Продолжаем убивать постмодернизм. Итак, пьеса в прозе "Суп из улиток". Дегустируйте.
«Суп из улиток»
Пьеса в прозе.
Действующие лица:
Петр Николаевич — пожилой житель квартиры. В пьесе как ПН.
Серафима Георгиевна — пожилая жительница квартиры со странностями. В пьесе как СГ.
Татьянка — девчушка, дочь Дарьи. В пьесе как Т.
Дарья — мать Татьянки. Мы её не видим. В пьесе как Д.
Отец Татьянки. Мы его не видим.
Занавес открывается. На сцене корридор обычной коммунальной квартиры. Справа сидит Петр Николаевич и чинит правый ботинок своей любимой пары обуви. Слева в приоткрытую дверь мы видим половину лица Серафимы Георгиевны и кусочек цветастого халатика. Посредине стоит кастрюля с супом.
СГ: Петр Николаевич, уберите кастрюлю из корридора. - голос Серафимы Георгиевны настойчиво звучал из-за двери.
Соседи давно привыкли видеть Серафиму Георгиевну лишь наполовину. Старая соседка уже давно не выходит из своей комнаты, только изредка выглядывая светлым зеленым глазом и ворча, в основном на Петра Николаевича.
ПН: Серафима Георгиевна, ну что Вы право! - Петр Николаевич уже привык к ворчаниям соседки и вопринимал их с улыбкой. - Вы же знаете, что суп на кухне не остынет. Корридор у нас самое прохладное место.
СГ: Поймите, - Серафима Георгиевна начинала закипать. - у меня аллергия на ваших слизняков!
ПН: Это не слизняки. Это суп из улиток. - Петр Николаевич ответствовал спокойно, продолжая ковыряться в старом ботинке.
СГ: Вы же знаете, что у меня на всех этих тварей аллергия. Я уже не молоденькая девочка, чтобы так легко переносить аллергии.
ПН: Серафима Георгиевна, ну Вы же кушать их не будете?
СГ: Я чую их запах и мне становится душно! - последнее слово Серафима Георгиевна произнесла с хрипотцой, как будто что-то застряло у неё в горле.
Петр Николаевич преспокойно продолжал ремонтировать подошу правого ботинка. На вид суп из улиток действительно вызывал неприятные ассоциации. Улитки, высунув свои рожки, уныло плавали в прозрачной, чуть мутноватой жидкости неизвестной констистенции. Серафима Георгиевна стоит абсолютно недвижима, но в темноте видно, что дыхание её учащенно и глаза с испугом всматриваются в содержимое кастрюли.
ПН: Серафима Георгиевна, ну выйдите уже из своей конуры и уберите кастрюлю туда, где она не будет вас пугать.
СГ: Петр Николаевич, - голос старушки дрожал. - если я прикоснусь к кастрюле, то могу просто погибнуть.
ПН: Да что же это такое! Вы уже совсем с ума сошли в своей коморке. Давно бы уже вышли, да посмотрели, что в людях творится. У Дарьи вон Татьянка подросла, седьмой годок пошел, а Вы все зыркаете своим зеленым глазом, да подмахиваете своим цветочным халатом! Вот не нравится, возьмите и уберите суп, а лучше закройте дверь.
Серафима Георгиевна не шолохнувшись смотрела на суп из улиток и громко дышала, стараясь как можно больше втянуть воздуха.
СГ: Петр Николаевич, - голос старухи буквально переходил в хриплый шепот. Было слышно, что Серафима Георгиевна задыхается, как будто что-то обвивает её шею. - немедленно спрячьте или съешьте Ваш суп с мерзостью...
ПН: Серафима Георгиевна, успокойтесь! - теперь Петр Николаевич начал злиться. - Ничего страшного в супе из улиток нет. Я всегда его кушаю, и всегда Вы просите меня его унести. Но сегодня я хочу, чтобы он остыл получше, пока я чиню свои ботинки. - с последней фразой он забил гвоздик в подошву.
СГ: Вы не понимате, Петр Николаевич, это очень серьезно.
ПН: Серафима Георгиевна, будьте добры, прекратите! Я супчик для Танюшки стужу. Она мне его готовить помогала. Подумайте хотя бы о девочке.
СГ: Петр Николаевич, уберите суп! Это отрава! Вы и себе навредите и девочку погубите!
ПН: Серафима Георгиевна, это уже совсем не смешно! Что Вы несете?! Закройте немедленно дверь и не скуйтесь в чужую жизнь!
СГ: Вы не понимаете, Петр Николаевич, мне уже трудно дышать и мои ноги подкашиваются.
Петр Николаевич откинул свой отремонтированный ботинок и подбежал к кастрюле:
ПН: Ей богу! Смотрите, я сейчас съем этот суп и ничего со мной не случится.
Петр Николаевич схватил ложку, подбежал к кастрюле и зачерпнул мутноватую жидкость, которая медленно и тягуче вдрогнула. Серафима Георгиевна не шелохнулась, лишь глаза испуганно смотрели на улитку, лежащую на ложке. Петр Николаевич жадно проглотил содержимое ложки и улитка чуть хрустнула у него на зубах.
ПН: Вот видите, - жуя улитку прочавкал Петр Николаевич, - все со мной хорошо!
Серафима Георгиевна не двигалась. Её глаза были каменными. Казалось, что от Серафимы Георгиевны остался только смертельный зеленый свет. Петр Николаевич дожевывал улитку и, не обращая больше внимания на старушку, принялся рассматривать свой любимый правый ботинок на предмет изъяна в ремонте.
ПН: Танюшка! - Петр Николаевич прокричал в воцарившейся тишине, - Татьяна! Наш суп из улиток остыл. Иди пообедаем.
Т: Да, да, дед Петь! Сейчас, - послышался голос из дальней двери, - мне ещё минут десять осталось. Мама попросила муку просеять.
ПН: Ну смотри! А то съем весь суп один.
Петр
Читать далее...