А дело было так:
Л и Р вступили в спор, объектом которого был дом, принадлежавший как собственнику Л, и на который Р заявил свои притязания.
Попало это дело в институциональный (постоянно действующий) третейский суд. А вместе с исковым заявлением в тот же третейский суд попало и ходатайство Р, в котором он просил наложить арест на указанный дом, запретив распоряжение им.
Третейский суд принял исковое заявление к производству, а вместе с этим вынес определение о применении истребованных обеспечительных мер.
Далее Р направил заявление в суд общей юрисдикции по месту рассмотрения дела (оно, как видно было из определения о назначении судебного разбирательства, не совпадало с местом нахождения третейского суда).
Федеральный суд общей юрисдикции вынес определение о применении обеспечительных мер по определению третейского суда.
Но всё описанное - обычная рутина. Самое интересное как раз началось далее.
Л обратился к адвокату К.
Мне трудно сказать отчего и почему, исходя из каких мотивов и в результате какой дезориентации, но К поступил следующим образом:
- он написал текст, озаглавив его "Частная жалоба"
- закрыл надпись "Частная жалоба" на листе, скопировал первый лист на ксероксе
- на пустом месте ксерокопии написал слова "Заявления об отмене обеспечительных мер"
- направил два указанных идентичных в своём содержании текста в один и тот же федеральный суд общей юрисдикции
Федеральный суд общей юрисдикции, естественно, начал рассмотрение "Заявления об отмене...". В полном соответствии с п. 6 ст. 25 ФЗ "О третейских судах в РФ".
Главные аргументы заявления были такие:
- такого третейского суда нет (в качестве доказательства приводился список третейских судов с сайта журнала "Третейский суд")
- третейская запись не подписывалась Л
Вот, собственно, и все главные аргументы, который можно было вычленить из текста. Были и другие, но оно не слишком серьёзны, вроде того, что третейский суд не имеет права рассматривать дело в том месте, где он взялся его рассматривать (почему и отчего не имеет права - не ясно). Попутно в завялении К указал в качестве заинтересованного лица... ну конечно же! - сам третейский суд в лице председателя оного.
Однако в ходе рассмотрения заявления, К выдвинул ещё несколько доводов.
Он вынужден был сделать это, поскольку федеральный суд общей юрисдикции, который рассматривал дело по его заявлению, сделал запрос в другой суд, откуда пришли документы, свидетельствующие о несостоятельности первого из ранее выдвинутых аргументов: аргумента об отсутствии такого третейского суда. Новые аргументы были следующие:
- федеральный суд общей юрисдикции, из которого пришли запрошенные документы, неверно принял сообщение о создании третейского суда
- федеральный суд общей юрисдикции, который вынес определение о принятии обеспечительных мер по определению третейского суда, не проверил порядок создания третейского суда
- в ЕГРЮЛ нет сведений о регистрации третейского суда
Возражавший на доводы К в процессе рассмотрения заявления представитель Р попытался подытожить получившийся набор аргументов. Он получился таким:
- третейская запись не подписывалась Л
- федеральный суд общей юрисдикции, из которого пришли запрошенные документы, неверно принял сообщение о создании третейского суда
- федеральный суд общей юрисдикции, который вынес определение о принятии обеспечительных мер по определению третейского суда, не проверил порядок создания третейского суда
- в ЕГРЮЛ нет сведений о регистрации регистрации третейского суда
Затем представитель Р отмёл аргумент №4, указав, что третейские суды в России не являются ни структурными подразделениями юридических лиц, при которых создаются, ни юридическими лицами, а потому сведения о них вообще не подлежат отражению в ЕГРЮЛ. Во всяком случае законодательство никаким образом не связывает создание третейского суда с внесением каких бы то ни было данных в ЕГРЮЛ.
Согласно п. 4 ст. 25 ФЗ "О третейских судах в РФ" компетентный суд (в данном случае это - федеральный суд общей юрисдикции) не рассматривает вопросы того - в каком порядке создавался третейский суд вообще, тем более, что
Сегодня позвонили доверители.
Заявили, что мировой судья не выдаёт решение, так как оно "не готово".
Знакомый фокус. Во всяком случае подозреваю и весьма основательно, что это именно фокус, а не добросовестное поведение. А поскольку такое вот проделывалось уже у мировых судей Заельцовского района города Новосибирска, есть смысл предупредить остальных.
Но вначале о существе дел. Просто для того, чтобы было понятно.
Собственно фабула дела, по которому мне звонили доверители.
Некто О. подписал с С. договор купли-продажи квартиры, где О. был покупателем.
Такой же договор О. подписал и с К.
Исполняя свои обязательства как покупателя, О. передал и С. и К. суммы денег.
Затем О. умер. А в наследство вступила его жена - назовём её: жена О.
Федеральный суд общей юрисдикции Центрального района города Новосибирска признал оба договора незаключёнными, а равно и установил факты передачи сумм и сами суммы. Это решение уже вступило в законную силу.
Тогда жена О. заключила договор поручительства (ст. 361 ГК РФ) с Р., в соответствии с которым Р. должна была исполнить обязательства за К. и С. в части части обязательств, возникающих из неосновательного обогащения. Ну, а неосновательное обогащение понятно откуда: получены деньги без основания - договоры-то незаключены.
Жена О. обратилась к мировому судье 5-го судебного участка Заельцовского района - м.с. Ю. Коневой с иском к Р., привлекая и С. и К. в качестве третьих лиц, не заявлющих самостоятельных требований относительно предмета спора.
Так вот, при полной доказанности (в силу п. 2 ст. 61 ГПК РФ) как факта получения сумм, так и обстоятельства незаключённости договоров купли-продажи, м.с. Ю. Конева отказала в удовлетворении иска.
Интересно то, что при этом мировой судья чем только не интересовалась в процессе. Дело дошло до того, что она завала вопрос: а отчего это жена О. не направит прямой иск к С. или К? Вообще-то - какое её дело? И не слишком ли наши судьи начали много проявлять любопытства? Ведь если подача иска и обращение в суд вообще - субъективное право, то с какой стати человек вообще обязан давать объяснения кому бы то ни было, а тем более, представителю государственной власти о том, почему это именно он использовал своё, подчёркиваю - субъективное право?! Ну ладно...
Так вот. В заседании была объявлена резолютивная часть решения. Только резолютивная! (Хотя, если подходить строго, то и вводная и резолютивная, но почему-то никто не обращает внимание на вводную часть, а говорят все только о резолютивной, хотя вводная часть решения - тоже часть решения)
По закону решение должно быть готово в своём окончательном виде в течение 5 дней с момента объявления резолютивной части. И не пяти рабочих дней, а просто - в течение пяти дней, то есть - дней календарных. Но вообще-то этого правило мало кто из судей придерживается. В принципе, это понять можно - работа лошадиная у них, загрузка... как бы это сказать поэкспрессивнее... аццкайа. Ладно, это - можно простить, если понимаешь их. Я понимаю.
Ну вот и допонимался. Сегодня доверители позвонили судье, и она им сказала, что решение пока не готово.
А что собственно допонимался? - ага, сейчас расскажу.
Я не стал бы бить тревоги по сему поводу, если бы до этого другой судья этого же района - м.с. 3-го судебного участка, некая Борисова не проделала бы следующий фокус.
Она рассматривала дело по иску М. к Б.
Рассмотрела. Разрешила более чем криво.
Произошло это... тут надо проследить за датами, скажем, 27 апреля. При этом она огласила только резолютивную часть, естественно.
6 мая М. приходит к ней и просит дать решение.
Собственно м.с. Борисовой он не видит, а её секретарь отвечает ему, что это решение ещё не готово, а судья - на больничном.
Поскольку М. пришёл не один, а вместе с г-жой У., то она составляют акт, в котором фиксируют как просьбу М, так и ответ секретаря, ну и, разумеется, время.
Когда М. получает по почте решение, он направляет апелляционную жалобу, в которой также просит продлить срок на обжалование, мотивируя ходатайство тем, что в срок решение не было готово, а получил он это решение только 11 июня (последнее видно из календарного штемпеля на конверте).
м.с. Борисова отказывает М. в продлении срока на обжалование, мотивируя свой отказ тем, что он... пропустил срок на обжалование. Мотивировка, согласитесь - хоть куда. Судье даже не пришло в голову, что непропуск срока для обжалования как раз является основанием для отказа в продлении такового, а сам по себе пропуск как раз и даёт право ссылаться в обоснование своего ходатайства о продлении срока на уважительность причин такого пропуска. Ну, в самом деле - если жалоба подана вовремя, то о каком продлении срока на обжалование вообще может идти
Помнится в серии статей «Вопросы не из задачника» уже обсуждался вопрос о публичных последствиях: в материале «Публичные последствия» и в материале «Об одном определении публичных последствий». В последнем материале была высказана мысль, что мы имеем право лишь тогда говорить о публичных последствиях,когда у кого-либо возникает право или обязанность перед неопределённым кругом лиц. Особенно хотелось бы обратить внимание на слово «обязанность».
Недавно Конституционный Суд Российской Федерации вынес Постановление от 10 июля 2007 г. № 9-П «По делу о проверке конституционности пункта 1 статьи 10 и пункта 2 статьи 13 Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» и абзаца третьего пункта 7 Правил учета страховых взносов, включаемых в расчетный пенсионный капитал, в связи с запросами Верховного Суда Российской Федерации и Учалинского районного суда Республики Башкортостан и жалобами граждан А.В. Докукина, А.С. Муратова и Т.В. Шестаковой».
Само по себе постановление это довольно обширное, приятное тем, что в конституционности применяемых статей усомнились и районный суд и Верховный Суд Российской Федерации. Но в нём есть совершенно замечательное рассуждение о том, что государство, будучи социальным, должно брать на себя определённые обязательства, и что гарантии, существующие только в виде мер контроля за перечислением сумм для капитализации пенсий в Пенсионном фонде, являются совершенно недостаточными. Отсюда был Конституционным судом Российской Федерации сделан совершенно логичный вывод, что коль скоро именно государство взяло на себя функции накопления пенсионного капитала и присвоило себе функции контроля, то и ответственность за выплату пенсий должно нести перед людьми именно оно, а не кто-то другой. То есть государство, по мысли (верной, верной мысли!) Конституционного Суда Российской Федерации несёт именно ответственность гаранта, причём ответственность перед отдельно взятым индивидуумом вне зависимости от того — учитывало оно само этого индивидуума или нет.
Важно, что этот индивидуум учитывает государство в качестве своего должника. И государственный бюджет есть именно страховой фонд для всех нас, а не просто кормушка для депутатов, бюрократии и иже с ними.
Другое дело, что исполнив свои обязательства перед человеком, государство может начать само разбираться с третьими лицами в порядке регресса. Ведь это именно оно встало между третьим лицом (работодателем) и человеком (работником), именно на него Конституцией Российской Федерацией была возложена соответствующая обязанность. На него, на государство. И надо понимать именно так, что своими контрольными действиями государство наделено в данном случае именно потому, что несёт самостоятельную ответственность. Именно потому, а не просто так, только из-за того, что оно — Государство, понимаешь.
Обратите внимание, что такая логика совершенно совпадает с логикой автора статьи «Об одном определении публичных последствий». Там ведь автор рассуждал точно так же: если бы государство гарантировало хоть что-то лицам, чьи претензции на зарегистрированное государством же (sic!) право на имущество оказались бы обоснованными — вот тогда имел бы смысл и контроль государства над возникновением таких прав. В противном же случае, как и имеет место сейчас, государство просто осуществляет бюрократическое давление на субъектов гражданского оборота, а сама по себе государственная регистрация, как и меры контроля Пенсионного фонда, ровным счётом не являются достаточной гарантией таких прав, а потому совершенно излишни и, следовательно, вредны. А то получается так, что контролирует, заходясь в бюрократическом раже, государство, а
Чтобы мне не говорили, что я невзлюбил кого-либо из судей, и только поэтому позорю их на весь ИНТЕРНЕТ, тут я, помеcтив реальный судебный акт из реального дела, подписанный совершенно реальной судьёй, чьё имя легко найти тут в журнале:
- «Фокусы мировых судей»
- «Глупость с инициативой"
- «Мать волокиты»
- «Один суд — два судьи»
- «Сплошное делоблудие»
- «О структуре текста судебного акта»
постарюсь вообще обойтись без комментирования. Будем считать, что размещение здесь этого акта — своеобразный тест на вменяемость.
Вменяемость кого? — А судите об этом сами.
Для полной ясности помещаю тут только ссылки на статьи, упомянутые в приведённом произведении:
Комментируйте, только не забудьте: о чём именно заявлен иск — «о праве на что-то», «о порядке пользования чем-либо» или «об устранении препятствий в пользовании чем-либо».
Господин Коровьев и господин Фагот подписали документ, текст которого обусловливал,что г-н Коровьев берёт на себя обязательство перед г-ном Фаготом передать последнему в собственность нехорошую квартиру на ул. Садовой 302-бис, а г-н Фагот берёт на себя перед г-ном Коровьевым обязательство — уплатить цену указанной квартиры.
Кроме того, в документе было написано, что г-н Фагот уплатил цену нехорошей квартиры в момент составления этого документа, в доказательство чего г-н Коровьев написал дату составления документа, приложил к бумаге лапу и поставил на лист бумаги штемпель «Уплочено». В этом же документе было означено, что он является одновременно актом приёма-передачи нехорошей квартиры.
На следующий день после составления документа гг. Коровьев и Фагот отправились регистрировать свою сделку и переход права собственности на нехорошую квартиру по ул. Садовая 302-бис. Господа сдали документы в УФРС и через 30 дней сделка и переход права были зарегистрированы.
Вопрос:
Всегда удивительно наблюдать, как, соглашаясь с общими, принципиальными положениями, люди норовят в своих последующих рассуждениях и действиях отойти от них так далеко, что едва напоминаешь им о таких вот изначальных положениях, так тут же заслуживаешь титул «демагога» или «чудака». Но ведь, вроде бы только что такими вот «демагогами» и «чудаками» были все. Все, кто согласился с принципами.
Может, потому что с принципами соглашаться просто, так просто, а вот придерживаться их оказывается намного сложнее.
Думается, что только окончательный маргинал и откровенный эпатажник не согласится с тем, что всякий человек при рассмотрении дела о его правах имеет право на максимально независимый и незаинтересованный суд. Собственно, нынче правосудие и незаинтересованность оказались в такой плотной связке, что никому и в голову не придёт назвать правосудием заинтересованное суждение. Те, кто несогласен с тем, что правосудие может быть только незаинтересованным, или те, кто не согласен с тем, что всякий имеет право на рассмотрение дела о его правах независимым судом — расходятся с автором именно принципиально, они исходят, вероятно, из других принципов, а потому дальнейшее могут не читать, поскольку в дальнейшем речь идёт только и исключительно о способе реализации изначально провозглашённых положений. Сами же эти принципы, эти начала не отстаиваются. Их отстаивание и доказательство их истинности — темы совершенно другого разговора.
Мы вынуждены принять и то, что судят люди. Трудно допустить положение, при котором бы о правах людей судили бы животные или машины. Есть, правда, ещё один суд, но тот происходит не на земле и говорить о нём применительно к нашей, людской, юстиции было бы некорректно.
Но коль скоро судят именно люди, то нам также нужно исходить из того, что люди, кто в большей, кто в меньшей степени, но всегда заинтересованы. Именно понимание этого обстоятельства приводило человечество к таким, казалось бы странным способам выяснения истины как ордалии, жребием испытание огнём, водой и прочими стихиями, за которыми не признавалось ранее и не признаётся и теперь наличие особенного интереса.
Именно стремление к получению незаинтересованного в деле суждения привело человечество к судам третейским. А затем и к выделению судей в отдельное сословие.
Это было вполне, заметим, логично. Бароны (титульное обращение „Ваша честь“ — узнаёте?) судили непременно простолюдинов, титулов не имевших, а в этом смысле суд баронов не был особо заинтересованным в делах, в которых обсуждались права простолюдинов в отношениях между собою. Судиться же с бароном простолюдин мог только в суде коронном. Если вообще мог.
Но по мере укрепление государств и по мере выравнивания прав людей и стирания сословий, по мере того, как сами государства становились всё более социальными, а в смысле организации управления — демократичными, встал другой вопрос: ни один из граждан государства оказался несвободен от того самого государства, в котором он оказался гражданином. Он оказался завязанным на собственное государство тысячами видимых и невидимых связей, когда более мощных, когда менее. Человек оказался уже не в сети родовых отношений, которые мало-помалу разрушаются (но всё-таки и остаются), а в густой паутине государственно-общественных интересов. Но право-то на незаинтересованный суд осталось. А суд могли осуществлять ранее и могут осуществлять сейчас только и исключительно люди.
Тут, в этом журнале, более чем достаточно материала, который ставит под серьёзное сомнение незаинтересованность суждения судей. Пусть даже эта заинтересованность и неприступна. А есть материалы, например, «Лгущий критянин как судья», «Парадокс неподсудного договора», где объективная и совершенно естественная имманентная заинтересованность судьи прямо приводит к парадоксам. Но даже если отбросить все экзотические и явно парадоксальные случаи, можно прийти к выводу о том, что ни один из судей, являясь гражданином государства и членом гражданского общества, не сможет оказаться независимым ни от государства, ни от общества. Мало того, нужно ещё поискать людей, которые бы были вовсе независимы, опричь государства и гражданского общества, от рода, от семьи, от своего окружения, от собственных симпатий и
Опять скажут, что вот-де автор „выискивает“ как бы укусить бедных и разнесчастных судей, сплошь загруженных непосильным трудом на благо общества, теряющих сон и аппетит в трудах праведных, забывающих о земных и духовных радостях в непрерывном своём тщании. Тщании... или всё-таки тщете?
А чёрт с ним — пускай говорят. Но сразу предупреждаю: я на подобные перлы не охочусь и специально их не ищу. Глупость сама себя проявляет. А моё дело маленькое — получил такое и опубликовал. Пускай уважаемая юридическая общественность любуется на художества отдельно взятых юристов. Включая и судей.
Лично я всегда полагал, полагаю и теперь, что доступ к правосудию был, есть и должен быть нормативным, даже если у судьи и чешутся ручонки проявить барственное усмотрение. Также я полагал, что всякий судья в состоянии прочесть поступившие к нему документы вкупе со всего-то навсего двумя статьями ГПК РФ. Имеются в виду такие простые по своей структуре и смыслу статьи как ст. 131 ГПК РФ и ст. 136 ГПК РФ.
Вы тоже так полагали? — Просто чудесно! А вот, интересно, судья Е.Р. Протопопова из федерального суда общей юрисдикции Советского района города Новосибирска тоже придерживается такого вот мнения? Ну, что ей иногда следует почитывать поступающие к ней документы и поверять свои действия при возбуждении производства со ст.ст. 131 и 136 ГПК РФ?
Не спешите с ответом. Предполагаю, что вот это как раз одна из тех господ, которым закон не писан.
Есть и доказательства.
Вот что, в частности, пришло от этой самой судьи (прочтите внимательно!):
[показать] [показать] [показать] [показать]Прочли? Внимательно прочли? Очень внимательно?
А теперь попытайтесь ответить на такой вот немудрящий вопрос:
Что это: беспамятство напало на судью? переработалась? сгорела на тучных нивах правосудия? и решила сверхударить, принимая к производству заяление, которое просто обязана была оставить без движения? Или, может быть, эта судья просто не знает о существовании ГПК РФ? или полагает и в самом деле, что при её-то статусе ей и закон не писан? Но так, вроде бы, она не в придворных шутах значится…
О юристе, начертавшем такой вот текст не говорю. Смысл его, конечно, для журнала «Крокодил»: два контргента требуют в иске к постороннему человеку от суда признания договора действительным (не недействительным, не незаключённым, а именно действительным!) на том основании,что другой (или тот же?) договор представляет собою мнимую сделку.
Караул!
Но судья-то как хороша! Получила негодную ни для чего бумаженцию, возбудила, надо полагать, производство, назначила предварительное судебное заседание… а то обстоятельство, что перед ней по-просту нет ответчика даже и не подумала. И потом везде и всюду будет трясти как заместитель председателя по гражданским делам федерального суда общей юрисдикции Советского района города Новосибирска статистическими
В тридесятом царстве, в тридевятом государстве жил-был дурак. Жил себе не тужил. Чего делал он — не знаем, а о чём не знаем — про то не ведаем, про что же не ведаем — о том и не сказываем. Но ведомо нам, что однажды этот дурак судьёй стал. Судьёй стал при царе-государе всемогутном. И случилась однажды среди граждан того царства-государства демонстрация. Чем уж они там были недовольны эти граждане — Бог весть.Но только, как водится, ярыжки ту демонстрацию разгоняли, граждан хватали и имали, да на суд таскали. Ярыжки те, кажись, тоже были этими, как их... дураками. Ну, такое вот дурацкое было царство-государство, понимаете.
Ну, то есть раньше-то оно было другим. Тогда дураки-ярыжки тоже хватали и имали, однако суды говорили, что ежели граждане матом царя-государя не ругают, то и имать их не надобно, потому что они свободу свою выражают. Словесную. Критикуют, значит. Ну, скажем, как Валерия Новодворская. Она г-на Ельцина Бориса Николаевича никогда матом на людях не ругала, а потому и хватать да имать её, дескать, ни в коем случае за то нельзя. Вот если матом — тогда другое дело. Но тут случилось, что царь-государь в том царстве-государстве-то поменялся. Старый на покой ушёл, а новый в молодости много пива пил, а в зрелости штуку одну такую налаживал — вертикаль называется. Случается такое с царями-то-государями.
Ага, так вот при этом новом царе-государе демонстрация-то и была. И тот дурак судьёй — тоже был. То есть я не знаю — то ли он стал дураком, когда был судьёй, то ли он был сначала дураком, а потому судьёй стал. А о чём не ведаю — о том и не сказываю. Поимали, словом, ярыжки-то одного демонстранта. А у него в руках была надпись сделанная. Крамольная. Значилось в ней вот чего: „Динозаврам пора вымирать“. А раз крамола такая была налицо, то дураки-то ярыжки и потащили этого гражданина к дураку-судье.
А дурак… он и есть дурак, хоть осыпь его звездами, хоть судьёй мировым назначь, хоть куда — хоть бы и в Тверской мировой суд города Москвы, к примеру. Даже если, скажем, фамилию этому дураку сооруди, например такую: Дятлов — всё равно же дурак-то он дураком исправненько останется. А дурак он завсегда дурацкую-то службу туго знает. Вот наш судья-дурак и написал дурацкое постановление. И слова в дурацком постановлении были, конечно, как и водится, совершенно дурацкие, что так, дескать и так, содержание плаката гражданина, например, Акименкова Владимира „не соответствовало заявленной тематике пикета, было направлено на подрыв авторитета Главы государства, и по своему характеру являлось антигосударственным“.
Вот такое случилось происшествие.
И были в том царстве-государстве две беды: дураки да дороги, а стало три: ещё и царь-динозавр. Видать, поди, тоже… с придурью.
Автор уведомляет, что фамилии и события, описанные выше — вымышленные и совпадение их с фамилиями иной раз реальных дураков и реальными событиями, а равно и с рептильностью реальных глав государств — случайно. Не будь дураком — не совпадёшь.
См. также тут
Если бы рассказали, что это происходило в Средние века, в это нетрудно было бы поверить. Но на дворе, кажется, уже давно как XXI век. Век, в который жизнь человека вообще-то должна считаться несоразмеряемой с деньгами. Просто потому что она не подлежит ни купле, ни продаже. Именно поэтому для многих граждан России особо отвратительными выглядели требования бандитов о выкупе заложников.
И всё-таки это случилось.
Далеко отсюда на севере Африки, в Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии, где правит бравый полковник Каддафи случилось массовое заражение ВИЧ. Одно из самых массовых за всё время. Были заражены более 400 детей. Событие, безусловно, ужасное. Нужно было найти стрелочников. Их и нашли. В больнице работали медсёстры из Болгарии и врач из Палестины.
Иностранцы были арестованы, с пристрастием допрошены, а затем признаны судом виновными и осуждены на смерть. Потом было ещё несколько процессов, за которыми последовало окончательное осуждение к смертной казни. Родственники некоторых заражённых детей, часть из которых уже умерла, просили назначить их палачами. Нам это понять трудно, но на этом Востоке, который представляет собой очень тонкое дело, видимо, так принято.
В дело, между тем, начали вмешиваться многие. И США и Россия и ЕС. Трудно сказать — что именно двигало политиками каждой из стран, но почему же не допустить, что простое человеколюбие. Тем более, что, насколько можно было судить по публикациям, никаких особенно приемлемых доказательств виновности медиков не было. Они начали работать в Ливии с 1998 года, а согласно данным прибывшим в Ливию международным экспертам дети были заражены в 1997 году. Но давайте помнить,что принцип презумпции невиновности есть принцип, скажем, российского права, который, кстати сказать, суды России тоже не слишком жалуют. А Ливиская Арабская Джамахирия — не Российская Федерация.
Словом, дело дошло до последнего шанса — Высшего Судебного Совета Ливии, который мог бы заменить смертную казнь пожизненным заключением. А тогда все осуждённые могли бы быть переданы Болгарии, которая требовала их выдачи для отбывания наказания именно в Болгарии. Не было никакого сомнения, что никакого наказания они отбывать в Болгарии не будут.
Напомним — в дело вмешался Европейский Союз. И тогда Муамар Каддафи понял — имеет смысл торговаться. И поквитаться. Тем более, что было чем торговаться.
В 1988 году, например, взорвался самолёт над Локерби. Виною тогда гибели поссажиров были граждане Ливии. В 2003-2004 годах Ливия признала свою вину и обязалась выплатить по 10 000 000 долларов компенсации за каждого погибшего европейца в том самолёте. Да тут и санкции на Ливию по разным поводам были наложены большие. То есть в отношениях с Ливией повод считаться звонкой монетой за жизни людей дала именно суперсовременная и цивилизованная до самозабвения Европа. И вот — настал звёздный час Муамара Каддафи. Он ясно видел, что по многим соображениям болгарских медиков «сдать» не могут.
Торг шёл как на восточном базаре. Вот только товаром были человеческие жизни. По существу речь уже шла о выкупе заложников. Цена колебалась от 10 000 000 долларов США за каждого заражённого ребёнка плюс строительство автошоссе в придачу до справедливого заявления Болгарии, что за невиновных платить и вовсе не следует, а следует выпустить их так. Подчеркну — никаких особых доказательств вины медиков, кроме их собственного признания, от которого они в суде отказались, пояснив, что эти признания из них выбили сразу после ареста в 1999 году, не было, а, строго говоря, по тем принципам уголовного преследования, которые мы себе представляем (вот только не всегда им следуем), само по себе признание не есть ещё достаточное доказательство. Да и, в сущности, о чём шла речь — о намеренном ли заражении? а зачем это бы было надо болгарским медсёстрам и палестинскому врачу? А коль скоро преднамеренного заражения не было, то как же можно говорить о признании? ведь ВИЧ вовсе не заметен на глаз.
Тем временем, Высший Судебный Совет 16 июля 2007 года заменил смертную казнь пожизненным заключением. Дальше стало понятно — вопрос упирается только и исключительно в экстрадицию. Переговоры возобновились. Торг усилился.
Свершилось.
24 июля самолёт президента Франции с медиками на борту приземлился в Софии. Палестинский врач немедленно получил гражданство Болгарии, и все осуждённые, не заезжая ни в какую, естественно, тюрьму, направились в резиденцию Президента Республики Болгарии, где им зачитали Указ о помиловании. Их дома никто не считал и не считает виновными.
А какова цена? А цена оказалась — 1 000 000 долларов США за каждого заражённого ребёнка.
Счастливый
Английский посол в России Tony Brenton, кажется, прояснил ситуацию с обидами Великобритании в отношении выдачи просимого ими господина. То, что он сказал в интервью газете «Коммерсантъ» и агентству «Интерфакс» настолько примечательно, что стоит это привести полностью:
“Российская Конституция, как и конституции ряда других государств, допускает интерпретацию статей в зависимости от обстоятельств… Мы не просим Россию не соблюдать законы Конституции, мы лишь просим активно сотрудничать с нами, чтобы найти выход и преодолеть возникшее препятствие”.
Я не сильно высокого мнения о правовой культуре своего Отечества, но такое не часто услышишь из уст представителя государства. Особенно, если иметь в виду, что этот представитель пояснял россиянам — что же написано в ст. 61 Конституции Российской Федерации.
Вот полный текст этой статьи (собственно, нас должен интересовать только пункт 1):
Статья 61
1. Гражданин Российской Федерации не может быть выслан за пределы Российской Федерации или выдан другому государству.2. Российская Федерация гарантирует своим гражданам защиту и покровительство за ее пределами.
Не хочется никого защищать или обвинять, но кто-нибудь может объяснить — в зависимости от каких обстоятельств и как именно может быть интерпретирован императивный категорический запрет п. 1 статьи 61 Конституции Российской Федерации? И в чём представляется предложение посла «сотрудничать»? В жульничестве, что ли?
Нет, честное слово, мир перевернулся: посол Великобритании, отродясь конституции не имевшей, разъясняет россиянам чтó написано в российской Конституции, говорит о каких-то неясных «интерпретациях», предлагает правительству России вопреки иперативному категорическому запрету выдать российского гражданина иностранному государству и считает Конституцию страны пребывания «возникшим препятствием», а наше замечательное во всех отношениях правительство выступает в роли защитника прав российского гражданина. Ну и ну!
Так ещё немного, и я в самом деле поверю, что нынешний режим в России — самый либеральный режим в мире. Что же тогда делается в Великобритании?
См.также тут.
На одном из судебных процессов, где я отстаивал то, что государственная регистрация должна равномерно проводиться как по решениям государственных судов, так и по решениям судов третейских я услышал настоятельные заявления представителя регистрирующего органа, что они-де имеют право проверят юридическую сторону решения третейского суда и порядок его вынесения (интересно знать как — дела-то они получить из третейского суда не могут — хоть криком кричи, закон не позволяет, знаете ли). Судя по всему тогда происходили какие-то подвижки между министерством, администрацией Президента и Верховным Судом Российской Федерации, потому что именно ВС РФ начал менять свою уже заявленную позицию, что регистрация должна производиться. Вели себя представители регистрационного органа сверхуверенно и нахраписто. Ну,что касается именно юридической стороны вопроса о регистрации, в частности, прав на недвижимое имущество на основании решений третейских судов, то об этом можно почитать, например тут, в статьях «Право проверять», «Сеанс саморазоблачения ВАС РФ», статью этого автора в журнале «Третейский суд» №2 (50), 2007, но и не только, конечно. А вот о самой своеобразной позиции с поползновениями на проверки решений третейских судов я, помнится, тогда заметил: „Имейте в виду, что если только сейчас не осадить регитраторов, то они дойдут до полного игнорирования судебной власти“.
Рискну сказать: «Дошли».
Смотрите, вот один из документов:
Попробуйте ответить мне на весьма простой вопрос:
верно ли утверждение, что ещё 4 августа 2006 года Росрегистрации было известно об аресте некоторой квартиры?
Вопрос настолько простой, что его можно считать совершенно риторическим. Конечно же, регистраторам это было известно.
Тогда другой вопрос:
кто наложил арест?
Согласитесь, и этот вопрос весьма прост: арест наложил суд, причём не третейский, на который регистраторы отчего-то решили плевать с верхней полки, а самый что ни на есть государственный.
Ну и что? А в общем-то ничего. Регистраторское дело маленькое — суд наложил арест, ну и им осталось только в компьюторе сделать отметочку. Всё бы так, да не совсем. Обратите внимание на фамилии, которым адресова на выложенной тут бумага. Не помните? Да-да, это те самые госпожи, которые добивались и добиваются нормальной регистрации своей квартиры, присуждённой им третейским судом.
История, напомню, там была такая. Третейский суд присудил им квартиру, признав их право собственности на неё. Они обратились за регистрацией, получили отказ. Отказ был оспорен в суде. Суд первой инстанции много всякого интересного сделал, но в удовлетворении заявления им отказал. Решение суда было обжаловано в коллегию по гражданским делам Новосибирского областного суда, и коллегия решение суда общей юрисдикиции отменила и вынесла новое решение, которым признала отказ регистраторов незаконным.
Гг. Чуенкова и Телкова получили свидетельство. Заметим, что свидетельство и регистрационную запись регистратор выдал и внёс сам. Суд его к этому решением не обязывал.
Однако затем что-то сдвинулось в «высших сферах», дело попало в президиум Новосибирского областного суда, который с дикими нарушениями (не допустил к рассмотрению представителя Чуенковой С.Ю. Болдырева М.Р., нарушил тайну совещательной комнаты) определение коллегии отменил.
Но вот в это самое время квартира была арестована. как и почему — не имеет сейчас значения.
А регистраторы пошли в суд с заявлением о повороте решения. Хотя о каком, вообще говоря, повороте может идти речь при решении о признании лично мне непонятно. Ведь поворот решения осуществляется только тогда, когда кто-либо что-либо получил по решению суда, то есть когда решение было о присуждении, а тут… Ну хорошо.
Суд Центрального района города Новосибирска (см.,например, статьи «В Бобруйск!», «
В процессе А дело прошло несколько судебных инстанций.
Суд первой инстанции установил совокупность обстоятельств {a1}A.
Вопрос:
Умом британцам не понять России. Но не потому, что Россия такая вот эдакая, а, вероятно, только и исключительно потому, что ум у британцев уж очень своеобразный. Привычка полагать Британию в качестве западной Поднебесной играет, вообще-то, плохую шутку.
А помнится в школе нас учили, что Великобритания при всей её традиционности является, в сущности, только конституционной парламентской монархией с весьма и весьма декоративной фигурой короля или королевы. Так вот и принято считать: нормальная современная европейская цивилизованная страна… ну, правда, со странностями — королева у них есть; но с другой стороны британцы, дескать, её очень и очень любят.
После трагической смерти принцесса Дианы автор этих строк был одним из первых в интернет-конференциях, кто выразил мнение, что Диана была убита и что это — чисто английское династической убийство. Что тут началось! Автора стали обвинять в том, что он ничего не понимает в реалиях, что Великобритания это так современно и прогрессивно, что это — конституционная монархия… И помню, что я ввёл в замешательство многих, задав всего несколько вопросов:
кто видел Конституцию Великобритании?
кто является главой государства?
кому принадлежит в Великобритании суд, парламент, правительство и даже оппозиция?
существует ли гражданство в Великобритании или всё-таки подданство?
кто является главой англиканской церки? кто назначает премьер министра и утверждает законы?
кто является верховным главнокомандующим армии и флота?
каким образом и кто имеет право изменить или отменить акт монарха?
Помнится, сдулись апологеты «конституционной монархии».
А сдулись они исключительно потому, что согласно совершенно всем, по крайней мере формальным признакам, Соединённое Королевство Великобритании и Северной Ирландии является… трудно поверить, но… абсолютной теоратической монархией. А раз это так согласно классификационным признакам, уж будьте благонадёжны … вылезет это не тут, так там. (Между нами, россиянами: нам бы тоже внимательнее бы присматриваться к научным классификациям, а то мы сами так часто любим на общие классификации закрывать глаза, делаявид, что это так и не так одновременно).
Вот и вылезло в очередной раз.
Правительство Её Величества (а это именно так — правительство именно Её Величества, поскольку именно Её Величество может по собственному усмотрению формировать это самое правительство) потребовало выдачи российского гражданина у России и, получив законный отказ, обиделось так, что совершило действия, которые в иные времена, вообще-то считались casus belli. Высылка дипломатов иначе как пойманных на шпионаже — сверхсерьёзный шаг. И этот шаг британцы сделали.
Я не хочу никого защищать или оправдывать. Я не знаю — совершал ли г-н Луговой инкриминированное ему в Великобритании преступление или нет. Я просто обращаю внимание на очень интересную деталь. Согласно ст. 61 Контстиуции Российской Федерации гражданин России не может быть ни выслан за пределы России, ни выдан иностранному государству. Вот так просто, без всяких условий — «не может». Если этот гражданин совершил преступление за пределами России, то всё равно пока и поскольку он находится на территории России, преследоваться он может только и исключительно властями России. И никем больше.
Британцам это понять трудно, потому что у них нет такого рода общего ограничения для государства как Конституция. Её Величество может кого угодно куда угодно выслать и засунуть. Её Величество не связано ни законами, ни решениями судов. Пусть нам это кажется дикостью, но если мы вполне готовы признавать, что на территории Великобритании люди живут таким вот образом и имеют право жить так, как хотят, то вообще-то мы же вправе требовать от тех же британцев того, чтобы они признавали и за нами право на такую странность как наличие Конституции. И обижаться тут, как представляется, умному вообще не на что. Это всё равно как считать англичан уродами и недочеловеками только за то, что они говорят на языке несколько отличающемся от русского.
Интересно, как себе представляет высылку российского гражданина за границу или передачу его английским властям британский юрист? Ну, если этот гражданин решил сам ехать к британскому правосудию, то, конечно, никто ему и слова сказать не может. Берёт и едет, даже не согласовывая это своё действие, между прочим, с властями России. А если нет? Тогда его надо ведь для передачи иностранным правоохранителям как минимум арестовать. А арестовать его может только суд. А суд, хочется это признавать кому-то или нет, но всё-таки ограничен (в отличие от английской королевы)
Средства массовой информации сообщили о создании в России списка экстремистских произведений. Нельзя сказать, что отношение к этому событию было однозначным. Кто-то вполне приветствует это событие, кто-то высказывает настороженность, кто-то достаточно резко критикует. Тем не менее, такой список если ещё не опубликован в «Российской газете», то наверняка будет опубликован достаточно скоро.
Выглядит этот список, прямо скажем, весьма странно. В нём оказались и произведения основоположника ваххабизма, и довольно маргинальные брошюрки, сами по себе вообще говоря, вызывающие скорее сомнение в психическом здоровье писавшего. Однако, поскольку такой вот список должен составляться исключительно на основании вступивших в силу решений суда, то, коль скоро, решения нет, то произведение не может быть опубликовано именнов этом списке. Например, «Mein Kampf», хотя вот «Der Ewige Jude» там оказался. Логика тут весьма простая: нет решения суда — нет и включения в список.
[280x206]Настроение сейчас - загадочное
Ну вот, опять мне рассказали повесть о "поганых третейских судьях".
Уж и такие они и сякие, и бандиты, и жулики, и необъективные и безграмотные.
Какие-то даже примеры мне приводили. Причём в качестве критерия выставляли оценки судами государственными решений судов третейских. М-да, о том не помнили, что оценки-то по существу суды государственные третейским решениям не дают.
Ну, о качестве работы иных государственных судей, об их двойных, а то и тройных стандартах лучше мне не рассказывать. Тут можно привести и мою "Доску позора" и соответствующий раздел в журнале "Дике". Я полагаю, что ни одному третейскому судье не пришло бы в голову написать, что податель заявления, инициирующего производство по делу "не привёл доказательств, что оставление его заявления без движения препятствует дальнейшему движению по делу". (Только, Бога ради, не напрягайте мозги, пытаясь внять этому потоку сознания - это именно чушь в её первозданной форме!).
А вот судья арбитражного суда такое отмочила! И ничего - по прежнему судит.
Но что меня более всего в этих ламентациях поражает, так это то, что говорят о третейских судах худо либо те, кто заключал третейские соглашения, либо те, кто вообще ни разу не пытался рассматривать спор. Более того, никто из этих завзятых критиков третейских судов не дерзнул утверждать, что надобно-де все суды выбросить в топку исключительно на том основании, что те или иные судьи по загруженности ли своей, малограмотности, заблуждению ли, ангажированности ли вынесли диковатое решение, вроде того, какое умудрилась вынести одна судья: она обязала истца (!) заложить все ходы и выходы из квартиры ответчика (!).
При этом при всём, надо предположить, что судья эта исписала три страницы убористым текстом, пребывая в своём уме и полном здравии.
А областной суд? А областной суд... оставил такое решение без изменения!
А всё-таки дело здесь именно в том, что ругать-то государственных судей ругают, но так как без государственных судов никуда, а мысль ленивая и пугливая как малолетний двоечник, не желает двигаться в сторону выработки проектов реформирования судебной системы (пусть, дескать, власть за нас придумает как её, собственно, родимую реформировать!), то и ругань в адрес судов государственных не заходит так далеко, как в адрес судов третейских.
Эти-то, действительно, равные среди равных.
Но Боже мой, как же забывчивы эти поносящие третейские суды персоны!
Как они забыли времена, когда ругали во все корки кулаков-кровопийц, а ныне мы вдруг все выясняем для себя, что это были вовсе не кровопийцы; как резво требовали от власть предержащих ликвидировать банды "врагов народа", а нынче мы спокойно признаём, что уж кто-то, а вот как раз эти люди никакими врагами народу не были. И как же коротка память у тех, кто должен бы насторожиться именно в первую очередь, заметив такие явления, - у юристов.
Но нравственное начало молчит. А изощрённый в судебных дебатах ум ищет оправдания такой лености и страху.
Тут один коллега мне сказал, что поскольку он юрист, то политикой он не занимается, а занят исключительно материей тонкой, правовой.
Ну, о тонкости самой правовой материи, я спорить с ним не могу, но насколько же нужно не видеть окружающего мира, чтобы не понимать, что занятие юриспруденцией при каждом вздохе меняет мир. Или может изменить, подобно тому, что искажение знака ашурского письма чревато искажением всего мироздания.
Ан нет, выражения выбираются сильные: "Поганые третейские суды!"
И не нужно ему рассуждать о том, что третейские суды - истинные и совершенно конкретные институты того самого гражданского общества во всей его грубой конкретике, о которой он сам пару дней назад с апломбом рассказывал симпатичной даме на какой-то встрече. На такой рассказл он теперь просто прищуривается и заявляет, что, дескать, гражданское общество ещё не построено и оно вообще представляет собою некую абстракцию.
Он не хочет видеть конкретного проявления этого гражданского общества. Не желает видеть его живое проявление. Его брожение и неупорядоченность, его необходимую случайность...
- Но помилуй, возьми же "Философию права"...
- Какую?
- Да хоть бы и Гегеля.
- Э! - заявил он мне. - А я с ним не согласен.
- С кем?
- С Гегелем...
- В чём же?
- Ну я это галиматью не осилил.
И вот тут-то я вспомнил:
[I]доктор Борменталь, Филипп