ПРО ПАНКА
(быль)
Как и все панки нашей эпохи, Беспределов стремился в страну Загасиму, где, по слухам, давно была обустроена полная анархия. Ночью он бежал из Большого города, хотя сам об этом еще не догадывался. А было так: вечером Беспределов отправился в зоопарк, чтобы, проскользнув мимо разморенного тремя литрами кислого пива сторожа, украсть Варраву.
Познакомились они давно, панк работал тогда в зоопарке выносчиком дерьма, а Варрава числился рядовым заключенным 6-й клетки, белопузым сицилийским хорьком, который, правда, зоопаркового дерьма принципиально не жрал, при виде сторожа зло матерился по-итальянски, а ночью, когда даже измученные генетической памятью об арктических льдах белые мишки в своем вольере впадали в полузабытье, пробирался через ограду в клетки храпящих обезьян и жестоко кусал какую-нибудь макаку за малиновую жопу, отчего уязвленное животное душераздирающе выло, лупило в перевернутое корыто как в там-там и будило соседей-приматов. К рассвету концерт разрастался и уже вся Красная Пресня просыпалась в холодном поту от сатанинского лая, воя и булькающего шипения. "Фурор! Полный аншлаг! Апофеоз-финал!" - радостно потирал лапки Варрава, по-партизански скользнув обратно. Непримиримостью нрава и склонностью к веселой панике и полюбился зверек добросердечному панку, питавшему хорька маленькими желтенькими таблеточками и ништячками из соседней пиццерии.
Итак, преступной ночью, на глазах у покладистых и потому не поднявших шухера животных, Варрава был выманен условным свистом, посажен в карман и навсегда свалил из зоопарка. Исчезновение на столичных улицах разливанного пива, вечно за что-то протестующих граждан, бдительной милиции и общее сгущение красок предзнаменовали грозу, которая и незамедлила воспоследовать. Небо порвалось заумной эмблемой "Деад Кеннедиз". потом врезало как из танка по Белому дому и Беспределов невольно присел в тухлую лужу, а Варрава вцепился когтями в четырежды дырявое панково ухо. Ударило второй раз, теперь уже ясно давая понять, что никаким Зевесам и прочим Иеговам не выгодно и не любо, чтоб всякий маргинал тырил из клеток валютых зверей и вообще вел себя противоправно, то есть ебнуло панка непосредственно по бритому черепу. Тут с Беспределовым приключилась временная амнезия и как оказался он в пахнущем родиной и навозом стогу на безымянной трассе - не припоминает. Варрава же ничего, проблевался и помнит все, но вряд ли расскажет. Таким образом, достававший вторую неделю Беспределова вопрос - бежать или не бежать из Большого города, решился сам собой положительно.
* * *
- В моем стогу, сука, спал? - поигрывая обрезом, с кулацкой хитрецой спрашивал старик.
- Отдыхал, - меланхолично отвечал панк, больше думая о том, можно ли жрать жирную янтарную каракатицу, вылавливая ее из массива несвежего лошадиного дерьма.
Были у старика сыны, двое, да пошли на пасху в соседнее село поглядеть крестный ход. Утречком обнаружил их в гнилой канаве покоцаных неизвестно чьим ножичком проезжавший в мотоциклетке по большаку участковый. Теперь оставалась одна драматическая старушка Кукишна, в помощь ей и вел старик панка, тыкая обрезом ему в спину.
- Готовить умеешь? - пытала Кукишна, - Хорек твой крыс от подвала отучит?
- Усе будет в норме, - заверил панк, - гони деда на пашню, щи будут в лучшем виде.
- Не приставала? - осведомился старик, вечером вернувшись с пашни и охотно наворачивая из глубокой миски наваристые щи, - а то восемьдесят лет, а все то же, требует какого-то хуя...
Панк застенчиво сопел и молчал.
- Да где ж делась бабка моя? - встревожился старикан, облизывая дно миски.
Не выдержал Беспределов, заржал, застучал по полу тяжелыми хаками: "Сам же, дедушка, ее и сожрал!"
Дедушка смеялся долго нездоровым чахоточным смехом, удивляясь на тотальную ебнутость городского бездельника. После, утершись рукавом, подошел к чугуну, снял крышку, убрал лицо от пара и внимательно заглянул. Из жаркого картофельно-лукового марева глядел на него такой знакомый левый глаз с желтым бельмом и чему-то угрожал палец. Дедушка схватил руками воздух, потом потянулся к охотничьей берданке, которую года три не снимал со стены и наконец грянулся об стол башкою, забился, выкрикивая невнятные иноязычные ругательства.
- Не выдержал дед, - сочувственно отметил панк, - вот она, жизнь крестьянская, поел щечек...
Явился из кладовой, чрезвычайно довольный тем, что спиздил пол рюкзака сыру и кинул местной крысе четыре палки, Варрава и зашептал на ухо в том смысле, что пора и честь знать. В гостях хорошо, а на трассе лучше.
- Сдох деда, - констатировал Беспределов, повернув ногою седой оскаленный кочан с вишневой пеной на синей роже и решив, что хорек, как всегда, прав.
* * *
- Гавнючонок, - ласково пощекотал панк друга по животу. Друг валялся ни жив ни мертв на спине под едва надкусанной шляпкой оранжевого с зеленым подозрительным ободком гриба и, молотя лапками воздух, ухохатывался над чем-то.
Не ешь меня, опизденеешь, - сказал гриб.
- Как же тебя не
Читать далее...