Сегодня я проснулся и ощутил новое чувство, кажется, я давно его уже забыл. Но я смутно припоминаю, что раньше я его уже где-то испытывал, и даже Город не мог ничего изменить. Та ненависть, которую я испытывал уже долгое время вдруг исчезла, я не был загнан и зол на все окружающее, я четко видел все вокруг, а в груди была легкость и чувство света, тот туман, заполнивший мои глаза вдруг исчез. И я понял в чем дело.
Город был заполнен черной слизью, она капала с крыш, лежала мерзкой и липкой жижей под ногами, я осмотрелся вокруг - существа, каждый день пытавшиеся растерзать друг друга, в своем ослеплении ненавидящие все вокруг были заражены этой отравой. Они сами были покрыты черной кровью, они не замечали ее и спокойно продолжали жить, они не замечали, как черная субстанция падает на них, облепляет их со всех сторон. Я сделал вид, что так и надо, чтобы не выделяться из их массы. Город, умирающий Город навеивал им свои мысли, свою ненависть к еще живым, ненависть, пожирающую его самого.
Видимо Город становился все слабее, что я смог сбросить с себя его контроль.

Я пребывал в Бездне, омерзительные существа сидели на скамьях, вдоль мрачных стен корридоров. Кто-то полулежал, кто-то просто сидел с закрытыми глазами, кто-то, казалось, уже умер и уже продолжает смердеть, пребывая в той же позе. Я тихо проходил мимо них, казалось они меня совсем не замечали. Тут что-то легонько потянуло меня за рукав, я с удивлением обернулся и увидел там Существо, оно стояло и смотрело на меня огромными блестящими глазами и приветливо улыбалось. Я спросил у него:
- Что делают здесь все эти твари? - Существо навострило свои ушки и огляделось вокруг.
- Разве ты не видишь, они все ждут весны. - Я еще раз осмотрел тварей, открывших свои рты, исстекающих слюной, у кого-то были открыты глаза и можно было увидеть огромные слепые бельма, как у мертвых рыб.
- Но ведь некоторые из них уже мертвы. - Существо поморщило лобик и ответило.
- Они так живут. Они живут тем, что ждут. Они никогда не рады своему настоящему и ждут приближения чего-то другого, но и этому они никогда не бывают рады, в перерывах они иногда перебегают с места на место. А потом они также неожиданно умирают.
- Выходит они все ждут своей смерти? - Существо ничего мне не скало, оно опустило свои большие ушки и потянуло за собой мою руку - прямо к выходу.
[показать]

Я знал о жизни Города, я ощущал его пульс. Его пульс был пульсом каждого существа в городе, пульсом автострад, пульсом улиц и домов, пульс Города доносился из-под земли, легким, но ощутимым толчком и между этими толчками жизнь на секунду замирала.
Я мог закрыть глаза и слышать как огромное сердце Города прогоняет воду по венам-трубам, далеко под землей, вены, стучащие поршнями, разносят черную кровь Города во все уголки. Сердце Города было и моим сердцем - его сердце, огромное, массивное, тяжело и редко бьющееся висело на самой высокой постройке, повисшее на натянутых проводах, могучее сердце, сотрясающее весь Город, стремящееся к власти. В любом месте Города слышалось массивное биение сердце, сердце было своеобразными часами, по которому находящиеся в Городе знали о времени, отведенному им. Я всегда знал, что наши сердца похожи, они сотрясали тела, побуждая их стремиться вперед. Мое сердце - с кулак, бьющееся как птица в клетке, напоминало мне всегда, что я должен бороться. Оба наших сердца вели нас вперед, побуждая к достижению наших целей, исполнению наших судеб. Кто же мог знать, что цели наши были противоположны и тесно сплетены воедино?

Недавно я спустился в Бездну, не знаю, что побудило меня на этот отчаянный шаг, я ненавидел это место всей душой, но в поисках всех ответов я был готов даже на это. Моих ноздрей коснулся гнилой запах разложения. Я закрыл нос рукавом и отправился прямиком к источнику. Бездна была пустынной, обычно она кишела тварями, но в этот раз было все по-другому. Я завернул за угол одного из сплетенных коридоров Бездны и увидел Его. Это была сама сущность Города. Глубоко, под землей, в самом его центре я увидел это существо. Похожее на раненного кабана оно источало смердящий запах, его бесконечные раны наполнились гноем, трупные личинки уже начинали пировать на этом гигантском теле; с туши текла черная кровь с гнилостным запахом; обезумевшие от боли глаза существа дико вращались в орбитах. Огромный зверь раскрывал свою зубастую пасть, скалился, глотал воздух, пытался ухватить что-то своими огромными клыками, животное пыталось выбраться из огромной лужи смрада, из собственной туши, чувствуя приближающуюся смерть. Это была агония самого Города, предсмертные попытки ухватиться за жизнь или утащить всех вместе с собой, дни были сочтены для Города.

Я снова увидел ее недавно, я понимал ее как никто другой. Она была под контролем, ее заковали в нещадные цепи, как и меня сковал Город. Она ходила с наигранной улыбкой, искривляющейся каждый раз, когда она отворачивалась в сторону. Она кротко опускала голову и отводила взгляд, всегда соглашалась и исполняла приказы. Но я видел то, что было внутри ее, все эти запреты, все эти согласия, они разрывали ее изнутри, ее послушные руки и гибкие, плавные движения изнутри сотрясались от дрожи, от гнева, в ней разом кричали все черти ада и горел огонь. Она хотела выпустить его наружу, освободиться от него, но эти чертовы оковы не давали ей это сделать, она потихонечку сгорала. Мое нутро точно также сотрясалось от крика, которого никто не слышал, крик боли от того самого огня.
Дитя Бездны, попавшее в сети, она умирала от размеренности и подчинения, от своего собственного огня. От этого мне было еще хуже.
Неужели я больше никогда не увижу как она танцует?

Я увидел это дерево на окраине города совсем недавно. Раньше я его никогда не замечал, может потому что оно росло там, куда мне было запрещено заходить. Город так далеко меня бы ни за что не отпустил, поэтому мне оставалось наблюдать за ним издалека. Для меня не было ничего прекрасней этого цветного пятна в серых трущобах Города.
Мне было интересно и очень необычно, что такое маленькое деревце прорвалось сквозь враждебные бетонные почвы и мрак Города и выросло под его бессолнечным небом, полное светом и жизнью. Дерево манило меня, оно будто бы светилось изнутри, оно стояло, беззаботно роняло свои багряные листья, вокруг него медленно образовывался островок, ограничивающий деревце от власти Города и защищающий его от беспощадных бесцветных сетей Города.
Здесь было много путешественников, стремящихся к дереву. Они все просили у него силы и свободы, защиты и власти, мести и храбрости, красоты и богатства, они думали, что дерево, прошедшее через такие испытания может дать им все. Все они считали, что загадочный свет дерева излечит их от этого проклятия, обрушившегося им всем на голову. Но они все ошибались. Я не видел чтобы люди уходили от дерева, лишь смутные черные силуэты зверей в страхе прочь убегали от дерева.
Я видел и зверей, они выходили из лесов, шли с равнин, шли, склонив головы, кроткие хищники и смиренные убийцы. Может они понимали больше нас? Они все приходили и уходили как и люди, каждый просил что-то свое, кто-то другим, а кто-то для себя. Иногда раненные животные уходили как ни в чем не бывало, иногда здоровые не вставали совсем, кто-то уходил не изменившись, а кто-то возвращался на двух ногах. В отличие от людей они все получали то, чего хотели, возможно, оттого, что желания эти были для них важнее их жизни.
Я видел только одного человека, желание которого дерево исполнило, по крайней мере мне бы хотелось так думать. Это был старый человек, он спокойно подошел к дереву и поклонился, он еле стоял, приложил свои сухие, морщинистые ладони к коре дерева и тихо прошептал что-то в них. Дерево тихо шелохнулось в ответ, человек ушел, чему-то улыбаясь.

Я не хотел бы подходить к этому дереву, даже если бы смог это сделать. Мое сердце, исполненное злобой и завистью больше походило на сердце шакала, чем на человеческое.
[показать]

Я находился в небольшой комнатке, ее освещала одна единственная лампа, подвешенная под потолок и излучавшая слабый синий свет. В комнате царил синий полумрак, все было окрашено в холодные тона, я молча прошел вдоль комнаты мимо полос зеркал и тут я снова увидел ее.
Я не видел ее уже давно, мне казалось, что я ее совсем потерял, или просто не хотел видеть. Она остановилась посреди комнаты и смотрела на меня из зеркала.
Она изменилась, при ней остались ее величественные плавные жесты и горделивая осанка, все тот же лживый взгляд черных глаз, полный алчными, хищными огоньками, но теперь она выглядела иначе. Ее лицо потеряло цвет, она исхудала, ее и без того тонкие руки стали похожи на кости, они утратили перетекающую плавность линий, в ее глазах, как и в моих, читалось подчинение, будто бы кто-то имел над ней власть и она не могла этому противится. Дитя Бездны, ранее независимое и горделивое нынче выглядело жалко, она будто бы уменьшилась и сжалась. Но не смотря на это было видно, что внутри нее горит все та же неуемная страсть и жажда крови.

Как я себя помню, я всегда боялся одного, что когда я приду домой, я опоздаю и дома уже будет сидеть я, но не тот я, а чужой. Поэтому каждый раз я спешил домой и пробирался через дворы, по трубам, по лестничным клеткам, быстрее, чтобы скоротать путь, чтобы опередить того я, который тоже хочет занять мое место. И я всегда побеждал, я на шаг опережал то я. Больше всего я боялся, что другой я займет мое место и будет жить своей жизнью, а меня выкинут из моей собственной жизни и к нему, а не ко мне будут обращаться мои близкие. А я стану чьим то другим я и буду точно также с жадностью пытаться занять занять место его я.
Я даже не хочу представлять себе что будет, если однажды я проиграю.

Я раньше не наблюдал за зеркалами города, изредка я бросал взгляды на проходящих мимо в окнах домов и стеклах машин, но не придавал этому никакого значения, я привык к своему уродливому отражению и уже не пытался что-либо изменить. Но в этот раз я заметил отражение, которое привлекло мое внимание, красивое создание стояло рядом со мной в отражении, его тоненький острый подбородок красиво обрамляли каштановые локоны. Его аккуратные ушки были украшены изящной, ненавязчивой бижутерией, которая слегка поблескивала в тусклом свете огней Города. Я улыбнулся такой находке, я часто видел тени, их лица никогда не казались мне привлекательными, а к детям Бездны я боялся даже приближаться. Я обернулся, чтобы увидеть это лицо не через отражение, а напрямую. Я вскрикнул и отпрянул назад.
Передо мной стояла низкая тварь с плоским лицом, ее улыбка была оскалом, состоящим из ряда кривых и гнилых зубов, местами окрашенных в черный цвет. Над обескровленными деснами располагался сплющенный нос, задранный наверх, а из длинных остроконечных ушей торчали гвозди. Я быстро отвел глаза. Мою реакцию заметило Существо и подошло ко мне. Его белое милое личико будто бы сияло во мраке Города. Оно хитро на меня посмотрело и игриво пригнувшись сказало:
- Неужели ты к ним еще не привык? - Оно навострило свои изумительные черные ушки.
Я глубоко вздохнул и краем глаза посмотрел на отражающую поверхность, вместо Существа передо мной стояла уродливая горгулья.
Город пытался изменить реальность.

На Город опустился туман, оранжевые клубы пара прижимались к земле, изредка поднимаясь ввысь и вновь припадали к мокрому асфальту. Туман брел по Городу и очищал его от ненужной заразы, воздух становился влажным и горячим. Клубы пара сжигали любые мысли, не обращенные на благо Города, они делали жителей прикованными к нему и зависимыми от него. Ядовитый туман заполнил мои легкие, как-будто огонь он сжигал меня изнутри. Ему было важно выжечь из меня все крохи радости, все желания и все воспоминания, чтобы приковать меня обратно к Городу.

Я шел по городу и мечтал о лучшей жизни. Я смотрел на небо, нежное синее глубокое небо, на котором только появились звезды, свет этих звезд не могли убить даже нещадные огни города, уставившиеся в небо и стреляющие огненными залпами. В этот момент я смотрел на упрямые звезды и представлял, как прекрасно было бы избавиться от такой тяжелой ноши как тело и улететь к ним, не обремененным чем-то земным, сидеть там, смотреть
вниз и размышлять с такими же как я о чем-то легком и душевном.
И больше не думать о телесных хлопотах и желаниях. Звездный гигант улыбнулся мне в ответ, а я пошел своей дорогой.

Я поднял глаза наверх, но вместо легкого голубого неба с прозрачными воздушными облаками я увидел обычный серый потолок в разводах. Теперь я не мог видеть сквозь него. С сожалением я посмотрел на заплеванный пол, там извивался жук, упавший на спину и не способный подняться. Я видел его предсмертную агонию, до того, как к нему подоспела кучка муравьев, изъев его заживо изнутри. Как меня мои мечты и мысли.

Как я мог забыть про давний уговор, о котором мне напоминали каждый день в детстве, истязая меня кошмарами? Как я мог забыть о самом Городе, так долго пребывая в призрачных мечтаниях? Как я мог оставить явь ради своих грез?
Сегодня я опять опустился в реальность моего мрачного обиталища. Оно опять напомнило мне о своей жесткой диктатуре. Я попытался, как давно в детстве, провести в свой город чужого, показать ему то, что было дороже мне и прекраснее всего. Старые демоны оживились. Они отряхнули запекшуюся грязь со своих тел и разорвали незваного гостя. Я знал об этом итоге.
Солнце Города стояло в зените, сквозь зловещую завесу дыма оно сияло кровавым светом. Город был рад новым жертвам, он насмехался над моей небрежностью и глупостью. Город погряз в сумраке и дыме.

Солнце садилось, красное как холодильник.(с)
Красное солнце уплывало за горизонт, пронзая все небо алыми иглами-колоннами. Они протыкали небо насквозь. От гигантских столбов отходили по пять лучей-пальцев. Они хватали куски облаков и вырывали их. Обрезки их падали на землю или уходили вниз, вслед за солнцем. Сторукое солнце, только что хотевшее объять весь мир медленно утопало где-то за горизонтом.
Горел закат, неповторимо алый(с)

Я лежал на берегу Безымянной реки, мои ноздри выдували частицы пыли из серой, сухой земли. Я лежал ничком, неподвижно. Я чувствовал легкий озноб от ледяной воды и легкого ветерка, играющего в моих волосах и одеждах. Меня что-то толкнуло в бок.
- Вставай, ты же не хочешь умереть. - Заяц стоял на мне передними лапами и серьезно смотрел мне в глаза, он знал, что за пределами города никто не сможет мне помочь, что опять наступили неспокойные времена.
- Брось, я не могу умереть, я же уже постирал свои носки на завтра. - приподняв голову от земли сказал я.

Мне снился город, город с голубыми небесами. Как давно я не был здесь. Все изменилось, но небеса по-прежнему чисты. Они так же дарили мне прохладу свежей родниковой воды, нежно обнимая за плечи своими прозрачными, нежными руками. Под моими ногами хрустел асфальт. Я медленно отгонял от себя руками ту пелену, что встает перед глазами во снах. Мои движения были легки, я летел по воздуху, как в немом кино, я не чувствовал осколков сухого асфальта. Теплое солнце все так же падало на дома и улицы, согревая их своим светом. Я вдохнул полной грудью.
Солнце залило своим светом деревья, открывая их моему взору. На ветвях колыхались куски мяса, создающие впечатления людей в простых одеждах. Красное беспечно текло по серой дороге, уходя в голубое небо.
Я слишком долго не был здесь. Я спасся, уйдя из этого места.

Каждый вечер я смотрел в небо, в наше мертвое, разлагающееся небо и молился. Я молился умершему богу, чтобы тот послал мне оковы, которые могли удержать меня в этом мире. Чтобы смирить мой нрав, чтобы ограничить свободу, которая висела на мне тяжким грузом. Я хотел быть привязанным к земле, как все, я хотел зависеть от своей плоти и вырвать душу, чтобы та не скулила и не драла мне глотку своими когтями. Мои желания были исполнены.
Я не был больше прежним мной. Мое огромное сердце билось у меня в груди, оно пульсировало в такт с Городом. Я чувствовал свое тело, оно было огромным, величественным, я возвышался над постройками. Я чувствовал всю эту мощь и свободу, они теплились у меня в груди. Я расправил огромные крылья и сделал глоток этой новой жизни. Взгляд мой упал на руки, тонкие, худые, изящные, по-девичьи белые, они были закованы в кандалы. Меня переполнила ненависть.
Я рванулся назад всем своим телом, чтобы разорвать цепи, они не поддавались. Найдя получше опору я взмахнул крыльями, я оторвался от земли мощным толчком, вокруг поднимались клубы пыли, цепи резко потянули меня вниз, я не удержался и упал с крыши, повиснув на этих жалких, слабых руках, я почувствовал дикую боль в суставов. Я взревел, окна задрожали, но цепи оставались на месте. Раздирая фасад дома я карабкался наверх, помогая себе задними лапами, мои красные глаза были широко раскрыты и быстро вращались, из них вытекала кровь и гной. Из ноздрей тяжело вырывались горячие потоки воздуха, они раздувались, раскрывая розово-красную, уязвимую как моллюск без панциря, слизистую. На моей звериной морде еще висели лоскуты прежней человеческой кожи, они закрывали один глаз и разрывались на пасти. Из раскрытого зева капала слюна. Я кое-как на своих маленьких ручках добрался до крыши, сделав последнее усилие.
Собравшись я дернулся в сторону, остановившись на самом краю, еще раз и еще раз. Я надеялся вырвать цепи с корнем, но я чувствовал только невыносимую боль в сдавленных руках. Я терял надежду, то, чего я хотел больше всего, теперь тяготило меня еще больше. Обезумев я метался из стороны в сторону, казалось, что все вокруг сотрясается от ударов крыльев и звериного рева. Мой хребет и хвост по-червиному изгибались, моя огромная, молотовидная голова периодически взрезала стену, образовывая фонтан из каменных брызг. Цепи запутали мои ноги и шею, теперь я был прибит к земле в очень неудобном положении. Мой взгляд привлекло отражение.
Там в отражении, в этот миг, я увидел ее. Она танцевала, мне казалось, что она пребывает в эйфории. Она танцевала безумный вальс, она изгибалась, переламываясь пополам, в порыве танца она бросалась из стороны в сторону. По ней было видно, что ей чужда моя боль, безысходность, печаль. Она была счастлива и беззаботна.
Я продолжал пресмыкаться, пытаясь сбросить с себя оковы.

Вот он я. Я - синица, сидящая на ветке. Нахохлилась, я вытягиваю руки вперед и вижу вместо них крылья. Я взлетаю и чувствую, что я - ветер. Я несусь вдоль по кольцам змей-дорог, через петли фонарей, я несу с собой мертвые листья и разбиваюсь о лобовое стекло встречного поезда. Я стекаю вниз на шершавый асфальт, царапая лицо и руки, меня много, я - вода. Я медленно стекаю с рельс, капля за каплей, там, на высоком мосту. Я падаю, я - капля. Я лечу с моста вниз головой, мне страшно, это мое последнее воспоминание, которое я помню, до того чтобы слиться с рекой. Но я не река, я стою на мосту и смотрю на лужу дряни, стекшей из под колес поезда. Брезгливо я переступаю через нее. Капли, летящие вниз обреченно кричат, я не слышу о чем. Я переступил через ручей и теперь я на шоссе, смело иду вперед. Я смотрю в сторону, вот проезжающая машина срезает мне лицо. Наконец-то с нее сняли эту наглую улыбку.
Но я перед стеклом, я смотрю на нее и в то же время я вижу себя с той стороны стекла. Миры сплетаются.

Я смотрел в это небо. Набухшее и провисающее оно рвало свое толстое брюхо о шпили черных, колючих построек, об обломки арматур, устремленных вверх. Небо, цвета сырого мяса, сочилось кровью, заливая жутким красноватым светом все вокруг. Оно зловеще раскинулось надо мной и над всем Городом. Его белые, помертвелые обрывки беспомощно болтались на ветвях еще черных деревьев. Оно жутко разверзало, там вверху, свое вспоротое брюхо, в котором я видел ту мерзость и дрянь из которых состоят человеческие тела, прикрытые красивой оболочкой.
Что-то драло мое горло.

Я стоял на лестничной клетке в душном подъезде, облокотившись на заплеванную грязную стену со следами ботинков, вдыхая сигаретный дым, ядовитые клубы оседали в моих легких серым пеплом, не давая возможности снова вдохнуть, я стоял, вдыхая испарения мочи и пота. Громоздкая гильотина лифта медленно поднималась вверх, чтобы потом со свистом, на бреющем полете разбить чьи-нибудь жизни в крошки. Тут мне в нос ударил отвратительный запах, он был хуже всей этой вони, окружавшей меня. Запах тлеющих, полупереваренных, гниющих остатков медленно пробирался к моим ноздрям. Он захватил меня в плен, плотно окутав мое лицо, будто шарфом. Я обернулся, чтобы увидеть источник, но мои глаза были застланы слезами и я не мог его увидеть. Но все же я уловил появившееся существо, его красные, вывернутые глаза гноились, из пасти капала слюна, все тело было покрыто нарывами и язвами, за ним вяло тащился его хвост, розовый и разбухший, как тело дождевого червя. Он вскарабкался на мое левое плечо и внимательно обнюхивал лицо, его вырванные, кровоточащие ноздри тыкались в мои губы, глаза. Теперь я поражен той же заразой. Шайтан хрипло засмеялся и исчез, я продолжал стоять, теперь я не знал, что мне стоит делать.

Я лежал у окна и смотрел в потолок. Первые солнечные лучи только начали проникать в комнату и теперь играли на стенах, потолке. К моей щеке прикоснулось что-то холодное. Я повернул голову, к своему удивлению я увидел рыб. Они летали по комнате. Разноцветные, они пестрыми пятнами сновали туда-сюда, расправляя свои плавники-крылья. Их маленькие чешуйки сверкали на солнце, от чего комната наполнялась светлыми, розовыми бликами. Рыбки подныривали под столы, гонялись друг за другом, порою кусали меня, кружились вокруг. Я тихонечко встал с подоконника.
А рыбы мирно парили под потолком, перебирая своими прозрачными, радужными плавниками. Они танцевали свой непонятный танец без ног, наверное под свою песню, только без слов. По спирали они взмывали вверх и растворялись, осыпаясь на пол тысячами разноцветных чешуек.
И все ярче светило солнце своим розоватым светом.

Я встал на ноги и попытался танцевать. Я сделал несколько неуклюжих па. Мои ноги были будто бы вылиты из чугуна, я еле их переставлял. Как же смешно казалось мое громоздкое, такое непропорциональное тело. Я расправил руки и шагнул вперед, мое тело потеряло равновесие и я начал махать огромными руками-веслами, чтобы не опрокинуться. Я посмотрел на зеркало. На гладкой поверхности, там, в дымке, я увидел ее. Она смеялась надо мной и будто бы нарочно передразнивала меня. Она расправила руки и уверено шагнула. Она танцевала, так легко и беззаботно. И ее ноги не касались пола, она танцевала на ветру, невесомая, воздушная, как лепестки цветов, а я был прикован к земле и вылит из чугуна. Мои зубы сжались.