Здравствуйте!

Летчик Тыщин и пила.

(1/4 Твардовский + 3/4 Заболоцкий)

Над небесным полотнищем
Начинает свой полет
Наш герой, отважный Тыщин
Храбрый воин и пилот.

В звезд мистических сиянье,
В ночь врубается винтом –
Постигая мирозданье
Механическим крылом.

Летчик падает небрежно
За окраину небес
Где танцуют неизбежно
Всполохи больных чудес,

Тыщин с призраком танцует,
И летит зеркально вниз
Где могильным поцелуем
Пал в просторы черных риз.

Тыщин огненною каплей
В реку – как звезда-полынь
А в реке болотной цаплей
Он вмерзает в неба стынь.

Травы сумрачно и жадно
Тянут за ноги его
В бесконечную прохладу
Словно сына своего.

Глухо ухают созвездья
И мерцает горизонт
Тонкой пылью поднебесья
Покрывая сонный фронт.

Пушки в небо щерят брови
Рассекает лес река
Партизан шажком коровьим
Выступает на врага.

Тыщин плавает в растеньях
Тыщин словно стебелек
Мир растительных видений
Очень Тыщина увлек.

Сон качается на листьях
Паутиною часов
Над землею ночь повисла,
Ставя время на засов.

Над землей большая кружка
Бесконечного пути
Над землею побрякушка
Из оранжевой кости.

Партизан с фашистом скачут
На какой-нибудь восток,
Тыщин вдалеке маячит
Как неведомый цветок.

Переправа-переправа
Смотрит на него направо.


PS
Поэты!
Поиграем в игру "Дроби"?

Чьи-то пасмурные руки –
недоделанные крылья,
недоношенными в небо
полетели вкривь и вкось,

Чьи-то глиняные мысли -
разлетаются по миру,
рассыпаются песочно,
превращаются в огонь.

Беспредельное качнется,
темнота вольется в жилы,
загоняет кровь по венам
будет заливать глаза.

Безнадежное завоет,
поскребется тихой сапой,
в тишину падет как камень
и над миром будет ночь.

Товарищ Окнов решил отбросить все игры в ОБЭРИУ и надуманный мистицизм, заняться правдивым изображением современной ему реальности. Вот что из этого получилось.

Взбираясь на детскую горку с кряхтеньем
С початой бутылкой портвейна в руке
Качнусь, убаюканный андельским пеньем
И в мир сновидений паду налегке.
Изменится всё, потускнеет картина
Пожухнет, утонет в похмельной желте
Холодно-паршивая осень-скотина –
Чужая депеша с мечтой на листе.
Крикливые дети камнями кидаясь
Пошлют меня на хуй – ну что ж, не в первой
А я весь счастливый, а я – улыбаюсь
Домой направляюсь нетрезвой ногой.

Верный признак того, что я читаю хорошее стихотворение - это зависть к автору.

Это. Замечательное стихотворение.

Абсолютный вахтер.

Этот город скользит и меняет названья,
Этот адрес давно кто-то тщательно стер.
Этой улицы нет, а на ней нету зданья,
Где всю ночь правит бал Абсолютный Вахтер.

Он отлит в ледяную, нейтральную форму.
Он тугая пружина. Он нем и суров.
Генеральный хозяин тотального шторма
Гонит пыль по фарватеру красных ковров.


Он печатает шаг, как чеканят монеты.
Он обходит дозором свой архипелаг.
Эхо гипсовых горнов в пустых кабинетах
Вызывает волнение мертвых бумаг.

Алый факел - мелодию белой темницы -
Он несет сквозь скупую гармонию стен.
Он выкачивает звуки резиновым шприцем
Из колючей проволоки наших вен.

В каждом гимне - свой долг, в каждом марше - порядок.
Механический волк на арене лучей.
Безупречный танцор магаданских площадок.
Часовой диск-жокей бухенвальдских печей.

Лакированный спрут, он приветлив и смазан,
И сегодняшний бал он устроил для вас.
Пожилой патефон, подчиняясь приказу,
Забирает иглой ностальгический вальс.

Бал на все времена! Ах, как сентиментально...
И паук - ржавый крест - спит в золе наших звезд.
И мелодия вальса так документальна,
Как обычный арест, как банальный донос.

Как бесплатные танцы на каждом допросе,
Как татарин на вышке, рванувший затвор.
Абсолютный Вахтер - ни Адольф, ни Иосиф,
Дюссельдорфский мясник да псковской живодер.

Полосатые ритмы синкопой на пропуске.
Блюзы газовых камер и свинги облав.
Тихий плач толстой куклы, разбитой при обыске,
Бесконечная пауза выжженных глав.

Как жестоки романсы патрульных уставов
И канцонов концлагерных нар звукоряд.
Бьются в вальсе аккорды хрустящих суставов
И решетки чугунной струною звенят.

Вой гобоев ГБ в саксофонах гестапо
И все тот же калибр тех же нот на листах.
Эта линия жизни - цепь скорбных этапов
На незримых и призрачных жутких фронтах.

Абсолютный Вахтер - лишь стерильная схема.
Боевой механизм, постовое звено.
Хаос солнечных дней ночь приводит в систему
Под названьем... да, впрочем, не все ли равно.

Ведь этот город скользит и меняет названья,
Этот адрес давно кто-то тщательно стер.
Этой улицы нет, а на ней нету зданья,
Где всю ночь правит бал Абсолютный Вахтер.

Помимо всего прочего я - Даша Сотникова, бука и оригиналка, которая должна жить в Амстердаме с блондинкой с которой вот-вот познакомится, в прошлой жизни была лисой, Джеком Поторошителем, и придворным шутом английской королевской семьи, а все остальные шесть моих перерождений будут связаны с музыкой. Тайну моего сексуального "Я" злобный тест поведать отказался, зато посоветовал смотреть какой-то яой, чтобы "под хлюпанье влагалищ войти в светлое будущее".
Веселые истории, смешные анекдоты.

А я ведь люблю Есенина. И не спрашивайте, к чему это.

Мы падаем и растворяемся, растворяемся и падаем. Я твержу себе это уже второй день подряд – растворяемся и падаем, падаем и растворяемся, и все перед глазами, темное и ночное. Матово-туманное, а мы все растворяемся и падаем, падаем и растворяемся. В этом нет ни капли моей вины, в этом нет ничьей вины, в этом скорее неизбежность. Значит так надо, чтоб мы упали и растворились.

Зачем, зачем, зачем, зачем, зачем? Значит надо.

Друзьям
(Марку и Вооовааанууу)

Нам ночь в глаза рассеянно смеялась,
Оскалы желтых ламп объяли тени
И тело - полулегкость-полувялость -
Полеты мыслей в поцелуях лени.

На тонких стеблях шей качались звезды
Угрюмый призрак-город за окном,
И наши рты, глотая жадно воздух
Друг друга осыпали серебром.

Улыбки плавали, сворачивались в трубки
Глотали звуки, сигаретный дым
Перебивая речь скользили руки
Кидая всем неясное самим.

И лестницы вдоль желтых стен тянулись
На них наш танец мимо душ чужих,
Покуда день в пунктиры шумных улиц
Невидимо не втянет нас самих.

И серость – может дождь, а может просто
Усталость перекрасит этот мир
И взрежет снова - больно, очень остро,
Нелепость и ненужность наших игр.

Что ценно только глупое, смешное
И леность разговоров до утра
И жест неясный, брошенный рукою
Перечеркнувший «завтра» и «вчера».

Надо учесть.

КУБИКМАГГИ.

Отличная группа, я вам доложу. Лезем на KUBIKMAGGI.ru, смотрим прекрасный сайт, качаем музыку, радуемся жизни.
Вот что значит кровь семейства Федоровых.

Желтый шар

Желтый шар висит на нити,
Желтый плавающий шар,
В звездно-сумрачном корыте
Ало-пламенный пожар.

Лето тает на деревьях,
Тело познает тепло
Златопламенные звери
Исцарапали стекло.

Город плавится – по крышам
Жиром виснет небосвод
Ангел деве в ухо дышит,
Ангел деву познает.

Руки черного гиганта
Вырывают из земли
Поэтессу с алым бантом
Блоковские пузыри.

Желтый шар уходит в морось
В небе серое пятно
В небе пасмурная полость
Звездное веретено.

Вся вселенная по ниткам
Расползается опять
Желтый шар тепла избытком
Валит тело на кровать.

Телесность.

В провалы памяти врезают ленты сна
Причудливая тень чужых касаний,
Гранитным шпилем вверх взлетит вина
И конвульсивность наших оправданий

В провалы ночи – грязная постель
Как точка сотворения сознанья
В глаза сочится звездная метель
И неизбежность собственных желаний.

Полет ладоней – только в потолок
Который как подобие порога
Твое уединение сберег
От глаз всевидящих недремлющего Бога.

Адам
Алеф, Далет, Мем,
Я ладонью рисую на черной стене,
Кровью имя свое,
Алеф, как небо раскинулся надо мной
Далет - море
Мем - условная карта неизбежности
Дорога, которую не изжить.
Нить свернутая в клубок.
В пыль тысячи трав
Втоптать светоносное имя свое
Наречь имена другому,
В тайну черного дома вписать
Алеф, Далет, Мем,
Имя которое не изжить,
Алеф, Далет, Мем,
Имя данное миру во мне,
Имя рассыпанное пригоршней пепла -
Кровь и земля.
В пространство ладони острым стеклом
Имя на все времена.
Черным всполохом бьет по глазам
Неизбежность падения,
В одежды из кожи
Паучьими лапками время берет свое
Когда глазницы напоит небо
И ничего кроме неба,
А мертвые так ничего и не узнают,
Не станут ангелами,
Станут трехбуквием на чьем-то челе
Алеф, Далет и Мем,
Рисунком неизбежного восхождения.

Я как-то некстати раздражен.
мне надоели эти маьчики в черных плащах с вихрастыми головами и претензиями на будущность.
Все патетические фразы, лермонтовы, блоки, литературные институты и перекладывание слов из одной пустоты в другую. Я месяц не читал книг, я неделю воздерживаюсь от писаний стихов. Не то что бы даже воздерживаюсь - просто мне как-то ГТА Сан Андреас вдруг стал интереснее.
Что я скажу миру? Хочу ли я ему что нибудь сказать? В мире телесности мне не очень сладко. Мне, занимающемуся разрушением собственного здоровья как не быть гностиком? Как об этом помнить когда тебя рвет, когда раскалывается к чертям голова, когда болит зуб?
Сложно не терять себя, когда сидишь в нарисованном убогом мирке по 12 часов. Я не я, я - негр Сиджей, поэт, алкаш, кто? Не знаю, не знаю.

так жить нельзя)
Все, хватит.

Что ж я пьян как архангел с картонной трубой?

А между тем портвейн мне нравится все больше. Бутылка этого дешевого удовльствия может показать мне, как я ненавижу себя, и, если не случайность, то меня уже сегодня не было бы.
А мне не повезло.

Вовка, Вовка, где ты, дорогой мой? Где ты, почему тебя нет, когда нужны мудрые слова для меня? Я же люблю тебя, Вовка. Правда.

Вот она, сила искусства. Написал стишок про похмелье позавчера, а оно наступило только сегодня! Мое искусство опережает время!
Хыхыхы.

Двенадцать.

Интеллигенты не умеют ничего, а ко мне пришли космонавты, серьезные своей серьезностью, и крутят.

На этой ноте.