В Большом зале Консерватории прошел концерт знаменитого пианиста и писателя Валерия Афанасьева. Ученик Эмиля Гилельса, Афанасьев много лет назад не вернулся из гастрольной поездки. На Западе он играл в дуэте с Гидоном Кремером, писал стихи и романы на французском и английском языках, которые принесли ему не меньшую популярность, чем его выступления в мировых музыкальных центрах. О своих оригинальных пристрастиях Валерий Афанасьев рассказал в эксклюзивном интервью корреспонденту "ГАЗЕТЫ".
- Вы сравниваете творчество позднего Брамса с вином "Тротаун" урожая 1961 года. А с каким напитком вы сравнили бы свое творчество?
- Некоторые свои стихи я могу сравнить с "Бордо", некоторые романы - с "Бургундским". Вино вызывает много ассоциаций, в его букете - богатая палитра. До недавнего времени я состоял в Клубе дегустаторов вина. Мы собирались каждый месяц и дегустировали вина даже ХIX века. Как говорил президент этого клуба, красное вино - это земля, поэтому оно нам так близко. А белое вино - это небо.
Я тут в Нанте играл турне. (Эти рестораны, замки на Луаре - все это счастливые дни моей жизни!) Я играл в первом отделении концерта, потом ехал в ресторан. В одном мне удалось найти очень редкую бутылку вина - шампанское "Буланже" 1975 года. Этот год очень трудно найти. Я такой бутылки никогда не видел, хотя регулярно хожу на аукционы. После концерта я специально заказал, чтобы ее открыли к моему приходу. До полпервого ночи сидел и наслаждался этой бутылкой.
- Неужели в одиночку?
- Да, у меня семьи сейчас нет, и я хожу в ресторан в одиночку.
- Каково вам приезжать в Россию, где больше дружат с горячительными напитками?
- Я с собой везу. В этот раз привез 10 бутылок. Трудно тащить все это, поскольку нельзя сдавать в багаж. Но я это делаю. С друзьями хочется поделиться своим наслаждением. Я даже бокалы сюда привез.
- Ваши литературно-музыкальные концерты находят мало откликов у здешних слушателей?
- Нравятся только посредственности. Они играют так, как люди привыкли слушать музыку. Они пишут так, как люди привыкли читать. А я пишу то, что люди, может быть, и не хотят читать. Я просто самовыражаюсь. Для меня главное - делать то, что я хочу. Даже Бетховен, когда он хотел понравиться публике, писал плохие сочинения. Это самая опасная стезя - желание успеха. Я не хочу очаровывать людей, это не входит в круг моих желаний. Исполнители, которые шармируют публику, отнимают что-то у композитора. Должна быть предельная строгость, как у великих дирижеров прошлого - Фуртвенглера, Тосканини. Эти люди не обладали шармом. Об этом даже смешно говорить!
Я с большим скепсисом отношусь к нашему времени, ругаю современных пианистов и вообще исполнителей, писателей. (Писатели просто ужасны.) Мы недостойны своих предков. Мы предали наше прошлое, и об этом надо говорить. Нужно говорить правду, чтобы люди поняли: происходит нечто ужасное.
Сейчас уровень публики очень упал, поскольку упал уровень исполнителей. Причина не столько в коммерции, сколько в оскудении мышления. Сейчас очень нравятся бойкие долдоны. И публика, и исполнитель должны переживать музыкальное событие, принимать участие в этом ритуале. В ритуале участвуют все - и никому не придет в голову говорить, что священник не так махнул кадилом. Единственный город, в котором я замечаю публику, - это Зальцбург.
- Почему же вы все же приезжаете в Россию?
- По ностальгическим соображениям. В этом городе я впервые влюбился, впервые объяснился в любви на этом языке. А любовь очень важна. Я много здесь прожил, а люди, забывающие свое прошлое, забывают и настоящее. Пространство необыкновенно важно для современного человека, а жизнь уничтожает это пространство. И я пытаюсь его восстановить любой ценой. Один из способов - поездки в Россию.
Мне очень многое здесь не нравится. Мне не нравится какая-то часть людей, которая занимается оголтело бизнесом. Одна женщина, которую я очень уважал, сказала: "У тебя старая машина? Тогда я в твою машину не сяду!" У нас во Франции никому в голову не придет так мыслить.
- У вас плохая машина?
- Нет, просто старенькая французская машина - ей девять лет. Зачем мне ее менять, это хлопоты лишние. Выбирать надо, оформлять. В паркинг в Париже поставишь ее, а кто-то помнет. Новую машину надо отдавать, выправлять. А так мне в гараже постучат молоточком - вполне достаточно.
На Западе есть место даже для меня. Конечно, я марсианин, но Запад настолько широк, что есть там место для меня. Я боюсь, что для меня в России нет места. Здесь одна часть публики идет на музыкантов, популярных на Западе. Другая - за рекламой здешних любимцев. Это рекламное мышление - нечто новое для России.
- Вы называете себя марсианином. Вам плохо в нашем мире?
- Я принадлежу другой эпохе. Я говорю, что я писатель начала ХХ века. Как пианист я принадлежу к пятидесятым годам. Литература закончилась на Беккете, но лучшими были Музиль, Пруст, Джойс, Кафка. Я ничтожество по сравнению с ними, но я принадлежу к их группе. Лучше быть плохим
Читать далее...