Самое честное время. Время вкусного кофе и пряников, в котором обязательно должна быть дощатая терраса, на которой солнечные лучи плясали бы, пробиваясь сквозь желтеющие листья с порывами ветра. Я совсем не представляю, о чём нынче пишут стихи, но они пляшут во мне, какие-то деревянные, угловатые, ещё чуть-чуть - и я уступлю.
Пока солнце светит в моё подвальное окошко, хочется вымести весь хлам из дома, разорваться наконец с прошлым, которое до сих пор не отпускает, вместе с настоящим, которое засасывает своей апатией и бессмысленностью, которое тоже уже почти прошлое, но вяжет, и вязкостью своей доводит до внутреннего визга. Солнце светит в окна синих троллейбусов, катающихся по кругу, и я размышляю о том, насколько же все-все люди несчастливые, и никого это не беспокоит. В какой момент нас перестаёт беспокоить то, что мы не счастливы?
Открывать окна, чтобы воздух влетал в комнаты, выносил всё, что застоялось там за многие месяцы и покрылось пылью. Идти в горы, наблюдать, как огромные и прекрасные птицы взлетают над обрывом и играют ветром, и дышать воздухом, трогать его, ощущать его прозрачную, невесомую массу, которая колышется и чуть дрожит, и от этого чуть дрожит в солнечной дымке море на горизонте. Быть чем-то. Кем-то. Наконец стать.

Очень тяжело писать. Почти со скрипом, по многим причинам. Очевидно, что я давно уже выросла из этого места, которое изначально было сосредоточением подростковых комплексов, подумать только - 6 лет назад, но я все никак не могу найти какое-то другое, которое смогло бы стать для меня комфортным. В моей жизни происходят уже совсем другие истории, в ней нет любви или жажды любви, нет уверенности в том, что мне нужно, нет стремлений. Я старая-старая тётка, у которой всё хорошее уже случилось, и больше уже не будет. Я пытаюсь схватить за хвост уходящую юность, но её уже нет и так, она растворилась, а я даже не заметила, когда это случилось. У меня нет ни сантиметра личного пространства и я не могу делать то, что хочу, а делать то, что я не хочу, я тоже не хочу, поэтому вся моя жизнь заполнена липким бездействием, засасывающим и затягивающим всё глубже. У меня нет поддержки. Ни в чём, ни от кого. Все друзья куда-то делись, стали взрослеть как-то по-своему, и даже лучшие и ближайшие из них в один прекрасный момент перестали звонить и отвечать на звонки. Не с кем поговорить, не с кем напиться от души, не с кем сходить в кино и поход. В субботу мне исполнится 23, и я не знаю, как искать новых друзей в таком возрасте. Больше нет песочниц и горок, на которых можно просто подойти к понравившейся девочке с косичками и сказать "Привет, меня зовут Света", и кататься с горки вместе. Больше нет школы, где можно было подружиться с помощью списывания или драки. Я не знаю, как это делать. Неужели нет ни одного 23-25 летнего человека, которому все еще интересно жить самостоятельно, что-то делать, чем-то занимать свои вечера? Неужели единственный шанс почувствовать себя живой - это найти себе 17-летних друзей-дебилов, ворующих по пьяни дорожные знаки, и чувствовать себя среди них старой занудой? У нас нет церковных клубов, обществ домовладельцев, клубов настольных игр, групп любителей поэзии. Все социальные связи порваны. Самое время начинать рожать детей и жить ими, их интересами, песочницами и горками, и школьными драками. Взять ипотеку, привязать себя на всю оставшуюся жизнь к квартире, которая даже не твоя, к городу, в котором душно, и работе, которая какая бы то ни было, но доложна быть, иначе все придётся начинать сначала. Взять кредит на машину, и ездить на работу и с работы, и раз в году - на море, на 10 дней в пансионат в Евпаторию, всем вместе, с давно уже нелюбимым мужем и двумя детьми, и все эти 10 дней ругаться и бесить друг друга. Неужели это всё?

А инстаграм утверждает, что лето не проёбано.

За мной по пятам бродит осень, и это совсем не потому, что июль перевалил за середину. Просто всё раз за разом происходит всё быстрее - не успеваешь оглянуться. Так много вопросов возникает, и внезапно такие странные вещи начинают волновать, а ответов - как обычно, ни одного. Листья летят и оседают на капотах машин по утрам, и наверное, это потому что "в этом году такое жаркое лето", но даже этого не замечаешь почти, потому что сидишь день за днем в своем вентилируемом и кондиционируемом офисе, а лето - оно где-то там, за этими стенами, где дельфины подплывают к берегам и морские светлячки неторопливо дрейфуют в воде, пульсируя светом от прикосновений босых ног. Мир огромен, огромен и прекрасен, как летняя ночь, в которой звезды и млечный путь через все небо. Как-то совсем хочется в Питер, отмерять шагами брусчатку, послушать ветер над Невой, встретить рассвет. Мир больше даже, чем наша жизнь, и это печально.

Это цитата сообщения Тошиа Оригинальное сообщение

♥
В редких окнах горел свет, и мы говорили о том, как жалко, что мы (я, ты, РпБ, прохожий на улице) не ведаем и не знаем, что там происходит, в этих окнах. Почему человек не спит в ночь со вторника на среду? Что он делает? Вдруг он хочет умереть? Или он слушает музыку своей жизни, лучшую песню, что когда-либо слышал. Читает книгу. Пишет письмо. Занимается любовью. Лепит ангела из глины. Что, что там происходит за его окном и внутри него самого?! Меня жгут эти вопросы!

Лето так долго не начиналось совсем и особенно - внутри, что в какой-то момент даже стало тревожно: а что, если и это теперь проходит мимо? А что остается, если не лето? Разве что привязанность к местам, а точнее - к одному месту, где ржавые скалы и сосны уходят корнями прямо в море, и хриплые крики чаек по утрам, и розовые закаты. Совсем окончательно стало понятно, что именно там мое сердце. Там, где можно сидеть в тени под деревом и смотреть на блестящие круглые спины дельфинов, прыгающих в воде, и разномастные лодочки, рассыпанные по морю до самого горизонта. Утром вода порзрачная, а на горизонте появляется ярко-синяя кромка, и все заполняет свет, фактурный, бьющий лучами через углубления в скалах, и все становится объемным, рыжевато-теплым, и тут нужно хватать фотоаппарат и бежать на пляж, рисовать свои картинки - камушки и ракушки, и белая неторопливая пена, лижущая пятки, и непередаваемый запах соли, водорослей и почему-то арбузов. Этот волшебный свет делает то, что не могли сделать все будильники мира - он заставляет меня вскакивать по утрам и идти фотографировать. Тени и крикливые чайки пропадают к обеду, и над морем виснет прозрачная дымка, смазывающая дальние мысы, а к вечеру все возвращается, и закаты там всегда почти малиновые, и ржавые скалы всегда отвечают им, и именно там, на закате, заканчивается мир, вдруг обрывается вникуда, а потом, после недолгого мига полной и абсолютной тишины в небо высыпаются мигающие звезды, такие близкие и яркие, и костры по берегам зажигаются один за одним, и где-то неподалеку затягивают песню, она слышна, но не забивает мысли, а только дополняет шепот цикад и волн в тот момент, когда перед тобой открывается вся глубина космоса, времени и пространства, и ты сидишь над обрывом, ошеломленный этой легкостью огромного мира, который двигается в такт шелестящему прибою.
Лето - это не время года, не температура воздуха и не цвет деревьев.
Лето - это когда я приезжаю туда и все начинается.
[700x465]

Это цитата сообщения lj_moon_teller Оригинальное сообщение

Без заголовка

вот голубой кит спит глубоко, он сыт у него ничего не болит и нет греха за его душой но снится ему что мир превратился в лёд и сжал его как в горсти а кит он и так самый сильный уже и самый большой, его никто не придёт спасти

http://moon-teller.livejournal.com/179267.html

На самом-то деле я один из тех уныльцев, у которых никогда не бывае все достаточно хорошо, и, что самое главное - достаточно долго. Мое счастье рождается из внезапных и необъяснимых мелочей, цветущих абрикосов, дельфинов и трех удачных фотографий моря на Мир, и исчезает так же стремительно. Завтра, или через неделю, с тем же успехом все эти цветочки и сарафаны будут мучить меня ностальгией и осознанием проёбанных надежд юности. Мне очень хочется двигаться вперед в каком-то абстрактном и метафизическом смысле, но помимо мешающей этому устаканенности жизни есть еще непомерная тяжесть того, что я по собственной дурости на себя взвалила в свои 21 и теперь должна тащить "за себя и за того парня".
Вообще-то я это все к тому, что сегодня - именно такой день, когда летнее платье и утренняя прогулка на свежем воздухе делают меня счастливой, влюбленной в весну и немножко - в себя, а через две недели я буду фотографировать солнечные блики в Сене (ттт), и только потом, после этого, сяду и решу, что же делать дальше.

Я прихожу на работу каждое утро и решаю, какая музыка сегодня будет сопровождать наши потуги привести окружающую суету в хоть какое-то подобие логичной и обоснованной последовательности. На самом деле, я занимаюсь этим еще утром, по пути, на котором снег и лед совсем недавно сменились пылью и скоро появится первая зелень. Сегодня в наших колонках альбом "Into" The Rasmus, подумать только, 2004 год, а и в правду же, семь лет прошло с тех пор, как трое суток крутились в ушах эти песни, и весна расцветала стремительно, как распускаются цветы в ускоренной съемке - в один миг, и внезапно я, пятнадцатилетняя, узнала, насколько велик мир, насколько бескрайними могут быть степи, высокими деревья и широкими реки. В каждой моей весне теперь немножко той, это самое правильное, что можно сделать в апреле - собрать немного вещей и рвануть из своего маленького уютного закутка туда, где земля большая, и небо большое, и еще черт знает что, и облака, и даже сердце, кажется, становится больше.

Так долгожданно и так внезапно началась она, затопила солнцем усталые мертвые улицы, первыми подснежниками и одним только ей свойственным запахом весенних вечеров, и открылось сразу же, мигом, дремавшее внутри, как будто покров с неба сдернули, а там звезды, и морские ритмично шуршащие галькой ночи, и холодные брызги на загорелую кожу, и пыльные дороги куда-то. Как будто весь космос открылся вот так, за раз, со всеми своими световыми годами вглубь, и в ширь, световыми веками, живущими только лишь ради вот этого чувства, что все еще впереди, что немыслимое наше путешествие в глубь вселенной только начинается, и сколько там неизвестного и волшебного - никому не дано сказать сейчас.

Предпраздничная рабочая суббота оказалась удивительно замечательной. Может быть, из-за того, что после совсем дурацкой недели удалось по-настоящему добротно выспаться, или оттого, что опять навалило снега, красивого, белого, пушистого, а муж убежал утром на вождение, оставив в квартире слабый остаток запаха одеколона, и можно было просыпаться в нем медленно и лениво, глядя, как за окном метет стеной, и небо такое снежное. А еще потому, что на Москольце на фоне нетоптанных сугробов выстроились в ряд машины, забитые до верху волшебными весенними нарциссами и фрезиями, и дядечки неопределенных национальностей торгуют ими прямо на обочинах, и как-то празднично становится, хочется пирожных и тюльпанов, и уехать куда-нибудь, или не уезжать, а сидеть в своем родном офисе и писать прочувствованные посты в лирушечку, не работу работать же, право слово, в такую прекрасную субботу.

Каждое утро, топая на работу, я размышляю о том, что, похоже, уже и не помню, как выглядит солнце в этом городе, и думаю, что если идти сквозь эту холодную влажность достаточно долго, можно прийти в первое января две тысячи десятого в Керчь, где все было точь-в-точь, только пьяно и весело, и как-то очень уютно внутри маленьких кафешек и кухонь. Мне хотелось бы очутиться там снова с самого начала, с вечера тридцать первого, оказаться в автобусе с гитарой в руках и вином в рюкзаке, и пробыть аж до самого сочельника, выпив и выпев всё, бесплотной, легкой и бесприютной.
2012-й для меня так и не начался, то есть новогодняя ночь случилась, но это все должно быть чем-то большим, с обязательным рождественским снегом, таким белым и непривычным, искрящимся в утреннем солнце, и таким же обязательным морем, свинцовым, темным и неповоротливым. С фонарями и мокрой плиткой на мостовых. Без снега период вхождения в новый год для меня не окончен, Рождества как будто и не было. Я так долго создавала себе новогоднее волшебство, чтобы потом сидеть дома и ждать звонка с работы, и не мочь себя деть куда-то, где будет так, чтобы нараспашку.
Моя территория комфорта сузилась до размеров нашей крохотной квартирки, когда в ней никого нет. Я учусь печь печенье и варить супы для того, чтобы создать себе уют, но у меня не всегда получается. Мне грустно без друзей, без Керчи и манчкина по вечерам, и сизого дыма в Суслике, без преферанса с утра до вечера, разговоров обо всем на свете и бессонных ночей в чужих квартирах. Меня заковало в какую-то жесткую корку, которую я не могу прорвать, чтобы вернуться к себе той, прежней. Прекрасное время было, когда самым большим страхом была сессия дважды в год.

У меня тут такие внезапно чудесные праздники, каких никогда не было и о которых только мечталось год за годом. У нас весь дом в лампочках, елка, игрушки и печенье с корицей. И на улицах пока что снег, а там, куда мы отправляемся встречать новый год - он, надеюсь, продержится и до конца недели. У нас будут горы, звезды и черная-черная ночь, и ветер, и где-нибудь внизу обязательно - салюты, а внутри настоящего деревянного сруба - шампанское и обязательно песни. Нужно только запастись оставшимися подарками и ничего не забыть. Я сейчас не хочу думать о том, каким будет год, и о том, каким был прошлый, я только хочу теплого желтого света внутри окошек, и снежной ночи снаружи, ну и нас, конечно, в этой ночи.
тыц

В нашем доме горят лампочки, висят гирлянды из елочек и ждут своего часа игрушки и дождик. Это мой самый первый новый год, когда я могу сама выбрать то, как он будет выглядеть. И пусть у нас в общем-то некуда ставить елку, и лучше было бы, чтобы половина хозяйских вещей исчезла из квартиры, включая огромный бессмысленный телевизор и шкаф, но это же наш дом, в нем наши фотографии, наша черепашка и мои плюшевые пингвины. Очень сложно было все эти месяцы, с каждым днем взрослеть, меняться, пытаться понять, что делать дальше, если теперь меня всегда - вдвое больше. Нам всегда нужно два билета, две порции и два места в автобусе, и вдвое сложнее думать и планировать, чтобы все-все учесть. Слишком много всего случилось. Мне временами хочется стать европейским студентом-философом, ходить на митинги и путешествовать из города в город.
Мне хочется снега до чертиков.
Сложно быть всегда откровенной, и часто не получается открываться совсем, без остатка. Я успокаиваю себя тем, что у меня еще есть время определиться с собой, но ведь нас теперь двое, и всегда нужно помнить об этом. Наверное, мое время для категоричных ответов и жирных точек еще не пришло. Рано или поздно оно придет, и я стану спокойной и счастливой, и буду самой лучшей женой и мамой, потому что буду знать, что все происходит правильно. А пока что ветер странствий и перемен продолжает блуждать в моей голове, а значит, мой путь еще не завершен, значит, я еще иду туда, где все будет.

О чем я думаю... Постоянно - о чем я думаю...
Я думаю, что есть вопросы, на которые существует два вида ответа: правильный и правда. И всегда нужно отвечать правильно. Эту тему однажды отлично раскрыли в "Друзьях". Нельзя оценивающе смотреть на человека, прежде, чем ответить на вопрос: "я толстая?". Нельзя говорить девушке, что не любишь обниматься. Нужно отвечать коротко и уверенно, без пауз. "Я толстая?" - "Нет"; "Она красивее меня?" - "Нет конечно!"; "Ты любишь меня сильнее, чем ее?" - "Конечно". Это очень просто. Можно, конечно, утверждать, что это ложь, а в отношениях не должно быть лжи. Но стоит признать, что все равно никто из нас не говорит всей правды. В конце концов, если наши отношения допускают такую ложь, как "Ну, я пошел на работу", а сам пошел, в общем-то, известно куда, то почему они не могут предполагать такую крохотную, но такую милую неправду, как "я люблю тебя сильнее"? Можно же, в крайнем случае, делать это в качестве ответной любезности: я-то всегда отвечаю на такие вопросы правильно. "Да, я люблю тебя". "Да, я буду любить тебя всегда". "Нет, я никогда тебя не оставлю".

А когда ты был чуть выше домов на улице и немного прозрачнее, приходилось хвататься за твой мизинец, чтобы не упустить, и тянуться на цыпочках, чтобы достать до мочки. И каждый день начинать с неизвестности - что за звезды повиснут на небе сегодня вечером, уже лето или еще весна, тесно ли спать вдвоем на одном диване. Вот тогда было такое что-то будоражащее каждую минуту. Было ли хорошо, или плохо, но как-то свежо и восторженно. Боготворить кого-то - очень по-детски, во все глаза. Куда мы катимся, если идем по улице, купив сметаны домой, и небо вокруг - всего лишь небо?