В колонках играет - Evanescens - My immortalНастроение сейчас - Депрессия-не болезнь,это состояние души.искра, пожалуйса, прочти. если заплачешь, скажи - мне это важно.
Алтарь Надежды
Мы были здесь в момент конца света
Если вы читаете это, вы - пришельцы
Помните... Мы были...
Слышно, как падают капли, разбиваясь и разбивая серый бетон. Здесь холодно и сыро, тут и там то и дело пробегают крысы, но и те - только чтоб не замерзнуть. Последний отряд ушел в туннель неделю назад. Надеяться бессмысленно - они не вернутся. Оттуда не возвращаются. Никогда...
Нас осталось четверо на опустевшей станции метро: раненый мужчина с женой и ребенком и я. Два дня назад умер еще один - ожоги. Мы его съели...
Этот тоже не продержится долго - они еще верят, я - нет. Зачем? Все и так слишком ясно.
Все слишком просто - умирают не слабые и не сильные. Умирают все. Постепенно. Медленно. Агонизируя, задыхаясь, растворяясь в спертом воздухе, в парах кислоты. Откуда-то сверху по стенам стекает вода, и мы пьем ее. Мне все равно, что за вода и что в ней намешано. Я знаю, что мне не выжить. Даже пробовать бессмысленно. Да и не хочу. Так и живу - в ожидании смерти. Вот так и засыпаю - вспоминая...
Как долго нам осталось? Нам не зачем этого знать: зная срок, усталость станет больше. Начнешь считать время, и времени все равно не хватит. Не хватит, чтобы проснуться. Не хватит, чтобы проститься. Когда-то я верил, что есть Бог и что он не покинет меня. Что сохранит меня от всех бед, даст мне еще один шанс, сможет простить... Теперь я не верю - я знаю: Бог-то есть, вот только это еще не повод молиться.
Бог играет нами - даст, как лошади, кусочек сахарку, поманит светом, подкинет надежды. И кажется, что еще чуть-чуть, еще немного, и все будет хорошо, все будут счастливы. Как бы не так. Бог - игрок, а мы, наши жизни, мечты и желания, наши чувства и страхи - лишь ставки в его безумной игре. И Бог не один - их много, и все они любят одно - играть, убивать, забавляться...
А люди не боги. Я надеялся так много сделать, и так много не успел. Я думал, у меня есть время ошибаться и исправлять ошибки, есть время приходить в жизнь других людей и, когда захочу, уходить из нее. При этом я никому не причиняю вреда и не делаю больно. Я ошибался на сей счет.
И когда погас свет, когда поезд остановился в туннеле, я понял это. У меня не осталось времени на других. У меня его просто не осталось. Нисколько. Не осталось вообще. И у меня не осталось никого. Я один. И еще какие-то люди, случайно забредшие на эту заброшенную станцию.
Я знаю: не моя в том вина, однако сейчас я тоскую. Не по всем, конечно, но по одному человеку особенно. Я не знаю, что с ним сейчас, жив ли он или же где-то гниет его труп, на каком-то полузаброшенном перегоне, или же он сгорел в первые секунды взрыва. Я боюсь думать о его судьбе, но каждый раз, когда закрываю глаза, я вижу его стоящим на лестнице - той, где я сказал ему, что он мне не нужен.
Сколько раз - во сне и наяву - я представлял, как извинюсь перед ним, и все будет как раньше. Сколько раз - напрасно. Этого не будет. Прошлого не вернешь. Вот и сейчас я прошу у него прощения - пусть он не слышит, пускай никогда не узнает, но мне очень жаль, что так вышло...
Вот пацан, Игорь, кажется, пошел в дальний конец станции с какой-то тряпкой. Понятно, за водой для отца... Вот так, в полной темноте, наощупь, в тишине все и происходит. Мы не разговариваем - не о чем, здесь каждый за себя. Лишь перебежчики, время от времени переходящие с одной станции на другую, вносят какое-то разнообразие в жалкое подобие жизни. Но здесь давно уже никого не было. Да и среди тех немногих, кто когда-то побывал здесь, ни один не вернулся обратно из туннеля.
Очередной полустон-полухрип раненого... Хорошо, что жена не видит состояния его тела и во что превратился сейчас тот, кого она любила, или любит... Я-то хорошо себе представляю поражающую способность оружия и масштабы заражения. Ему не долго осталось скитаться в объятиях бреда - двое-трое суток. А я ухожу отсюда. Надоело.
Все когда-то уходят, покидают это место. И я не исключение. Я не надеюсь на лучшую жизнь или лучшее место. Просто я так больше не могу, как не может старая больная собака сидеть в своей конуре и ждать, когда же придет хозяин и принесет последний в ее жизни кусок - кусок сочного мяса, пропитанный ядом. Собака, как и я, понимает, что значит это мясо и что из себя представляет хозяин. И я не могу сидеть здесь и ждать, когда, громыхая ступнями, сюда наведается моя смерть и заберет меня, уставшего от ожиданий...
Я собрался сегодня утром - по привычке называю утром то время, когда просыпаюсь. На станции тишина и безмолвие. Мне кажется, женщина и ребенок знают, что должно произойти. Ее муж уже не подает признаков жизни,
Читать далее...