Тэйбл-толк.Филипп Миронов
Общеизвестно, вторично, простенько — такие характеристики можно
щедро раздавать, бегло сканируя ландшафт. Легче рассказать, что бе-
сит, чем вспомнить какие-то приятные вещи. Но вот, довольно стран-
но, что пики раздражения все чаще отдаются равнодушием или уме-
ренным одобрением. В последний раз я испытал такое состояние в «Ки-
тайском квартале» в один из последних вечеров новогодних каникул.
Ушлые хозяева, прочухав дикую популярность своего заведения, запо-
лнили зал столами так, что твои локти неминуемо бьются о локти
посетителей, сидящих сзади. Мы попытались сесть в середине зала
за стол, который обступили со всех сторон соседние столики. Тяже-
лые деревянные стулья было невозможно отодвинуть — спинка упира-
лась в спинку стула соседа. Никакой порерези, чтобы заправить ноги
под стол не образовывалось. Мы сразу же перескочили, как только
освободилось место в углу с диванчиками и подушками.
Отсюда хорошо просматривались все окрестности. Справа размести-
лась пара — молодой человек в очках белом свитере «в лапшу» и девушка
со следами незаживших прыщей, которая, по всей видимости, свои очки
сняла прежде, чем познакомилась с ним. Каждые три минуты он про-
тягивался через стол, чтобы зафиксировать свои губы на ее губах
в поцелуе. К чему такие неудобства, если можно было сесть рядом.
Впереди за ширмой из стекляруса с шумом бухала компания, состоя-
вшая из отцов семейств и их жен. По столу гулял ноутбук с видами
какой-то широкой речужки, протекавшей в унылом пейзаже. Навер-
ное, демострировался фоторепортаж с летней поездки на Волгу.
Было слышно, что за ними сидят дети: слышался только смех
и довольно звонкий. Мы вспомнили, что в фильмах ужасов детский
смех используется для нагнетания атмосферы ужаса. Наверное, это потому что взрослые подсознательно боятся жестко-
сти детей, которых запросто веселят страдании мушки, ножка-за-но-
жкой лишаемой конечностей. Странно, что детский плач доставляет
нам самим дискомфорт, когда по логике вещей он должен нас радовать.
Чанкайшисты в фильме «ЧП» пытали капитана детским плачем...
Мы заказали зеленый чай, воду, безалкогольное и алкогольное пиво,
карпа, два салат-бара. По очереди сходили к стойке. Компания спереди
делала групповые фото. Ни с того ни с сего мы тоже сделали пару груп-
повых фотографий. Мысль, проистекающая в мозгу перед тем, как пред-
ложить всем «сфотографироваться вместе», настолько абсурдна и нев-
кусна, что и лица, как правило, получаются жутко неаппетитными.
Будто бы та самая птичка, что вылетает из объектива, сделала на них
ка-ка... По крайней мере, у нас получилась именно такая фотография.
Мужчина впереди занес руку со стопкой и произнес коронное «будете
у нас на Колыме...». За нашим столом возник разговор об этих фразах
из кино, из Гайдая и Данелии. Определенно, у каждого поколения есть
свой набор киноцитат, налипших на язык, как толстый волос налипа-
ет на брусок хозяйственного мыла. «Помню я твою попку сраную мыл
в фонтанчиках на Баден-Бадене...», «Хомячков мне не присылай —
я их уже отлюбил...», «Видишь суслика? Нет? А он есть!...»
Тейбл-толки вместе с едой и обстоятельствами, в которых не было
ничего такого, что стоило бы запомнить, способствовали прими-
рению с реальностью. Со всеми ее самоповторами и предсказуемыми
поворотами сюжета. Мы расплатились карточкой, поздно спохва-
тившись, что не оставили чаевых. Встали-вышли-разъехались.
Банально...
Она царит в «Якиториях», в «Шоколадницах» и «Кофе-Хаузах», обильно
произростает в интернете и торговых центрах, в пробках, в аэропор-
тах и в парках аттракционов. В русском кино ее особенно много. У нее
редкие способности к воспроизводству и уникальное умение превра-
щать видных персонажей, интересные предметы и явления в мутный
рисунок фона.
Банальность — это среда обитания, растворяющая наше сознание.
Это взгляд со стороны на человека, уставившегося в монитор
на эти строчки. Банальность — хитрая тварь — умеет обороняться.
Чтобы воспеть, ее невозможно ухватить и осмыслить, самому
не почувствовав себя скучным и банальным чмо.
Задний план Текст: Ирина Петракова
Искусство сытого времени любит все ущербное, увечное, больное; ре-
бята, которым нечего больше хотеть, чествуют фотографов-некро-
филов, вроде Уиткина, или веселых извращенцев вроде братьев Чепме-
нов; художники погружаются на самое дно, ассимилируются с бомжа-
ми, кликушами и гопотой и оттуда, со дна, ведут свои глубоководные
репортажи, за которые топовые галеристы дерутся как дети.
Никто давно не рисует, а нахуй? Осмоловский заказывает свои про-
изведения мастерской, как пошив костюма, и на станках по специаль-
ным паттернам ему изготавливают его экспонаты; он не трогает
их и пальцем. Сегодня больший резонанс произведет выставка из горы
использованной туалетной бумаги, из куска хоум-видео, из самого
себя с торчащей пиписькой. Покажите измученным халявным конья-
ком арт-критикам,
Читать далее...