Кто-то спасает Его, ночью, дышит на ушко дурманящей нежжностью и шепчет ласковые.
Я спасаю кого-то, влажно целуя в висок и прижимая крепко к себе. Сжимая в объятьях маленькое, дробирующее сердце, продрогшее от равнодушия и не_любви.
Кто-то спасает Её, выкрикивая грозные в трубку, заставляя жить, умоляя остаться.
Кто-то не_спасёт меня, одобрительными и честными.
Когда осознаю наконец, и прочувствую ночью, в ванной с кружкой в дрожащих ладонях, вдыхая никотин соседей, как средство от удушья, -что завралась, как первоклассник получивший в первый раз двойку. Что кислород проел все лёгкие, а те, кто орал, глуша, что никогда не уйдёт, давно за тысячи душевных километров.
И трясёт изнутри схватками, вырывает из горла вопли. Горячие, крупные горошины по щекам. Невозможно больше давить в себе желание завыть. Упасть на асфальт, смотреть на огромную, непонятную теперь Луну, дрожать от всхлипов лопатками.

Простите, за молчание и то, что я не комментирую. Мне есть, что сказать, мне есть что ответить, прочувствовать, проплакать и просмеяться. Мне есть чем жить. Мне есть от чего умирать. Под кожей что - то больно бьётся...
Я не буду называть это - депрессией. Я не буду делать приставку: "сезонная".
Это простая тоска по неиспытанному, дерзкому, честному и доброму...


**это был последний пост Лены. Среда. 20 сентября 2006** /na_krayu

...Не умиляйся моей чистотой, и не смей удивляться моим откровениям. Не стоит думать, что мне можно доверять, - все тайны съедает моё сознание. Без восстановления. И дышу я страстно, урывками, желая вырвать из воздуха хоть грамм честности. Мне страшно жить, а не_жить ещё страшнее. Я рвусь туда, за грань, но не знаю, что там.
И горло сдавливает от дыма. Молчу всё чаще и обижаюсь на «Рассказывай». Не умею в – сказки.

[321x240]
Уйти навсегда.
По-английски.
Сможешь?
А меня просто тошнит собственной силой и значимостью.
С такой высоты очень больно падать.
Проще вернуться на исходный рубеж.
Как остановиться?
После тебя в телефонных проводах останется только свист, память со временем станет пеплом, и только тот, кому обращены десятки, сотни и тысячи слов и неоправданные слезы будет жить наедине с навечно безответным вопросом «Почему так?» и единственным путем, о котором не принято говорить вслух,
путем, подсознательно несущим желанное забвение – бесконечное стремление уходить красиво.

Движение вперед - подобно слепому инстинкту взбешенных мотыльков. Шаг за шагом. Если ты будешь молчать и дальше, то можно будет услышать гулкую тишину, ударяющуюся о барабанные перепонки, звенящую порванной стрункой. Такая тишина возникает, когда все слова уже сказаны, но пустотность внутри еще не забита темами, в «правильности» которых можно даже не усомняться. Следую тенью. Каблуки глухо, особенно глухо сейчас, отталкиваются от пыльного асфальта, выдавая мерную дробь с каким-то странным фоном из посторонних звуков. Сворачиваешь в какие-то переулки, идешь дворами наперерез, а я... Я иду позади тебя, всего в нескольких метрах, но ты даже не повернешься, ибо не чувствуешь моего присутсвия. Или оно тебе просто не нужно. Не хочешь – не чувствуешь. Разве мы ссорились?

Мои нервы проверяют на прочность. Полосуют по ним лезвиями разной остроты/затупленности. Выжидают, когда я начну орать. Нервически биться, признавая свою слабость, кувыркаться в киселе из отвращения и страха. И цепляться... цепляться, за шанс «быть».
Изучают мою реакцию. Как сужение зрачка на яркий свет, - спрячусь или же стану выпячивать себя на первый план.
А я замираю в предшоковом. И ничего не слышу кроме сердца – колокола, за прочностью решёток – рёбер. Бом – бом..., - неугомонно и честно.
Мне аплодируют,
Одобрительно похлопывают по плечу и поздравляют...

[200x308]
Хочу целовать тебя,
ртом в рот.
Но мой барометр -
врёт, врёт!
Хочу раздеть тебя
глаз в глаз,
до бестыжего, тёплого
глянца
твоих окружностей.
Люом в лоб бодаться.
Стекать к омуту - логову
и томиться,
тягучей слюной полнясь.
И сплетением бедёр
переползать
полночь.

(с) Яшка Каzанова

Вы верите книгам?

А на перроне, малыш с утра сказал, когда поезд остановилась между станциями :
"Это он устал и решил поспать, да, мама?"

Да, малыш...я тоже - как поезд.

Яшка Каzанова вслух, в толпу - шокируя и умиляя своим французским "р". Мои горящие, страстные глаза и строчки вылетающие пулемётной лентой из губ. Я задыхаюсь, забываю набирать в лёгкие воздух, - чтобы выдохнуть рифмой.
Я выкрикиваю слова. Мне приятно так "умирать" на полувыдохе. На меня смотреть полу_испуганные - полу_восхищённые глаза, - они поражаются избыточной откровенностью, одновременно утопая в ней. И хочется больше, чётче, резче и грубее. /жёсткий секс слов/.
Рукоплещут, звонко стучатся ладошкой о ладошку. Смешно до внутренний вывихов. Корчусь в своём безумстве и неисчерпываемости. В моём сердце умещается всё -тугим комком - любOFF, ощущение резкого, режущего счастья, вздохи/выдохи, ненависть, грусть, что неизменно обрисовывает мои глаза... Пепельно - голубые, как хмурое небо в ливень. Смех, радость, восторг, - а в них намертво вписанная, вбитая и сжатая грусть.
Спасибо за радугу в ночи!

...И сердце бьётся чаще и смелее. Я чувствую, как тепло разливается по венам из аллюминевого чайничка. Сладко обжигает, - как вечерний чай губы.
По проводам - мои провода, - к тебе, туда. За столь ненавистные киллометры. (я думаю, догадка проскользнёт, - дающая способность дышать, летать). Так знакомо и так - неизвестно это чувство, - как дуло кольта у виска. Когда чувствуешь холод стали и палец ведущего на рычажке, - лёгкая заминка, дрожь и... И сердце в клочья, маленькие бисерные осколочки, которые потом собирать...
Это так сладко... Так неопознанно и дико!
...Одуревшие друг от друга...

ЧЕРНАЯ ЛЕСТНИЦА

Конец весны в предместие больниц.
Людей как не было, две-три машины,
И голоса таких незримых птиц,
Что словно купы бесом одержимы.

Нельзя запоминать вас наизусть,
Кварталы детства. Дом для пешехода
Уже постольку означает грусть,
Поскольку в нем тот знает оба входа:

Парадный первый, видный исподволь,
Как будто боль его внутриутробна –
Но вещь сама перерастает в боль,
Когда второй предвидеть мы способны.

Исчерпывая кладку стен собой,
И завершая дверцею жилище –
Он боком входит в память, как слепой,
Который трость потерянную ищет.

28.05.97

(с) Илья Тюрин

Смазанные вечера, - копированные, заученные до точек над "i"...
А я плаваю в них, как маленькая рыбка. Дышу ртом, так страстно хватая воздух, всё больше молчу и чаще/чётче слушаю.
Мне приятны слова людей, - они проникают в уши сладкой нежностью... щекочат приятностью...
Еле_знакомые шепчут об усталости и требуют любви. Улыбаюсь, непривычно - скромно и комкаю в пальцах троллейбусный билетик.
Я не могу дать и грамма того, чего они ожидают.
Всё счастье и жизнь разбрызганы каплями по тёмным улочкам,
а переулочками, -
я встречаю Осень с её ветренным - Сентябрём.
Мне бы красный плащь и чёрный, тонкий шарф для учащения сердцебиения и "Кровавую Мэри" по толстостекольным бокалам. Пялится на кого - нибудь родного душевно, внутренне,слушать его рассказ, внимать... молчать в себя, до углушения отстанённо.

"Позвони, и я буду ждать.
Я буду знать, кому из нас верить"

Читай по моим ресницам повесть. Изводи меня воздушными поцелуями и верь своим друзьям, что говорят
- "распущенность"
с отвращением, а через час врезаются губами в нежную шейку дерзкой незнакомки.
Они назыаают это - "интригой" и сладко улыбаются.
Ты им верь.
...А я приеду к тебе поздним, февральским вечером. Поцелую взглядом, - так нервительно и нервно, как целуют проститутку.
Напою тебя Visky с колой, н
акормлю тебя своим участливым бредом,
поглажу пальчиками виски,
улыбнусь только тебе,
оставлю на шкафчике деньги, духи и
тетрадку с рифмованными строчками.
Уйду.
Не_дозвонишься, недо_плачешься, недо_стучишься.

[выкурила Sигареtу][выкурена Sигареtой]

Пристойность предложений пронизывает наискось и насквозь. В жилах остро тычется тепло, - внедряется граммами в атмосферу города. Я согреваю эти улицы просто так, не требуя ни подарков, ни комплиментов взамен.
Глубоко вдыхаю в себя пробензиненнй воздух, - я внедряю его в лёгкие атрофированными дозами.
Оседает под сердцем...
...А встречи следует назначать утром. Когда сонное солнце ещё не наглоталось пыли, а дороги влажные и скользковатые от ночного дождя. Это начало неизрасходованного дня, из которого можно взять по максимуму, не думая чем (как) отдавать. Разговоры тогда, разговариваются сложеннее и уютней, от души.
Назначайте встречи с 9 до 11 утра, - это время, когда мозг ещё не успевает припудриться наигранностью и сыгранностью...
/если Вы, конечно, спали ночью/

Измерьте мою дущу в граммах, - вычислите её истинное значение в этой Осени. Разубдите влажным поцелуем в щёку.
Не стесняясь скажите на ушко какую - нибудь нежную глупость.
Вы не бойтесь моих улыбок дерзких и не прячьтесь в себе.
И не стоит грубить... - просто так, для проформы,
маме.
А потом, искуривать в остроугольных домах, никотиновый столбик (как сказала Мишель).
Не забудьте сказать мне о том, что Вас не беспокоит по ночам, и какое порно Вам
снится в сладких, послеобеденных кошмарах.
И стоит ли жить, если уже два года, как умер?

[270x270]
"абонент недоступен или умер, попробуйте сюда больше не звонить"

...И воздуха в лёгких так мало, мало... - Я кричу вслед прохожим имя. Ищу того, кто не обернётся реагируя на звук/крик.
Я ищу того, кто отведёт мне полчаса на любOFF, - растворив в себе.
Согреет длинные, тонкие пальцы в своих ладонях.
Нежно прикусит мою нижнюю губку.
Без слов, объяснит про неЖЖность и боль.
У Осени мёртвая хватка и целебное свойство характера, - не отвечать на боль.
"не отвечай на боль, времени мало" (с) Мара
...И мысли насилуют на перекрёстках...
А я всё жду...

Нужны ли мы нам?

Это цитата сообщения Cry_Without_You Оригинальное сообщение

мое порнографическое графоманство. ни о ком конкретно. просто "илюzzорная от[кровь]енность".

когда мне было шестнадцать, я занималась сексом -
как сейчас спортом - со своим приятелем. боялась, что мама
вернется не вовремя. не скажу, что было неинтересно -
просто хотелось попробовать. я не искала любовь. позже носила
джинсы, сидела в барах, хлестала виски, любила странных
и не от мира сего красавиц - такие встречались. мне было плохо
от их отказов. мне было дурно от вида крови. и пальцы сами
искали повод к ней прикоснуться... от её вдохов
я задыхалась, и гнула плечи до острой боли. могла часами
читать ей сказки, могла годами ждать её дома
и не дождаться.

когда мне было не до неё - я резала пальцы и возвращалась
под утро, плакала, часами наврыд и забывала на следующий день
звонить ей. когда ей было не до меня - она напивалась, и всё равно
оставалась красивой. её руки всё чащи дрожали и сильно мёрзли. ей стало лень
слушать длинные песни, готовить пунши. она путалась в числах и днях недели,
теряла вещи. она говорила, что скоро умрёт - потому что на небе лучше.

***
с тех пор в моей спальне менялись лица, менялись вкусы.
я стала чаще смеяться - борюсь с печалью. я стала верным
домашним любимцем с дурацкой кличкой. рубцы и укусы
мои перестали гноиться и ранить. и люди жестоки и нервны.
семнадцать лет - еще не возраст - всего лишь повод сделать короче чёлку.
ещё один повод бороться с собою дальше. и ничего не бояться.
верить в приметы, топить монеты в колодцах. бросить курить и иголки
вгонять под кожу, влюбляться и словно кольца, женщин менять на пальцах.

Агрессивно хватаю жизнь кусками. Как смертельно больная, выучившая свой диагноз и только сейчас начавшая воспринимать его, как последнюю точку отсчёта. Пять... Четыре... Три?...
Как будто не хватит.
Как будто отнимут и спрячут.
Не успею надышаться.
Не успею испытать.
Перенасыщаю день событиями, важность которых не значима.
Маленькие «со» бытия. Нелепые... Но, от них вскруживает голову эмоцией «радость». И бабочки, всё упорнее стучатся тугими головками о стенки мозга.
Это – наркотик без инъекций.
«... как способность торчать, избежав укола» (с) И.А. Бродский
Старые стихи переписаны на новые листы. Им дано второе дыхание. Им позволено дышать. Теперь они жадно захлёбываются.

[270x262]
Зачем ты мне снишься?
Наши имена друг для друга ни черта не значат. Они не воспринимаются слухом, не ввинчиваются в мозг, а так и остаются висеть в воздухе – нелепым гелиевым шариком.
Звериные зрачки мёртвая хватка пальцев.
Помешаны на своей утопической свободе, храним её, как что – то невероятно ценное и важное. Может это и есть самое ценное у человека?
/вот больше ничего не надо, - побольше бы свободы... свободы, а потом всю оставшуюся пытаемся от неё избавится неиспытанными средствами и способами/
Невероятно мало слов и созвучий. Сегодня нечего было вмещать в себя – то ли от переполненности, то ли от отсутствия...