*
Я пасмурен, никчемен и дождлив
Я мертвый сын поручика слепого
Куски драматических произведений с маловразумительным мессинджем
Одеяло
Он (заглядывая под одеяло): там ничего нет
Она (заглядывая под одеяло): там ничего нет
Он (забираясь под одеяло): свято место пусто не бывает
Она (забираясь под одеяло): дурак
……………
Рыба и шлифовальный станок
Рыба стоит в углу и молчит.
Шлифовальный станок: жужужужужу шухшухшухщух жужужужу вииииззззвииии
Вбегает печальный отрок
Рыба стоит в углу и молчит.
Отрок(обращаясь к рыбе): не умирай, русалка черных вод! не умирай, прошу тебя, молю!
Рыба молчит.
Шлифовальный станок: жужужужужу шухшухшухщух жужужужу вииииззззвииии
Отрок (устремляя взгляд к небесам): о вы, ревнители чужих смертей, за что?! моя печаль не кончится вовеки (обращаясь к рыбе) о рыба бледная, ты там, на небесах, кто съел твои прекрасные глаза? Ответь мне сразу или уходи.
Кочегар: Я знаю радость печатного слова.
Дева: Я видела тебя с другим.
Кочегар: Я знаю радость печатного слова.
Дева: Я видела тебя с другим.
Кочегар: Я знаю радость печатного слова.
Дева: Я видела тебя с другим.
Кочегар: Я хочу в Австрию.
Дева: В Австрию!
Кочегар: Я хочу в неизбежное.
Дева: Как ты непостоянен.
Стихи с вразумительным мессинджем о моем дуализме
Я плохой и неуместный,
Черствый, гнусно-ледяной,
Но однако я чудесный
И небесно-голубой.
Я волшебный и прекрасный
Я прекрасен как восход
И еще чуть-чуть ужасный
Я ужасный как закат.
Стихи с туманным мессинджем о поездке в Москву
Два демона, окунающих взор
в чашу вскипаемой ртути
приветствовали меня.
Чело из червивого древа срубили,
В глазницы влагали слова,
Небо вложили, и Небо растет изнутри
Горечь в другую глазницу.
Два демона, лук красного неба поднявший один,
Квадратную синь наблюдавший другой
упоенно читали меня.
Меж ними голос,
змея меж ними, межа.
Два демона вспахивали меня,
сеяли плевелы в пустошь меня
лили дождем по засухе меня
Из книги "Решетки речи" Пауль Целан15-02-2007 11:56
Узоведение
*
Приведен в
местность
безошибочным следом:
Травинки, раздельно написаны. Белые камни,
с тенями стеблей:
хватит читать, смотри!
хватит смотреть, иди!
Иди, нет братьев
твоему часу, ты уже -
уже дома. Колесо, медленно,
выкатывается из себя, спицы
взбираются,
взбираются по тёмному полю, ночь
не нуждается в звёздах, нигде
не спросят тебя.
*
Нигде
не спросят тебя -
У места, где лежали они, есть
имя - у него нет
имени. Они не лежали там. Что-то
меж ними лежало. Они
не смотрели.
Нет, не смотрели,
говорили
о словах. Ни одно
не проснулось,
сон
над ними прошёл.
*
Шёл, шёл. Нигде
не спросят -
Я это, я,
я лежал между вами, я был
открыт, был
слышим, тикал вам, ваш вдох
послушен был, это
всё ещё я, вы же
спите.
*
Всё ещё я -
Гoды.
Годы, годы, палец
тыкает здесь и там, тычет
вокруг:
швы, ощутимо, здесь
разошлось, здесь
заросло - кто
прикрыл?
*
Прикрыл -
кто?
Шло, шло.
Шло слово, шло,
шло через ночь,
хотело светиться, хотело светиться.
Пепел.
Пепел, пепел.
Ночь.
Ночь-и-ночь.- В
глаз иди, в мокрый.
*
В
глаз иди,
в мокрый -
Ураганы.
Ураганы, в каждом,
пыльные вьюги, другое,
ты
знаешь, мы
это в книге прочли, было
мнением.
Было, было
мнение. Как
мы взялись
друг за друга -
этими
руками?
И было написано, что.
Где? Мы
протянули над этим молчание,
огромное, ядом вспоённое,
зелёного
цвета
молчание, листок,
за что-то растительное мысль цеплялась -
зелёное, да,
цеплялось, да,
к злорадному
небу.
За что-то, да,
растительное.
Да.
Ураганы, пыль-
ные вьюги, осталось
время, осталось
попробовать с камнем - он
был радушен, он
не впал в слово. Как
было нам хорошо:
Зернисто,
зернисто и волокнисто. Стебельчато,
плотно;
струйно и гроздево; почечно,
плиточно и
комочно; рыхло, раз-
ветвленно - : он, оно
не впало в слово, оно
говорило,
без труда говорило сухим глазам, пока не закрыло их.
Говорило, говорило.
Было, было.
Мы
не отступились, стояли
посреди, как
пористое строение, и
оно пришло.
Подошло к нам,
прошло, штопало
незаметно, заштопало
последнюю мембрану,
и
мир, тысячекристалл,
застрелил, застрелил.
*
Застрелил, застрелил.
Потом -
Ночи, очищенные. Круги,
зелёные или синие, красные
квадраты: мир самое
сокровенное вводит
в игру с новыми
часами. - Круги,
красные или чёрные, светлые
квадраты, ни
тени летящей,
ни измерителя, ни
дымной души,
чтобы взлетела и
присоединилась.
*
Взлетела и
присоединилась -
В полёте сов, у
окаменелой проказы,
у
наших сплетённых рук, в
новом искажении,
над
заслонкой от пуль
возле осыпавшейся стены:
видимо,
снова:
жёлобы,
хоры, тогда,
псалмы. О, о-
санна.
Значит,
храмы ещё стоят. Есть
ещё
свет от одной звезды.
Ничто,
ничто не потеряно.
О-
санна.
В полёте сов, здесь,
разговоры серы, как день,
как след грунтовых вод.
*
( -- как день,
как
след грунтовых вод -
Приведен
в местность
безошибочным
следом:
Травинки.
Травинки,
раздельно написаны.)
О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои - как стадо коз, сходящих с горы Галаадской;
2 зубы твои - как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними;
3 как лента алая губы твои, и уста твои любезны; как половинки гранатового яблока - ланиты твои под кудрями твоими;
4 шея твоя - как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем - все щиты сильных;
5 два сосца твои - как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями.
6 Доколе день дышит прохладою, и убегают тени, пойду я на гору мирровую и на холм фимиама.
7 Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!
8 Со мною с Ливана, невеста! со мною иди с Ливана! спеши с вершины Аманы, с вершины Сенира и Ермона, от логовищ львиных, от гор барсовых!
9 Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста! пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей.
10 О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста! о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов!
25 Обратился я сердцем моим к тому, чтобы узнать, исследовать и изыскать мудрость и разум, и познать нечестие глупости, невежества и безумия,-
26 и нашел я, что горче смерти женщина, потому что она - сеть, и сердце ее - силки, руки ее - оковы; добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею.
27 Вот это нашел я, сказал Екклесиаст, испытывая одно за другим.
28 Чего еще искала душа моя, и я не нашел? - Мужчину одного из тысячи я нашел, а женщины между всеми ими не нашел.
29 Только это я нашел, что Бог сотворил человека правым, а люди пустились во многие помыслы
Мне хочется, честно, очень хочется что-нибудь написать. Бумага стерпит, так говорится, да?
Сейчас, что-то надломившееся стучит по стенкам меня, колотит и отдает в голову чугунным звоном. Мои пальцы дрожат мелкой дрожью, мои пальцы хотят сжать чью-нибудь шею и оставить на ней синие отпечатки. Голова плывет и горит, я похож на труп. Хоу, меня сплавляют по туманному Стиксу, и я ехидно улыбаюсь, не отдав Харону полагающийся обол. Я люблю наполнять рот мертвой водой, выбираться на серую сушу трогать сумрачные цветы Аидова царства.
Вперед, вперед, к черту лиризм. К черту черные реки и мертвые сердца. Я хочу стать как борщ. Я хочу стать как жаркий летний ленивый полдень, я хочу стать толстой помойной собакой, лежать и изнывать в чахлой тени, показывая мирозданию длинный красный язык.
Сейчас я ощущаю себя каким-то ужасно хитрым, и, верно, мерзко улыбаюсь. Мне кажется, я всех обманул, подкрался к себе на цыпочках, позвонил и убежал. Ищите меня теперь, ищи те ветра в поле. Те, кому я небезразличен, вскройте себе вены вдоль, мне плевать.
Летом буду лежать в мягкой траве и смотреть на кучи звезд, пьяный и счастливый, совсем как раньше. И тихонько-тихонько усну под пенье каких-то ночных кузнечиков, как они там называются.
По мере того, как выписывается каждое слово, я становлюсь все более и более спокойным. Дописав, я стану камнем. Хорошо камням, блаженны камни, ибо камни пусты и бодрствуют!
Мне хорошо.
PS Почему, случись мне самоубиться, я не смогу написать туманный пост на ЛиРу? Мир устроен несправедливо.
Госпожа Майя!(не знаю, как делать ссылку на Ваш дневник), официально заявляю, что жисть моя без Вас теперь не мила мне, и каждая секунда, проведенная Вами в офлайне гложет меня, иссушает мою душу и натурально ранит мое хрупкое поэтическое сердце.
Чтобы Вы мне поверили, привожу исторический прецедент:
" Кафка всегда пишет гораздо лучше, чем говорит. "Письма к Фелице"
открывают нового Кафку, который отдается языку и послушно следует за ним.
"Прежде чем пойти спать, /.../я еще хочу, потому что ты меня об этом просишь
и потому что это так легко, сказать тебе на ухо, как я тебя люблю. Я тебя
так люблю, Фелица, что желал бы обрести способность жить вечно, если бы мог
быть рядом с тобой".
Но что это была за любовь? Конечно, ее хватало на то, чтобы полностью
заполнить сознание Кафки и чтобы разрушить его жизнь. Но кого он любил?
Далекую и почти воображаемую возлюбленную, тень на горизонте. Кафка страстно
любит любовь, которую он испытывает к этой тени."
смотри,
рука простирается в ночь,
рука раздвигает ночь, из руки вырастает стекло
время, как бабочка смотрит слепыми глазами,
ленивое утро ложится на мостовую,
ленивое утро ложится песок мостовой
нет ничего, не было ничего,
память как бабочка смотрит слепыми глазами
сквозь сгусток стекла,
память ласкает глаза, мягка как пепел
сера как пепел,
нет ничего, не было ничего
пальцы недвижные в пепел роняют детей
воск мостовой
белые хлопья окон оседают во тьме
память плетет горизонт
птицей усталость из серости ляг на плечо
крылья на крыши домов осторожно роняй
чьи это пальцы ласкают осколок огня
катится время луной поцелуй Саломеи
лезвия рельс самый точный на свете палач
на, забирай навсегда пей улыбку мою
холод стекла вместо сердца
вместилище сердца
глаз электрической птицы
восход
точной механикой жеста
взмах электрической птицы
желтую тяжесть с домов сбросив не навсегда но теперь
звезд протянутые ладони увидеть не навсегда
как пыль из ковша просыпается тонкой струей
как ветер ее донесет никуда,
чтоб плакал слепой металлический демон
ломающий камни, ломающий башни, колодцы
огромное поле камней, растущие ветви камней,
плакал слепец из глины
плакал кричал
говорил теперь во мне слово теперь во мне имя
а значит во мне пустота и теперь я живой
восход
зверь вылизывал железным языком
проводов ком
космы волос связи
в глинистой грязи
насекомое наверное таракан
высовывается из рассвета ран
и быстро лапками перебирая
мертвеет, становится трамваем
и сажает в брюхе прозрачном своем
детей, ползущих в дверной проем