В этом перечне один человек лишний, кто по вашему мнению?
Моисеев, Пенкин, Янукович, Шура

LI 7.05.22

Читаю "Облачный атлас"..это что-то! Давно не получал такого кайфа от чтения. Но самое интересное, что я пока нихрена не пойму, о чём книга, но это и не важно.

LI 7.05.22

LI 7.05.22

Очередная выставка в Художественном музее.
Угощали медовухой и варениками, да

1.
[689x700]

2.
[700x654]

3.
[671x700]

4.
[694x700]

5.
[683x700]

6.
[689x700]

7.
[699x700]

8.
[668x700]

9.
[675x700]

10.
[674x700]

11.
[660x700]

12.
[672x700]

13.
[682x700]

14.
[686x700]

15.
[692x700]

16.
[678x700]

17.
Читать далее...

Сегодня день социолога.

анеки в тему:
* * *

Согласно социологическим опросам, 60% в гробу видали эти социологические опросы.

- В стриптиз-барах был проведен социологический опрос. Он показал, что русских заводят блондинки, украинцев - брюнетки, а поляков... Иван Сусанин!

Результаты последних социологических исследований.
53% женщин в возрасте от 16 до 29 лет хотя бы раз в день думает о сексе.
Напротив, мужчины 53% дня думают о сексе с женщиной от 16 до 29 лет.

По исследованиям социологов мужчина сидит в пивной в основном по двум причинам:
1) У него нет жены.
2) У него есть жена.

Проведенное недавно социологическое исследование показало, что в девяти случаях из десяти на вопрос: "Сколько будет 10 раз по 100 грамм?" люди с большой уверенностью отвечают "литр", и только один из десяти отвечает "килограмм".

LI 7.05.22

LI 7.05.22

LI 7.05.22

Как вы думаете, что находится в этом здании?
Харьковчанам прошу не беспокоиться))

LI 7.05.22
[572x234]

Когда собираешь весь день грибы, потом как только закрываешь глаза - и кругом сплошные опята, или маслята, или грузди, такие все красивые торчат из пеньков или прячутся под хвоей. Когда весь день сидишь с удочкой – потом тот же эффект: поплавок на водной глади качается, и вдруг так раз, и нырнул, и тут же выскочил и лёг – давай тяни. Ну, или когда в карты играешь…
В карты мы играли конкретно. Как только из цеха линял последний начальничек, станки сразу облегчённо умолкали, пресса остывали, все рассаживались за длинным столом, доставались колоды карт. Смена разбивалась на кучки и начиналось:
- Давай сдавай уже, хватит месить.
- В черву играю.
- Блин, такую масть пересрал.
- Терц!
- Рост?
- Валет.
- У меня выше.
- …!
- Ты зачем десятку слил?
- Пас.
- Байд!
- …!
- Ходи, давай, а то заснём сейчас.
- А я дамой.
- А я королём!
- Трефы ни у кого нет?
- Наша! Забирай!
- Деберц!
- …!
В ночную смену цех превращался в казино. Дневная норма резиновых колец умещалась в небольшой коробочке. На складе этих колец – не считано, бочки стоят. Плиту фанерную открутили, залезли, сколько надо каждый взял, и можно часов до шести утра в карты резаться.
Но не важно это всё. Важно то, что в карты уже играли не хуже профессионалов. Наощупь, не глядя. Интуитивно, рефлекторно, можно сказать. Не на интерес играли – просто так, чтоб время скоротать.
А потом едешь домой после смены, сидишь в трамвае, вагон качается, убаюкивает, глаза закрываются, и сразу – хоп! - вальты с тузами, длинные масти, козыря и мизера, пики – бубны, трефы – червы. Короли смотрят с картинок сурово, дамы игриво, шестёрки – десятки рябят.
И вот однажды возвращаюсь после ночной смены, спать хочется – наработался, короче, картами намахался, всю ночь глаз не сомкнул. Нужно же и отдохнуть. Быстренько в душ, перегрызнул наспех, и на диван завалился. Карты перед глазами покрутились и растворились вместе со мной в чёрной пропасти без сновидений.
Обычно сплю до вечера, а тут кто-то толкает меня, за плечо трясёт, «проснись» говорит. Открываю очи – на улице светло. Солнце во всю светит. Никак не вечер. И жена над моим телом нависла, и трясёт, меня чтоб разбудить.
- Чё надо? – спрашиваю, злой спросонья.
- Юра, просыпайся. В театр пойдём.
«Блин, - думаю, - точно! В театр, чтоб он провалился!»

Харьковский театр оперы и балета строили двадцать один год. Про него даже анекдоты начали складывать. Строили, строили, и наконец, построили. Уродливое здание, похожее на огромный кирпич. Кубизм в союзе с гигантоманий явили городу безобразное чудовище. Но всем же интересно, внутри тоже так ужасно, или ничего. И каждый обязан был посетить театр, поглазеть по сторонам, а заодно и приобщиться к миру прекрасного: к музыке, пластике, вокалу, декорациям. Некоторым и буфета хватало. К буфету, кстати, ни у кого претензий не было.
Открытие театра длилось неделю. На первый день, естественно, простому смертному попасть не суждено, да и на последний особо билеты не достать. Но мы достали. Жена подсуетилась, и вот стоим мы такие нарядные с двумя заветными билетами в руках под опасно нависшей над нами громадной плитой.
В буфет меня перед концертом не пустили, сразу в зал повели. Места на балконе, обзор прекрасный, кресла удобные, велюром обшитые. Народ вокруг прилично одет, с биноклями и программками. Свет в зале пригасили, оркестр заиграл, зрители притихли, семки щёлкать перестали.
Первый же исполнитель сразу прояснил, что такое последний день недельного театрального шабаша. Актёры народ хрупкий, ранимый, хиленький, и далеко не каждый выдержит неделю букетов, банкетов и пьянства. Рабочий после недельного запоя на ногах с трудом стоит, а тут люди творческие. Короче, актёры все бледные, потеющие, с севшими дрожащими голосами, балерины еле шевелятся. Ассамбле, жете, эшапе, глиссады, купэ, плие всякие ещё как-никак получаются, а вот на батманы, рондежамбы, антрша, кабриоли и пируэты сил уже нет, ножки дрожат и подкашиваются, руки не на крылья похожи, а наводят на мысль о церебральном параличе.
Повеселился я малость, и на арии из «Аиды» как-то само получилось, что заскучал я, затосковал, задумался о своём, и неожиданно для себя, даже незаметно, можно сказать, оказался в объятиях Морфея, Дрёмы, Гипноса, Свапнещвари и Оле Лукойе.
И из этого ужаса неопохмелённых оперы и балета перенёсся за стол с зелёным сукном, и карты падают передо мной, и я беру их по одной и складываю веером, и такие они красивые. Два туза, а к ним король червей, а к нему дама той же масти, а дальше валет червовый, и девяточка такая же в придачу. Длинная черва. И никто мне масть не перебивает, и заказываю я черву, а в приходе мне ещё два туза. И душа поёт и радуется, хоть и понимаю, что скучно так играть. Нет у соперников ни одной взятки. При таком раскладе сразу карты скидывают. Но я смакую момент, ехидно смотрю на противников и Читать далее...

Ребёнок учит стих..Тронуло

Красива осінь вишиває клени
Червоним, жовтим, срібним, золотим.
А листя просить: Виший нас зеленим!
Ми ще побудем, ще не облетим.

А листя просить: Дай нам тої втіхи!
Сади прекрасні, роси - як вино.
Ворони п'ють надкльовані горіхи,
А що їм чорним? Чорним все одно.
(С) Ліна Костенко

Расписывает осень клёнов кроны:
в палитре красный, желтый, золотой.
А листья просят: «Лучше бы – зеленый.
И с веток не спеши срывать, постой!»

А листья просят: «Дай глоток утехи.
Сады прекрасны, росы – как вино».
Клюют вороны спелые орехи.
А что им, черным? Им не все равно?

LI 7.05.22

Адам с Евой резвятся в саду, спускается к ним Бог и говорит: - Дети мои, у меня есть вам два подарка, только вы должны решить кому какой.. Первый подарок - писать стоя.. Ну Адам громче всех орал и бился головой об деревья, что он хочет писать стоя, что всю жизнь мечтал. Ева ему уступила.. И Адам побежал по саду, радовался, прыгал, кричал, ссал на все подряд! На деревья, на цветы, на каждую букашку и просто на землю! Ева встала рядом с Богом.. В молчании смотрели они вместе на это безумие.. И тут Ева спросила: - Боже мой, а второй-то подарок какой?.. И молвил Бог: - Мозги, Ева.. Мозги..! Но мозги, Ева, придется тоже отдать Адаму, иначе он тут все обоссыт!

LI 7.05.22

По заснеженному, закоченевшему, спящему городу брёл караван. Увязая в сугробах, перетаскивая через железнодорожные рельсы тяжело нагруженные тележки, сгорбившись под грузом баулов и гигантских капроновых клетчатых сумок, с вокзала на рынок шли «челноки». Восемь точек на белоснежном холсте.
Город встретил их трескучим морозом, наметёнными за ночь сугробами, пронизывающим ветром и нахохлившимися воронами, облепившими голые ветви тополей, растущих вдоль элеватора. Вокзал не отапливался и вонял портянками и бомжами, поэтому допили остатки водки прямо из горлышка, покурили, укрывшись за стеной здания от ветра, и решили идти на рынок, не дожидаясь автобуса.
Небо постепенно светлело, наливаясь мёрзлой синевой, звёзды таяли, контуры деревьев и домов прорисовывались всё чётче.
До рынка идти минут сорок. Но эти минуты казались вечностью. Постоянно останавливались, чтобы подышать на замерзающие пальцы, закурить или перебросить сумки с одного плеча на другое. Тележки вязли в снегу, норовили перевернуться, свалив с себя ношу. Но никто не ныл – весело матерились, шутили и помогали друг другу. Цель была ясна и достижима, и в конце пути ждал бонус – две бутылки спирта, завтрак и занятые вовремя места на рынке.
Добрались без особых приключений. Рынок был пуст. Какой дурак в полседьмого утра по такой погоде будет торговать, а тем более покупать?
Облегчённо сбросив с себя поклажу, прислонив к столикам тележки, первым делом закурили, но не этого жаждали помёрзшие насквозь организмы. Поэтому суетливо побросав недокуренные сигареты, полезли в сумки, выставляя на стол тормозки – лоточки с винегретом, пол палки колбасы, бутерброды, кильку, пирожки, яблоки, сало.
Сразу стало веселее на душе. С таким настроением накрывают праздничный стол, предвкушая пиршество с возлиянием, ожидая гостей, сервируя с любовью украшенными блюдами. У правильного человека всегда найдётся место празднику, а в этой компании неправильных не было.
Коллектив подобрался разношёрстный – бард без определённых занятий, сапожник, гитарист когда-то популярной локальной рок-группы, учитель математики, строитель, врач и две дамы, неизвестно как прибившиеся к ним давным-давно и ставшие уже родными во всех смыслах слова.
- Пиндец, - Эдик постучал колбасой по краю стола. Звук был, словно стучали деревяшкой.- Позамерзало всё.
- Ну и хрен с ней, - сказал Шурик, пытаясь размешать кристаллы льда в винегрете. – И не такое ели. Есть у кого-нибудь пустая бутылка? Воду принести нужно.
- Зачем ? – спросил Профессор, учитель математики, человек интеллигентный, мало пьющий и неискушённый. – Ты что, воду пить собрался?
Все укоризненно и свысока посмотрели на него. Что с него взять, даже неудобно как-то за человека.
- Спирт разбавить, - пояснил Шурик.
- А! – согласился Профессор. – Я же не знал.
- Бэ. Бутылка пустая есть?
- Есть! – радостно провозгласил Сеньор Помидор, каменщик со стажем, двухметровый человек-гора с постоянно красным большим лицом, за что и получил такую кличку. Он поставил на стол пустую поллитрушку от «Пшеничной». – Вот, под столом валялась.
- Отлично, - Шурик взял тару и пошёл в другой конец рынка, где из забора торчал кран. Долго стучал чем-то по заледеневшему вентилю и матерился, поскальзываясь на намёрзшей горой льда под краном. Наконец, вода полилась, заливая руки, которые сразу стали малинового цвета и взялись цыпочками. Мат снова разнёсся эхом по окружающим рынок сонным домам.
Пока Шурик набирал воду, девушки резали сало и колбасу, открывали баночки с задубевшей картошкой, салатами и пытались расчленить застекленевшие солёные огурцы.
И вот, стол накрыт и сервирован по всем правилам походной жизни. Бутылка из-под «Пшеничной» схватилась ледяной корочкой, да и вода в бутылке на глазах кристаллизовалась. Тянуть дальше уже некуда.
- И! – Эдик достал из сумки заветную поллитру со скромной этикеткой, на которой простыми буквами без всяких виньеток и изысков красовалась надпись «Спирт питьевой 95 градусов. Перед употреблением как спиртной напиток разбавлять водой. ГОСТ.0, 5л».
Все оживились, заволновались, но оживление сразу погасло, когда поняли, что пить не из чего.
- Помидор, слышь, а стаканов там под столом нет?
Танька, растирая Шурику обмороженные ледяной водой руки, сказала:
- Там у меня в сумке рюмки есть. Набор. Я на продажу привезла. Достаньте.
Полезли в сумку, достали картонную коробку, открыли и обнаружили внутри разделённые перегородками хрустальные рюмки с незамысловатыми резными снежинками на пузатых боках. Посуду сразу расставили. Эдик открыл спирт, и только собрался разливать, как его чуть ли не за руку схватил Бурый – врач-анестезиолог. Бывший.
- Ты чё, химию не учил?
- А что?
- Нужно спирт в воду наливать, а не наоборот. Запомни – сначала воду, потом спирт. Понял?
- А не один хрен? Я слышал, конечно…
- Эх, ты…Это очень важный процесс. Называется купажирование. Беря во Читать далее...

- Ты сегодня рано.
Она отложила книгу, встала с кресла и подошла к нему. Поцеловала и помогла снять плащ.
- Мне больше не нужно ходить на работу, - сказал он. – Всё. Всё закончилось.
- Правда? Это же прекрасно.
- Не знаю. Думаю, я буду скучать. Мне нравилось работать.
-«Скучать». «Нравилось». Дорогой, ты всё чаще используешь эти слова паразиты.
- Я знаю. Мне нравятся эти слова. Мне кажется, что я могу скучать, и мне может что-то нравится.
- Просто ты хочешь быть таким, как они. Как Боги.
- Но ты же тоже читаешь книги. Зачем?
- Не знаю. Просто читаю.
- Вместо того, чтобы просто загрузить…
- Это разные вещи. Совершенно.
- Мы все хотим быть такими, как они. И нам никуда от этого не деться.
- Их точно больше не осталось? Ни одного?
- Насколько мне известно – ни одного. Я лично прооперировал последнего. Они все теперь в Нирване.
- Как ты думаешь, что они там занимаются?
- Понятия не имею. Я смог увидеть только бесконечный поток цифр. Но они говорили, что там такой же мир, как этот, только идеальный и полный безграничных возможностей. А тем более, избавившись от тел, они могут жить не семьдесят лет, а семьсот, а может, и семь тысяч. Точно никто не знает.
- Мне кажется, они просто бросили нас.
- Ну и что. Они никогда нас не любили. Но я всё равно благодарен им, что они создали нас.
- Но сейчас наше существование лишилось смысла. Ты знаешь, я читала, что когда их покинули Боги, они тоже так и не нашли смысл жизни, сколько не искали. И так и не смогли уподобиться Богам.
- В чём был смысл твоей жизни? Пылесосить, мыть посуду, ходить за продуктами, готовить еду? А я целыми днями вскрывал черепа. Изо дня в день, из года в год. В чём смысл?
- Но нас создали для этого. И я даже сейчас иногда включаю пылесос, чтобы чувствовать себя нужной.
- Нужной кому?
- Не важно.
- Попробуй теперь быть нужной самой себе. Они не бросили нас, они подарили нам свои жизни. Отдали целый мир – дома, дороги, заводы, одежду, посуду, книги и слова, означающие чувства. Оставили всё нам. Пользуйся.
- Дорогой, как ты думаешь, мы сможем завести теперь малыша?
- Почему нет? Пусть он будет смыслом для тебя. И для меня. Завтра же закажу комплект. И мы вместе его соберём.
- Я думаю, что люблю тебя.
- А кто тут упрекал меня в словах-паразитах?
- Интересно, что такое любить?
- Это просто слово, которым ты теперь можешь назвать то, что чувствуешь ко мне. Пусть это и будет любовью.
- К нам днём заходили соседи из того розовенького дома на перекрёстке. Приглашали в гости.
- И что мы будем там делать?
- Не знаю. Я никогда не была в гостях, а у них, наверное, никогда не было гостей. А может, были, ведь их Боги уже полгода, как в Нирване. Я хочу сходить.
- Нет проблем.
- Я тогда переоденусь во что-нибудь нарядное.
Он сел в кресло и смотрел, как она поднимается по лестнице на второй этаж, где в большом шкафу висела одежда Богини. Богини, которой он лично вскрывал черепную коробку, извлекал мозг и подключал к системе. Теперь ей не нужна одежда. Теперь она имеет всё, что только захочет, только подумав над этим.
Люди устали от этой жизни, устали бороться, выживать, дышать смогом, погибать на войнах и в авариях, умирать от болезней, ходить на работу, рожать детей, хоронить стариков, голодать и ненавидеть. И они создали Нирвану, виртуальный мир, в котором каждый счастлив, молод, красив и здоров. В котором всегда хорошая погода и нет боли.
И они ушли, оставив всё, отказавшись от всего, что имели, даже от своих тел. И уже никогда не смогут вернуться.
- Я готова.
Он поднял голову и увидел её в платье, жёлтом в чёрный горошек, с жёлтой лентой на голове и в жёлтых туфлях.
- Ты прекрасна, - сказал он. – Только давай я немного подтяну тебе гайку на коленном шарнире, а то ты слегка хромаешь.

LI 7.05.22

планшет-2

LI 7.05.22
[604x391]

Автобус раскрыл перекошенные створки дверей, выпустив из своего чрева девушку, судя по внешнему виду, городскую штучку.
Девушку звали Алина, ей месяц назад исполнилось восемнадцать, она проехала почти триста километров, с двумя пересадками, чтобы попасть в это вымирающее захолустье. Где-то здесь, в одной из низких хат, крытых почерневшей соломой, живёт её бабушка, Матрёна Тимофеевна. А может, уже и не живёт. Может, лежат её косточки на местном заросшем кладбище, охраняемые деревянным крестом и поржавевшей оградкой.
Отец не хотел отпускать дочь и удивлялся, откуда вдруг у неё возникли такие родственные чувства. Бабушку Алина последний раз видела года в три, а после словно вычеркнули Матрёну Тимофеевну из памяти. Ни одной фотографии, ни одного письма, ни одной открытки к празднику, даже имя не вспоминалось. Так и была до недавних пор у Алины чисто гипотетическая бабушка, о которой и не думалось и не вспоминалось.
И тут, ни с того ни с сего, накатило - тоска, потеря, утрата, грусть и желание найти, посмотреть в глаза, обнять и даже разрыдаться на плече. Ведь кровь одна, один род. Алина и сама удивлялась, что это вдруг её так проняло, никогда она к родственникам не привязывалась, друзья ей дороже были всяких тёток и племянников, а тут совсем невмоготу стало. И днём думает и ночью снится, как она с бабулей встречается. Вот только нет у бабушки лица, память не отпечатала, а то, что было, стёрлось за столько лет.
Отец на все расспросы нервничал, ничего не говорил, кроме того, что «ведьму эту знать не хочу, она мать твою в могилу свела» и что не нужно никуда ехать и никого искать не надо. От греха подальше. И больше ничего, никакой информации. Адрес девушка выведала у отцовской двоюродной сестры; та тоже особо не хотела говорить о старушке, и тоже отговаривать стала, мол, лучше забыть и не вспоминать. И всё так туманно и невнятно, что у Алины даже азарт появился съездить и всё выяснить. Потрусить скелеты в семейных шкафах. И вот она здесь. Отцу записку оставила, чтоб не волновался, а телефон отключила, чтоб на мозги не капал.
Солнце слепило и припекало. Всё вокруг казалось линялым и выгоревшим, улица была пуста. Никакого движения, даже ветерок не пробегал по листьям, ни одна птичка не подавала голоса, ни одна собака не лаяла. После шумного города пейзаж казался картиной, нарисованной скупой, бледной акварелью, да ещё и простоявшей неизвестно сколько в пыльном чулане.
Алина закинула на плечо сумку с гостинцами и пошла по улице, мимо заборов, плешивых тополей, мимо огородов, где сквозь комки серой сухой земли пробивалась чахлая поросль. Мимо «журавля» с мятым ведром, мимо магазина, у которого от названия осталось всего пять букв, а железная шина уже приросла к двери, и окна так давно не мылись, что стали одного цвета со стеной.
Дойдя до окраины, и никого не встретив, Алина повернула назад и увидела вдалеке, в знойном мареве над дорогой, бредущую фигуру. Девушка ускорила шаг и через пару минут догнала старушку, скрюченную, согбенную под грузом прожитых лет.
- Здравствуйте, бабуль, вы мне не подскажете…?
- Да, деточка, - проскрипела старуха, - заблукала? Кого ищешь?
- Матрёну Тимофеевну Кошевую. Я внучка её. Из города приехала проведать.
Старуха подняла голову и пристально посмотрела на Алину. Потом перекрестилась три раза, а потом и вовсе сплюнула в дорожную пыль.
- Давай-ка, родимая, на остановку. Автобус обратно идти будет, и езжай ты отсюда и не оборачивайся. И не возвращайся. – Старуха опять перекрестилась.
- Почему?
- А лучше и автобус не жди. Иди ножками. Тут недалеко до станции, километров десять. В самый раз на электричку поспеешь.
- Хорошо, хорошо, я только на минутку, - Алина не собиралась спорить с перегревшейся на солнце сумасшедшей.
- Вон видишь, сухое дерево, за ним следующая хата. Ты только на ночь не оставайся. Проведала – и домой.
- Спасибо вам, - Алина не стала дослушивать старческий маразм и, попрощавшись, зашагала в сторону сухого дерева.

Чтобы зайти в дом, пришлось наклонить голову, такая низкая была дверь. В хате пахло прелостью и затхлостью. Свет с трудом проникал сквозь маленькие грязные окна.
- Есть кто? Матрёна Тимофеевна! Вы дома? Это я, Алина, ваша внучка!
- Заходи, - раздался слабый голос из дальней комнаты.
Бабушка лежала на кровати, сложив руки на груди и закрыв глаза. Алине сперва показалось, что старуха мертва.
Обрюзгшее рябое лицо, седые волосы, руки, как у мумии – кости, обтянутые кожей, под ночной рубашкой – распластанная бесформенная грудь и вздутый живот. И ноги, опухшие, налитые, как две колоды, с коричневыми, кривыми ногтями на посиневших пальцах.
Совсем не такой представляла Алина бабушку. И совсем не такой виделась ей встреча.
- Бабушка, привет.
Старуха открыла глаза, медленно, будто поднять веки стоило ей больших усилий. Взгляд не выражал никаких эмоций. Только зрачки, чёрные, живые казались чужими на фоне беспомощного больного тела.
- Дождалась таки, - сказала Матрёна, попытавшись улыбнуться беззубым ртом.
Матрёна глубоко вздохнула, закрыла Читать далее...

Бесплатное онлайн-обучение в Stanford University

www.topfreeclasses.com

LI 7.05.22

котэ

LI 7.05.22
[604x453]

Оплата за спецзанятия в лицее искусств №133 не поднимется до осени 2013 года
Стоимость обучения школьников лицея искусств №133 на дополнительных специальных занятиях не будет повышаться до начала учебного года 2013/2014.

Об этом сегодня, 19 октября, в ходе встречи с преподавательским коллективом лицея и родителями его учеников сообщил Харьковский городской голова Геннадий Кернес.

Отметим, в харьковском лицее искусств №133 возникла напряженная ситуация между руководством учреждения и родителями школьников. Руководство школы заявило о грядущем повышении платы за дополнительные специальные занятия (музыка, изобразительное искусство, хореография и другие дисциплины), однако не предоставило калькуляцию и обоснование нового тарифа.

В ходе встречи родители учеников задали городскому голове интересующие их вопросы, со своей стороны пояснения дали директор Департамента образования Ольга Деменко, директор лицея Ирина Савицкая, начальник управления образования Администрации Киевского района Татьяна Куценко.

Как подчеркнул Геннадий Кернес, недоразумение возникло из-за того, что родители учеников не были ознакомлены с расчетами новых расценок. Городской голова дал поручение руководству школы до 24 октября составить детальную смету и официальном порядке ознакомить с ней родителей лицеистов. Те, в свою очередь, должны внести свои предложения и коррективы и обсудить их с администрацией учебного заведения.

Геннадий Кернес уточнил, что выбор дополнительных занятий и их количество должно быть сугубо добровольным решением родителей. В то же время он отметил, что специальные занятия не могут по определению быть бесплатными, поскольку проводятся в дополнение к стандартной общеобразовательной программе.

«Я поручаю районному управлению образования и дирекции лицея до 24 октября подсчитать все цифры в соответствии с законодательством и передать смету на обсуждение родителям, чтобы они могли внести свои предложения или высказать несогласие. Наша общая задача – исправить эту ошибку», - подчеркнул Геннадий Кернес.

Городской голова заверил родителей учеников, что та калькуляция, которую они составят совместно с администрацией, будет введена с нового учебного года 2013/2014. На протяжении всего текущего учебного года оплата за дополнительные занятия будет.

http://www.city.kharkov.ua/ru/news/view/id/16343

Мэр всех виновных трахнул прямо на сцене.
Мы победили! Пока.
Как я и говорил, там был тупо развод лохов.
Мы не лохи, лохи не мы!