1
 
   - Гулять ? Гулять... Сейчас мама приготовит Паше котлеты и пойдем... Ну ну, устала вертихвостка ? Пойдем, пойдем....  Она наклонилась, держа в одной руке вафельное полотенце, другой, свободной потрепала по спине маленькую белую собачку. Собачка по имени Лариска еще больше заюлила коротеньким хвостом. Лариска прекрасно понимала, что и горяченькими котлетками, и вечерней прогулкой хозяйка её не обделит. Легла возле банок с огурцами и стала ждать.
  Котлеты сначала никак не хотели поджариваться, затем молниеносно сгорели. Алиса вытерла пот со лба, вот уже двадцать лет замужества, а она никак не научиться готовить такое простое блюдо. Пашка определенно будет недоволен. И как - она знала, но не совсем хотела думать об этом. Было уютно. Чуть жарковато, чуть темновато, но уютно. В ИХ квартире, на маленькой, с низкими и закопченными потолками, с маленькими, запыленными и насиженными мухами окнами, с засаленными, но родными обоями. Два стула, стол, плита и одинокий в углу рукомойник, где громоздилась сейчас груда посуды - результат старательной, с соблюдением всех технологий готовки. Наверное просто "соблюдений" было недостаточно, и Алиса пыталась отскрябать пригоревшие к сковороде бесформенные ошметки. Ошметки тут же полетели в миску к собаке, и та с визгливым тявканьем ( "Пустолайка...." ) вскочила, и принялась чавкать перепавшим добром. Алиса кинула полотенце и принялась за мытье посуды. Чертова семейная жизнь, чертова обязанность. Хорошо что у нее нет детей. Один, мохнатый и четвероногий ребенок не в счет. Тем более что Паша хотел отвезти её в лес и пристрелить.  Алиса была против, но после того как уставший Павлуша увалился в кресло. закинув ноги на стул, и Лариска зайдясь в бешенстве с лаем, порвала ему новые, ЕГО ЛЮБИМЫЕ носки, судьба глупой псины была предопределена. Алиса любила её, но не могла представить как  перечить мужу. Павла она любила больше. Толстый добродушный увалень муж, решал все проблемы в Доме.
2
 
Закончив рабочий день, он в приподнятом настроении шел домой. Да, конечно меньше всего он хотел бы сейчас видеть свою жену, столь осточертевшую ему, эту суку, эту принадлежавшую ему породистую суку. Он гордился ею. Он холил её и берег. Он кормил её, лучшем, что может позволить себе замдириректор небольшого заводика по отливке пластиковых изделий. Он ЖИЛ для того чтоб ей было хорошо. Он, Павел Иванович Борх, сорока лет от роду был уверен в себе и своем превосходстве над слюнявыми сопляками, что позволило ему выбиться в столь высокие чины. Его нахрапистость и одновременная мягкость нравилась коллегам по работе. Ему казалось, что ОСОБЕННО ДАМАМ. Да, он так и называл их. ДАМЫ. Они не принадлежали ему, и казались воплощением женственности, они были желанны, они были чисты. Не важно что это только его, ЕГО, мнение, но больше всего он верил именно себе. И идя в хорошем настроении, пробираясь сквозь белые снежные сугробы, он думал об одной из этих дам, Настюшке, чистой наивной секретарше, с большими синими глазами и деревенскими повадками, пахнущей топленым молоком и черт подери, ЖЕНЩИНОЙ. Она пленила и манила его, ну хорошо, не она, а её круглая тяжелая задница на удивительно стройных ногах. Жена не могла сравниться, конечно, с этим воплощением святой безгрешности, неловко прячущим свои сокровища под безразмерными свитерами, широкими деловыми брюками и делающими грудь плоской пиджаками. Нет, его жена была поджарой, крепко сколоченной, и пахло от нее не как от НАСТЮШКИ, а как от .... Он не смог подобрать слово и скривил красный, раздувшийся от мороза нос. Дорога ему предстояла не близкая, четыре автобусных остановки, а деньги которые он сберег предполагались на закупку бутылки хорошего пива. Большой бутылки. А время, которое он приберег для эротических дум, пойдет ему только на пользу. Возможно возвысит его сексуально, и тогда, возможно, у него станет на собственную жену.
 
3
 
Жена Павла, чертовски красивая женщина средних лет, с огненно-красными волосами, отливающими при свете желтых ламп рыженой, запирала на ключ прибранную к приходу мужа квартиру. Котлеты уже ждали его на столе, любовно украшенные выращенными на окне листиками петрушки,