта женщина!..
- о__О
- Эмм?
- Эта женщина? о__О
- Блин. *нервное хихиканье*
- Хооолмс?!
Что характерно, я это явление называю чудо-женщиной. А то, что она с нами делает, чудо-практикумом.
Проинтервьюровала для анализа по спецпраку человека с проблемой. О, это неловкое чувство, когда интервьюируемый за тобой исправляет косяки в смысловой организации беседы. И что хорошо бы тебе иметь его взгляд на мир.
Проблемы, кстати говоря, в общем-то, и не было. Там была довольно ясная задача в процессе решения. Для меня это даже хорошо, ибо нормальную проблему, с выбором или тупиком в отсутствие альтернатив, я бы после дня, когда несколько раз доходила до трясучки, до состояния анализируемости не вытянула.
В честь близящегося второго ИнЯза.
В схему "песен, плясок и убийств", кстати, неплохо вписывается.
Немного марсианского Орфея. Вот не привыкается мне к тому, как он пел, вообще.
А можно совместить. И в контексте близящегося зачета по мифологии это выглядит даже ничего так.
Однако вдохновенно вещать о гуманистической психологии с подобным настроем будет сложновато.
Похоже, как субъект сколько нибудь сознательной активности я кончился. На сникерсах в супермаркете читаю: "Не тормози. Воскресни!"
Здесь должна была быть какая-то мысль, но я ее забыла. Скорее всего, неслучайно.
За последние пятьдесят семь часов спала четыре. Самое забавное, мне сейчас нормально. Вчера было хуже.
Осталось провести четыре сбора данных и написать еще шесть.
Маман, когда услышала, что справки лежат на столе под Котиком, поинтересовалась, кто его завел и кто пустил на стол.
Завести Котика можно не только в смысле обрести, но и в смысле увести далеко, однако не в смысле придания энергии заводному механизму.
Котик, как любой котик, не любит воды и требует бережного обращения. Любит, чтобы его почитали. Почитали - и в смысле почтения, и в смысле читать.
На самом деле, все просто. Котик - и автор, и называемый по автору труд.
То ли мне кажется, то ли на всех держаных в руках за последнее время чужих гитарах нейлон мягче.
Немного запоздало.
Дожил до "Смерти в Венеции". Это было великолепно. Не таким способом, как прошлым воскресеньем, когда Бостридж чуть рыдать не заставил, нет, по-другому.
Оказалась я там в компании аж трех человек. Началось с того, что в порыве энтузиазма от знакомства с музыкой Бриттена я попыталась втянуть в это Л.П. из гитарной школы, об этом узнала однокурсница и сказала, что тоже хочет, а потом то же заявила ее соседка по общаге. Ну а почему бы нет? Это все-таки не тащить людей в ММДМ слушать какую-то чудную-непонятную раннюю музыку, которую еще не факт, что с балкона расслышишь.
При первом знакомстве с оперой мне было чертовски сложно, темно и страшно, как будто только что показали открытый космос и сказали, что вселенная конечна. Концерт это впечатление подкорректировал: там не просто темно и страшно, там куча интересного. Космос, на самом деле.
Прекрасная музыка. Это миф, картина мира, если не сказать, особый мир. Очень зловещий, со светлым, серебрящимся, но недобрым горизонтом. Ашенбах, который ходит по спирали (следить за лейтмотивами и повторами слов - особое удовольствие), бесами крутящиеся вокруг, злокозненные, таинственные лица, что-то страшное, мистическое "оттуда", великолепное море, каменный город, красота и смерть. Не знаю, в чем магия, наверное, действительно надо было слышать эту оперу не в первый раз (ура цифровым носителям) и быть человеком, музыкальным образованием не обремененным. Вот совсем нет желания разбивать целостность и думать, кто там что в отдельности делал. Каким образом передать впечатление, что все взаимосвязано и в каждый момент происходящее прекрасно, не знаю.
То задумчивые, то едкие фразы фортепиано. Ударные, то отбивающие глухие зловещие ритмы, то звенящие небесной прозрачности колокольчиками. Все семь навязчиво-энергичных ролей зловещего баритона Колман-Райта. Оркестр и хор, творившие музыку, которую, кажется, можно было потрогать даже в самых призрачных ипостасях - что уж говорить о бытовых зарисовках, а тем более о моментах бури, хаоса и полного смятения? И занятное ощущение постоянного повествования, постоянного присутствия рассказчика; говорящий оркестр.
Если все-таки попытаться вытащить отдельные впечатления... Что отпечаталось в памяти - злое, безумное "The pretty little darling - don't you know!", фраза, которую в первом акте говорит Ашенбаху, главному действующему лицу, зловеще-неприятный пожилой щеголь и которую тот повторяет, оказавшись сам в роли молодящегося старика с подкрашенными волосами и нарумяненным лицом, пытающегося попасться на глаза объекту поклонения. Одновременно и саркастичная, и горькая, и совершенное "а пропади оно все пропадом". Хотя точки невозврата, как таковой, в сюжете нет, Ашенбаха несет к концу с самого начала, тут становится очевидно: ВСЁ, финиш. Что осталось от него - долго не протянет.
Что сказать по поводу Дэвиса - я сферически в вакууме знала, что он хорошо звучит в немаленьких залах, но теперь это услышала. И это аккуратное небольшое кругленькое вибрато, ой, какая прелесть. Привет из античности был эдаким лучом солнца. Очень странного, но солнца. Красотища непонятная невообразимая, как есть. И вообще, все "Игры Аполлона" - квинтэссенция прекрасного. Ибо хоры. На сем восторги сворачиваю, ибо кроме них у меня ничего нет.
Некстати, меня преследует ощущение присутствия какой-то вредной магии. Это уже который концерт, на котором мне не удается добыть программку. Хотя - что жаловаться, я просто из любви к искусству еще на этапе послуша дисков сброшюровал либретто на языке оригинала. Но все равно как-то не по себе. :)
Добегался до того, что вместо вконтактового "друзья по вузу" читаю "друзья по вызову".
Когда я уже перестану встречать в общественных местах людей, внешне дико напоминающих моих персонажей? Ладно бы, персонажей было много, но их же по пальцам пересчитать можно. Нет, не Йозеф, хуже.
10% лайков от просмотров для пвп - неплохо, ящетаю.
Когда я на первом курсе попала в детскую больничку, в качестве защиты от внешнего мира использовала учебники по общей психологии, некоторые сочинения Баха в транскрипции для лютни и "Реквием" Моцарта. И особенно дивно было во время побега от людей в холл к лифтам с томиком Иванникова наткнуться там на девочку, которую маман заставляла писать сочинение про "Лакримозу" для музыкальной школы. Что больше всего запомнилось - ступор девочки, силящейся продолжить фразу "Душу переливает...". Кто и куда ее переливал, так и осталось неизвестным.
Что-то с ним делать стоит мне больших усилий. Потому что каждый раз мне приходится реконструировать образ мысли, при котором тема не делает мне сильно больно и не вызывает желание пойти поговорить об этике. А еще надо напоминать себе, что убеждения насчет нескладываемости двух сторон того, что у меня в теме, растут не из научной литературы, а из общего плана заморочек. И из этих же заморочек мне чертовски не нравятся оба подхода, которые мне надо совместить. Идеалом было бы выяснить, что оно действительно нескладываемо, и больше этим не заниматься. Если меня уже от освещения методических основ колбасит, что же дальше будет? :-/
Восемь. Все еще считаю. :) Пытаюсь не очаровываться Йестином Дэвисом, но получается плохо, особенно после того как наткнулась на арии из генделевских ораторий.
А это еще одно "с чего заболела". С учетом моей любви к погрызанию кактусов и везения на хорошее начало, даже не очень удивительно, что сей продакшн, со всем его своеобразием, не отвратил от оперы на веки вечные. Хотя есть моменты, на которых и при попытках пересматривать меня нещадно уносило под стол, подальше от картинки. Хотя вот именно тут ничего подобного нет. Насколько тут Цезарь рад бы куда-нибудь деться от горестной действительности, долго наводило на размышления. И ведь девается! Правда, там, куда девается, не лучше.
Мотоциклист на дороге - это такой ебанутый человек, который не считается с тем, что его не уважают и в любой непростой дорожной ситуации ему будет хуже всех, потому что на него наплюют, ибо сам виноват. Поэтому он должен пойти к психологу и упрятать к черту свой мотоцикл, а не пытаться добиваться нормального к себе отношения.
Логика работает не только на мотоциклистах, если вы понимаете, о чем я.
йозеф ведь по сути лошадь
еще до того как юнг
потому что илиада
настоящий австрияк