Все о пьянстве в исчерпывающей книге «Повседневная жизнь русского кабака от Ивана Грозного до Бориса Ельцина».
С пьянством у нас полный дуализм. С одной стороны, мы с ним периодически боремся, с другой – отчаянно гордимся. Нет числа рассказам о российских подвигах на алкогольной ниве, особенно совершенных во вражьем окружении всяких там немцев, которые – веришь, брат? – целый вечер кружку пива пьют! Ей богу, не вру!
Но при этом исторические знания обывателя об этой «национальной гордости великороссов» ограничиваются, как правило, фразой Владимира «Веселие Руси питие есть», да глубокой убежденностью, что где-то в те же времена мы и осчастливили человечество изобретением водки.
Таким книга Игоря Курукина и Елены Никулиной с длинным названием «Повседневная жизнь русского кабака от Ивана Грозного до Бориса Ельцина» будет особенно полезна.
Во-первых, поможет избавиться от иллюзий и прекратить верить жуликам. Узнать, например, что помещаемые на этикетках водочных бутылок уверения в том, что их содержимое изготовлено «по рецептам Древней Руси», – обычное надувательство. На самом деле водка в Москве появилась на рубеже XV–XVI веков (по крайней мере, в 1517 году этот напиток был на Руси редкостью), само слово «водка» появилась примерно тогда же, но как обозначение лекарства, производившегося в Аптекарском приказе (алкогольный напиток назывался «хлебным вином»). А официальное признание термина «водка» произошло только при Елизавете в 1751 году с выходом указа о том, «кому дозволено иметь кубы для двоения водок».
Кстати, водку, к нашему позору, предки пили на редкость слабую – порядка 20 градусов.
Во-вторых, можно запастись аргументацией для достойного ответа на попреки типа «пфуй, русские свиньи». Да, в том, что русские все как один – запойные пьяницы, убежден едва ли не каждый европеец, от секретаря голштинского посольства XVII века Адама Олеария («Порок пьянства распространен у этого народа во всех сословиях, как у духовных, так и у светских лиц, у высоких и низких, мужчин и женщин, молодых и старых…») до президента Латвии Вике-Фрейберга с ее «пожилыми россиянами», закусывающими водку воблой.
Но здесь можно вспомнить, что европейские страны сами переживали в XVI–XVII веках алкогольный бум – тогда все пили примерно одинаково. Тот же Мартин Лютер шумел, что «к прискорбию, вся Германия зачумлена пьянством. Наш немецкий дьявол – добрая бочка вина, а имя ему – пьянство».
С зачинателем Реформации, кстати, были полностью согласны и наши предки, которые были убеждены, что самые отпетые алкаши – это немцы и поляки, до которых нам еще тянуться и тянуться.
Вот что говорится о «земле Германии» землеописаниях-»космографиях» XVII века: «Человецы ласковы, и смирны, и слабы ко пианству и покою телесному». Что уже говорит о поляках, которые, «когда напьютца пьяни, не тужат о том и не скорбят, хотя б и все сгибли».
Забавно, что немцы вовсе не считали в отместку алкашами «похожих на ослов злобных московитов» – напротив, они были убеждены, что «этому народу пьянство не свойственно», а выпивох-чемпионов, по германской версии, наглядно выдает немецкая поговорка «пьян как швед». Но при этом скандинавы все-таки считали наибольшими пьяницами наших соотечественников.
Круг замкнулся.
дальше)