Юбиляр Николай Трофимович Кизякин сидел во главе стола, в наигранном смущении перекладывая столовые приборы. По левую руку восседал зам юбиляра Карп Васильевич Синяков в ожидании, когда можно уже будет подсыпать на тарелку именинника закуску и наполнить водкой рюмку. Справа заполняли пространство монолитная безразмерная грудь и фиолетовый перманент главного бухгалтера Маргариты Вениаминовны.
Перечислять остальных присутствующих не имеет смысла, так как никому не интересны рядовые работники - менеджеры, секретарша, операторы, консультанты, не говоря уже о непонятно как тут оказавшихся уборщице и кладовщике.
Все молчали в ожидании вступительного слова, команды «вольно», когда можно выпить, закусить, поболтать с соседом, но пока лишь нервно постукивали вилки о фаянс, скрипели в нетерпении стулья и с трудом сдерживал кашель планктон Максим Семёнов. Семёнову было неловко, присутствующие бросали осуждающие взгляды, а старший менеджер, сидящий рядом, пнул ногой. Встать, чтобы выйти и откашляться в коридоре, было бы ещё хуже. Проигнорировать самый первый и важный тост равносильно, что плюнуть самому Кизякову в лицо. Быстрее бы уже начали. В горле першило, комок подкатывал, щекотал гланды, угрожая вырваться лающим сиплым кашлем.
Наконец, зам, кряхтя оторвав зад от стула, поправил сползший в сторону галстук, налил шефу рюмку, затем Маргарите Вениаминовне наполнил бокал вином, потом плеснул себе. Это послужило сигналом. Сразу же стол зашевелился, хватая бутылки и подставляя посуду. И вот раздался долгожданный гонг – стук ножа по бокалу разлился хрустальным звоном.
Синяков хрюкнул, требуя тишины. Все замерли, море волнуется раз, внимание сконцентрировалось на речевом аппарате шефа, а мысли на скорой встрече с осетринкой, салатом «Цезарь», мясными рулетиками, грибочками и прочим-прочим, море волнуется два, затаили дыхание, море волнуется три.
- Я хотел бы поднять этот бокал за нашего дорогого…
И тут залаял Семёнов. Сипло, с хрипотцой, пытаясь забить обратно предательски вырвавшийся кашель. Но ничего не получалось. Рефлексы не задушишь. Максим скрючился, стараясь уменьшится, стать невидимым и над столом содрогалась лишь начинающая лысеть макушка.
Тостующий раздражённо умолк, ожидая окончания приступа. Юбиляр ехидно рассматривал реакцию присутствующих. Присутствующие возненавидели менеджера Семёнова и ждали, когда тот сдохнет и упадёт мёртвым под стол, и инцидент будет исчерпан. Но Семёнов просто утих и, подняв голову, пробубнел:
- Извините, извините, ради Бога…
- Я могу продолжить? – ехидно процедил сквозь зубы зам. – Спасибо. Итак, на чём я остановился? ( испепеляющий взгляд на Семёнова) Давайте поднимем наши бокалы за нашего любимого, дорогого, уважаемого Николая Трофимович.
Семёнов готов был задушить себя, лишь бы не вырвался повторный кашель, который был уже на подходе. Он схватил себя за горло одной рукой, а другой закрыл рот. Но это не помогло, и он снова залился лаем в перемешку с извинениями.
- Да что же это такое? – возмутился Синяков. – Молодой человек, вы сюда кашлять пришли? Долго ещё? Мы подождём, так ведь? – обратился он к гостям.
- Я всё..всё…простите…
- Попробуем ещё раз. Извините, дорогой наш Николай Трофимович. Поздравляем вас со знаменательной датой. Пятьдесят лет – это вам не…
Семёнов уже ничего не слышал и никого не видел. Перед глазами возникали картины позора: насмешки и шушуканье за спиной коллег, разговор в кабинете шефа, извинения перед замом, попытка объясниться, но никто его не слушает, травля, и в конечном итоге биржа труда. Кашель на именинах босса должен закончиться увольнением. Других вариантов не предвидится.
Зам любил говорить долго и по казённому:
- …и только благодаря нашему многоуважаемому руководителю и его …
«А что меня здесь держит? Восемь лет без всяких перспектив, зарплата – фуфло, коллеги – уроды, Кизяков со своими жополизами и стукачами вообще себя возомнил царьком местного масштаба».
-… если бы не мудрость, дальнозоркость и чуткая интуиция в комплекте с тонким умом…
Кашель снова возвращался, но Семёнов даже не пытался его сдерживать. Пусть… Всё равно уже кончено и порвано на этой идиотской работе. Хоть накашляюсь им в салаты.
-…и несмотря на мировой кризис мы смогли удержаться на плаву и даже показать хорошие результаты…
Семёнов закашлялся, но тост был на самом пике и обрывать его именно сейчас на верхушке амплитуды означало полным крахом. Синяков и Семёнов выступали одновременно и даже синхронно. Но теперь Максим делал кашлял не сдерживая себя, смачно и от души, разбрызгивая слюнями на салаты, нарезку и горячее.
- Давайте же выпьем за нашего дорогого Николая Трофимовича! – перешёл уже на крик зам.
И вдруг спазм у Семёнова прошёл, и будто мозги прочистились, и стало так спокойно и легко. И дышать легче. Он встал поднял рюмку и сказал:
- А я за этого мудака пить не буду! Пошёл он в жопу!
В воздухе повис удушливый знак вопроса. Всё снова замерли, кто-то в ужасе, кто-то в панике, а кто-то в ожидании шоу.
Дорогой товарищ
Читать далее...