Ты смотришь на него больными красными глазами и трешь руками виски.
Ты смотришь на него поверх чашки с кофе.
Он спрашивает тебя, где ты была все это время. Ты не знаешь даже, что ему сказать. Твое такое соленое прошлое с привкусом металла - кончилось. Кончился дым в легких. Кончились дни, когда ты боялась открыть глаза и боялась их закрыть. Он мог оказаться рядом в любую секунду. Он учил тебя - смеяться от боли. Он учил тебя - не бояться боли. Он приходил к тебе по ночам и выжигал твой страх, пока воск капал на красный ковер. Пока стены плавились. Пока ты разбивала себя снова и снова. Он был с тобой, потому что был с тобой.
Ты смотришь ему в лицо и ждешь, пока он что-нибудь скажет. Не дай мне просто так исчезнуть - думаешь ты.
Возвращайся.
Возвращайся, у тебя никого, кроме него не осталось.
[599x388]
Ты мне не пишешь, не пишешь. Ты мне так оскорбительно много не пишешь, что я кусаю губы.
Кусаю губы и закрываю глаза.
Ты мне не пишешь.
Твои слова остаются в твоем доме с безразличными лампами, с безразличными окнами и запахом гуаши.
В таком далеком городе, где ощущение жизни ирреально, торопится время, но так и не попадает в такт.
Ты мне не пишешь, и какая-то часть моей жизни необратимо покрывается плесенью. Генеральные уборки раз в месяц, твой смех vs мои улыбки.
И вновь тишина.
Ты не говоришь со мной. Ты распахиваешь окна крайне редко и задохнувшийся воздух спит, уткнувшись в ладонь.
Ты не говоришь, в твоей голове мотыльки, бесцветные, беспорядочные, мои губы ловят любой твой звук.
Ты меня не видишь. В твоих глазах фальшивая гармония. Мое присутствие совсем необязательно, даже невозможно.
А я скучала, ты знаешь, у меня мешались сны, и волосы путались на лице. И просыпаясь, я проклинала трехцветные обои и скучала по твоим безразличным стенам.
А я скучала, я обнимала их, гладила по волосам и молила разум не видеть в чужих лицах тебя.
Не видеть во всем.
Безумие - это наблюдать за незнакомой девушкой. Она снимает пальто, ты снимаешь пальто, она проводит пальцами по чужой руке, это ты, ты, твои глаза и её глаза.
Ты мне снишься, значит я дышу.
Стогoff PROJECT - "4етвертая волна".
Глава 8. За семь лет до концерта.
«Семь лет назад, еще до телевидения, я работал в книжном издательстве. Как-то по тогдашнему моему рабочему телефону позвонила знакомая девушка-фотограф. Специализировалась она на съемках городских рок-н-ролльных звезд.
— Ты ведь работаешь в книжном издательстве?
— Работаю.
— Посмотри одного парня. Он певец и пишет рассказы. Вроде неплохие. Я дала ему твой рабочий телефон. Посмотришь? Типа, личная просьба.
Собеседница не видела моего лица, а если бы видела, то я не стал бы столь откровенно кривиться. Мне не хотелось объяснять знакомой, что никаких одаренных певцов мое тогдашнее издательство печатать не стало бы никогда в жизни. Я попытался сказать, что занят и, может быть, не стоит ему заходить? Чего время-то тратить? Фотографша сказала, что отмазки не принимаются, и положила трубку.
Дело было зимой. На улице лежал снег. Протеже зашел на следующий день, ближе к вечеру. Его внешний вид произвел на меня впечатление. Резиновые сапоги. Мохнатая шуба из искусственного меха. Шапка-петушок с надписью «Adidas». To есть манера одеваться у протеже очень искусно копировала стиль учащихся ПТУ эпохи моего тинейджерства.
— Мне сказали, что вы можете посмотреть мои рассказы. Можно я покажу рассказы?
— Можно. Только не прямо сейчас. Пока что я занят. Вам придется подождать.
— Хорошо. Я подожду.
Парень сел на диванчик в приемной и стал ждать. Обычно эта штука действует. Обычно, прождав минут сорок, посетители убеждались, что в этом чертовом издательстве не врубаются, кто, mazefaka, их сегодня посетил, и обиженно уходят. На вечер у меня были планы. Тратить время на чтение рассказов, которые мое издательство все равно не станет печатать, я не хотел.
Я ждал, пока посетитель уйдет сам, но он оказался упорен. На улице давно стемнело. Резиновые сапоги все еще торчали в приемной.
Я сдался:
— Ну хорошо. Давайте посмотрим ваши рассказы. Парень протянул тоненькую стопку машинописных страниц. Всего четыре странички. Рассказы оказались своеобразными. Этакая помесь Зощенко и Хармса. Был там, например, сюжетец про двух пьяниц, которые выпили и в восторге на полную громкость врубили музыку. Соседи пьяниц вызвали милицию.
— Ну что? — сказали подъехавшие милиционеры. — Доигрались? А ну, снимайте штаны. Сейчас мы вас будем это-самое...
Пьяницы подчинились представителям власти. Заканчивался рассказ фразой: «С утра мы сидели, потирали болящие задницы и не могли понять: то ли это действительно такой новый закон вышел, то ли просто менты попались — педерасты».
Я выглянул в коридор и посмотрел на парня повнимательнее. Можно ли такое публиковать, было совсем непонятно. Но с другой стороны, заворачивать человека, который завтра может стать новым Хармсом, тоже не хотелось.
— Много у вас этих рассказов?
— Вот это — все, что есть.
— Четыре страницы?
— Четыре страницы.
— Вы считаете, что из четырех страниц можно составить нормальную книжку?
— Нельзя?
— Из четырех страниц?
Парень явно расстроился. Я еще раз полистал его четыре страницы.
— Может быть, этого хватит хотя бы на маленькую книжечку?
— Из четырех страниц книжечка выйдет совсем крошечная, понимаете? Вернее, из четырех страниц никакой книжки составить нельзя. Нужно минимум двадцать страниц, да и такую книжку издательству продавать совсем невыгодно, понимаете?
— Я представлял, что это будет такой небольшой томик. Даже название для него придумал: «Хуй вам!». Чтобы можно было дарить приятелям и говорить: «Вот. Хуй тебе».
Он выглядел так трогательно, что я не стал его расстраивать. Мы договорились, что рассказы он пока оставит, а там будет видно. Парень сказал: «О'кей», пожал мне руку и двинулся к выходу. Напоследок я спросил:
— А зачем вам вообще это нужно?
— Что «это»?
— Вы же музыкант. Пишите песни. На кой хрен вам книжка?
Парень пожал плечами.
— Промоушн. Чем больше телодвижений, тем больше народу о тебе узнает. Для начинающих музыкантов это необходимо. Иначе так всю жизнь в подвале и просидишь. Мы выпускаем альбомы, ходим по радио, сделали сайт. Если бы еще и выпустить книжку...
— Помогает хоть? Как называется ваша группа?
— «Ленинград».
— Как? «Ленинград»? Никогда не слышал. А что вы играете?
— Трудно объяснить. Скоро у нас выйдет альбом «Дачники». Послушайте. Думаю, вам понравится.
Альбом действительно скоро вышел. И из стеснительного просителя мой визитер превратился в самую ослепительную рок-икону страны...»
[476x527]
"Каждому человеку нужно какое-нибудь
хобби - якобы с целью "выйти из стресса", - но ты-то прекрасно понимаешь,
что на самом деле люди попросту пытаются выжить и не сойти с ума".
© Фредерик Бегбедер - "99 франков"
седые ресницы и пепел на руки -
нас вылечит завтра встречный трамвай.
ровный расчет и предельные трафики
летят мимо сотнями мегабайт.
Мокрые туфли рвут кожу в мясо. А я попёрлась в Мегу, где великодушно позволила себе оставить в кошельке 15 рублей на маршрутку.
В ожидании этой самой маршрутки с сумкой, в которой завёрнутые в два пакета лежат сентиментальная сучка Бегбедер и "Прошу, убей меня", в своём костюме за дохуя денег, в сраных туфлях, убивших мои ноги, голодная, под проливным дождём, я судорожно докуривала последнюю сигарету из пачки и, клянусь, вместе с Легсом Макнилом и Джиллиан Маккейн раз сто повторила незамысловатую просьбу с обложки "одной из величайших рок-н-ролльных книг".
Жаль, что у Большого Брата привычка читать в сортире. А я ещё с утра волновалась, что чёлка лежит не так, как хотелось бы!
Какой-то стрёмный мужик за две минуты поездки успел посраться с водителем и половиной пассажиров до кучи. Грохот от закрывшейся на огромной скорости двери эхом прошёлся по "звезда рок-ролла должна умерееееть.." в притихших от ужаса наушниках.
И если б не туфли, то я б, наверное, зашла в магазин на обратном пути, чтобы купить себе что-нибудь на ужин. Но, ах точно!, денег-то у меня теперь нет ни копейки.. блять... кааак страаашно жииить.
Как в дешёвой мелодраме, ей богу. Тётю Ро в топку.
Зато хоть соседки-лесбиянки накормили меня сладкими красными сливами. если это сливы, конечно..
Зы. Новая идея-фикс - купить Хоума "Встан(в)ь перед Христом и убей любовь". Но до этого я выпью вина и куплю новые туфли.