Аркадий Аверченко
ПРЕСТУПЛЕНИЕ АКТРИСЫ МАРЫСЬКИНОЙ
Раздавая роли, режиссер прежде всего протянул толстую, увесистую тетрадь премьерше Любарской.
- Ого! - сказала премьерша.
Потом режиссер дал другую такую же тетрадь любовнику Закатову.
- Боже! - с ужасом в глазах вздохнул любовник.- Здесь фунта два! Не успею. Фунта полтора я бы еще выучил, а два фунта - не выучу.
"Дурак ты, дурак!",- подумала выходная актриса Марыськина.
- Это не роль, а Библия! - вскричала Любарская и сделала вид, что сгибается под тяжестью полученной тетрадки.
"Дура ты, дура,- подумала Марыськина.- Оторвала бы для меня листков десять - я бы вам показала!"
Потом получили роли: старуха Ковригина, комик Лучинин-Кавказский, второй актер Талиев и вторая актриса Макдональдова.
Марыськина с аппетитом проглотила слюну и спросила, сдерживая рыдания:
- А мне?
- Есть и тебе, милочка,- улыбнулся режиссер.- Вот тебе ролька - пальчики проглотишь.
Между двумя его пальцами виднелась какая-то крохотная, измятая бумажка.
- Это такая роль?
- Такая.
- Да где она?
- Вот.
- Я ее и не вижу,- обиженно сказала Марыськина.
- Ничего,- вздохнул режиссер,- она маловата, но зато дает громадный материал для игры. Подумай, ты богатая купчиха, гостья - во втором акте.
- А что я говорю?
- Вот что: "...в числе других гостей входит купчиха Полуянова. Целуется с хозяйкой... ("с ней" - указал ре-жиссер на Любарскую)... говорит: "Наконец-то собралась к вам, милые мои..." Солнцева. "Очень рада, садитесь".- "Сяду и даже чашечку чаю выпью". "Сделайте одолжение!" Полуянова садится, пьет чай".
- И это все? - с отвращением спросила Марыськина.- Хоть бы две странички дали...
- Миленькая! Да ведь тут игры масса! Погляди, быту сколько: "Наконец-то собралась к вам, милые мои..." Ведь это живое лицо! Купчиха во весь рост! А потом: "...Сяду и даже чашечку чаю выпью!" Заметь, ей еще и не предлагали чай, а она уже сама заявляет - "выпью"! Вот оно где, темное купеческое царство гениального Островского: сяду, говорит, и даже чаю выпью. Ведь это тип! Это сама жизнь, перенесенная на подмостки! Я понимаю, если бы хозяйка там предложила ей: "Выпейте чаю, госпожа Полуянова". А то ведь нет! Этакая бесцеремонность: "Сяду и даже чаю выпью". Хе-хе! Ты бесцеремонность-то подчеркни!
Марыськина с болезненной гримасой прочла еще раз роль и сказала:
- А мне тип Полуяновой рисуется иначе: эта женщина хотя и выросла в купеческой среде, но она рвется к свету, рвется в другой мир... У нее есть идеалы, она даже влюблена в одного писателя, но муж ее угнетает и давит своей злостью и ревностью. И она, нежная, тонкочувствующая, рвется куда-то.
- Ладно,- равнодушно кивнул головой режиссер.- Пусть рвется. Это не важно. Тебе виднее...
- Я ее буду толковать немного экзальтированной, истеричкой...
- Толкуй! Дальше.... "Роль слуги Дамиана"! Это вам, Аполлонов. "Горничная Катерина" - Рабынина-Вольская! Марыськина отошла в угол в задумчивости...
...Начался второй акт. Сцена изображала гостиную в доме Солнцевой (Любарская). Собираются гости, приходит комик Матадоров (Лучинин-Кавказский), с которым хозяйка ведет напряженный разговор, так как она ожидает появления своего любовника Тиходумова (Закатов), изменившего ей с баронессой. Должна произойти сцена, полная глубокого драматизма. Объяснение на первом плане; в глубине сцены - тихий разговор ничего не подозревающих гостей...
Когда поднялся занавес, на сцене была одна Солнцева. Она ходила по сцене, ломала руки и, читая какую-то записку, шептала:
- Неужели? О, негодяй!
В это время в гостиную вошла группа гостей, и Солнцева, согнав с лица страдальческое выражение, приветливо встретила пришедших.
Она поклонилась молчаливым гостям, поцеловалась с купчихой Полуяновой (Марыськиной), и когда суфлер сказал: "Ах, это вы... вот приятный сюрприз!" - хозяйка тоже обрадовалась и покорно повторила:
- Ах, неужели же это вы! Вот так приятный сюрприз! Марыськина посмотрела вдаль и печально прошептала:
- Наконец-то собралась к вам, милые мои!
- Очень рада,- приветливо сказал суфлер.- Садитесь. Хозяйка дома вполне согласилась с ним:
- Очень рада! Чрезвычайно. Отчего же вы не сади-тесь? Садитесь!
Марыськина истерически засмеялась и, теребя платок, сказала:
- Сяду, и даже чашечку чаю выпью! Она опустилась на диван, и сердце ее больно сжалось.
"Все...- подумала она.- Все! Вот она и роль!.." И неожиданно сказала вслух:
- Да... что-то жажда меня томит, с самого утра. Ну, думаю, приеду к Солнцевым - там и напьюсь. Солнцева недоумевающе взглянула на купчиху.
- Сделайте одолжение,- согласился гостеприимный суфлер.
- Пожалуйста! Сделайте одолжение... Я очень рада,- преувеличила Солнцева.
- Да...- сказала Марыськина.- Ничто так не удовлетворяет жажду, как чай. А за границей, говорят, он не в ходу.
- Замолчите! - прошептал суфлер, меняя обращение с купчихой Полуяновой.- "Солнцева отходит к другим гостям".
- Что это вы, милая моя, такая бледная? - спросила вдруг Марыськина.- Неприятности?
- Да...- пролепетала Солнцева.
От приветливости суфлера не
Читать далее...