Говорят, нет худа без добра.  Сейчас уже, когда у жены нет больной матери и отца, которые требуют её присутствия, стал больше времени уделять времени, которое можно провести с ней.

Старший мальчик поступил в Нефтяную Академию.  Это отдельная история про зайца и черепаху, в которой он однозначно выступал в роли проигравшего зайца.  Это тоже отнимало у неё кучу времени.  Также очень много времени отнимает её вторая работа, бизнес свой, так сказать.  Я уверен, что у неё получится.

В прошлую пятницу, в половине восьмого вечера, как только она вернулась с работы, со второй работы, в половине восьмого вечера я велел ей в душ и машину.  До этого я уже заказал домик в горах, в лесу.  И тут же ломанулся туда.  Без подготовки.  Даже зубные щётки купил по дороге.  Часа три и мы уже были на Большом Кавказе.  Водила я правда нехороший, и большую часть времени ехали в тёмное, а под конец ещё и дождь зарядил, но думаю, что ночь проведённая в горном лесу под дождём того стоит.  Она, конечно, довольна, но надо смотреть объективности в глаза.  Все эти романтические истории в которых ретушируются недостатки, немного лживы.  Никто не отменял грязь, прилипающую к обуви, сельские туалеты, незнакомый запах в номерах, грязную машину, непрофессиональных официантов, отсутствие дорожек к ближайшей речке или же соответствующее освещение в тёмных уголках.  Когда мы приехали, к 11 часам ночи, домик был готов, также, как и был готов шашлык с бутылкой вина.  Мы легли спать при открытом окне.  Хотя жена не спала той ночью - бесспокойно было на незнакомом месте- я отоспался и утром, сейчас уже в половине восьмого утра мы выехали обратно.  На обратном пути, уже въезжая в город я купил целого барашка и поехал готовиться отмечать поступления сына.

В 15:00 я начал готовить два блюда на костре и заготовил бастурму для шашлыка.  В 18:00, уже при помощи Ахмеда, который взялся за шашлык я встречал гостей, выйдя из душа.  Трехлитровая бутылка "Смирнофф"а вся покрытая инеем из морозилки стала нашей спутницей в тот вечер.

ПН

Скоро месяц, как я сюда не захожу. По большому счёту всё хорошо.  2 недели был в отпуске. И больше, дела душевные.

Ушёл с форума.  Ушёл с клуба.

ПН

Могу.  Могу с хладнокровием хирурга препарировать любое чувство человека: от самого возвышенного до самого низменного.  Но зачем? Что это мне даст?

Сумею.  Уже сумею убить в себе любое чувство.  Увы...

Получится.  Получится отогнать от себя радужный рой случайных солнечных бликов непонятных мне радостных чувств.  Что они поменяют?

Приходится.  Приходится выживать и каждое утро выходить в это мёртвое пространство декораций и масок, протаскивая своё Я и останки прошлых мечт в этой абсолютно враждебной среде.

Надо.  Надо тащить все эти цепи и вериги, даже если они тянут тебя ко дну, и ты задыхаешься без единого глотка воздуха.  Ты не можешь всё это бросить.  Ибо сейчас это и есть твоя жизнь.

Нельзя.  Нельзя смотреть тебе в глаза, хотя этого мне хочется больше всего.  На этой тонкой серебрянной нити тут же повиснут другие и она не выдержит.

Скучаю.  Скучаю по тебе, хотя нельзя этого делать.

Не хочу.  Не хочу закрывать створки собственных желаний и они бьются во мне, понимая, что после долгих лет абсолютного равнодушия пришло их время.  И они восстают.

Пустой.  Какой же мир пустой без тебя.

Нахожу.  Как всегда нахожу оправдание своему малодушию.  Что я могу поделать, чтобы поменять этот мир, себя, свои желания и помыслы?

Возможно.  Возможно, когда-то, в другой жизни я встречу тебя вновь и у нас будет больше прав друг на друга.

Как?  Как мне жить без тебя дальше?

Не получится.  Не получится ворваться в твою жизнь, ночью, в сумашедшей и невыносимой тоске и взяв тебя за руку, утащить прочь, расталкивая и отгоняя всех, куда-то, где нет никого и ничего, в наше Завтра.  Не получится.

Не увижу.  Не увижу покорности и доверия в твоём взгляде, твоей протянутой ко мне руки, твоей доверчиво прижатой головы у себя на плече, обиженных и дрожащих после нашей с тобой ссоры губ тоже не увижу.

Не придётся.  Не придётся в сладкой истоме вдыхать запах твоей кожи и зарываться в твои волосы; владеть тобой и принадлежать тебе, забывая обо всём; трепетать в нетерпении, ожидая наши встречи, не задумываясь ни о чём, кроме нас с тобой; будить тебя, гладя твоё тело, чтобы познать тебя ещё раз и находить твою благодарную улыбку; идти навстречу твоим желаниям, безумству и страсти и слушать твой шёпот, обняв и прижав тебя к себе.  Не придётся.

Не будем.  Мы не будем с тобой считать звёзды до утра, слушать ночной ветер в горах, осенний унылый дождь и не увидим падение снежинок, не будем подставлять лицо зимнему ветру на берегу, не будем провожать взглядом пляшущие листья платанов, не будем вместе паковать вещи, готовясь к летнему отдыху, не будем ужинать на летней террасе и смотреть на луну через бокал с вином, не будем вместе плескаться в душе, рассказывать друг другу о прошлых обидах и потерях и не пойдём по ночному городу пешком и взявшись за руки.  Разве что каждый у себя, в своём закупоренном и запретном друг для друга мире, который мы можем иногда видеть, но куда никогда не сможем войти.

ПН

Возвращение.  Я бы дорого отдал, чтобы хоть раз взяв за гриву необузданной памяти своей вернуться и промчаться в чувствах и переживаниях прошлого.  Я хотел бы, чтобы оно вынесло моё израненное сознание из этой бойни, хаоса и войны моего сегодняшнего дня.  Но мне не удаётся поймать его и оно с недоверием косится на меня, не подпуская к себе.

Но сегодня в тёмную неубранную келью моего сознания, абсолютно неукрашенного ни алкоголем, ни какими либо эмоциями, холодного и нежилого, кто-то вошёл.  Я дремал навалившись грудью на грубый стол и передо мной лежала старая книга с пустыми страницами, в которых я устал что-то искать, и ничего не находить.  Да, здесь темно, и ты протянула руку вперёд, пытаясь не споткнуться и ощупать стены, ты переступила порог, сама и не зная зачем.  Твои пальцы коснулись подушечками моей полуоткрытой двери - я и не закрываю её уже давно, кто сюда забредёт - и ты толкнула её.  Ни ты, ни я не знаю, зачем ты это сделала, но я услышал твои шаги, даже не в коридоре, а тогда, когда ты вступила в моё утро.  Я повернусь и посмотрю на тебя, и ты, как будто споткнувшись об мой взгляд, остановишься и поймаешь его.  Мы будем смотреть друг на друга, молча, с недоумением и давно уже забытым желанием понять и быть понятым, и бремя пережитой боли и утрат будет неминуемо примешиваться к этим взглядам.  Пока ты молчишь, и я молчу, мы пытаемся понять друг друга: где и когда каждый из нас потерялся?  И что из того, что наши пути пересеклись в этой безграничной Вселенной?  И я знаю, и ты понимаешь, что мы не заговорим.  И нет той банальной надежды, которая часто сопровождает встречу двух одиноких людей: ибо, люди, по настоящему заболевшие одиночеством, уже никогда не избавляются от этой болезни.  Просто иногда появление другого человека, как свет падающей звезды, на миг озаряет жизнь и показывает, что она не настолько сера и убога.  Но это всего лишь на миг, и через секунду рёв ночи застилает твоё бытиё.  В полумраке я вижу всего лишь твои глаза и руку выставленную вперёд, как будто ты хочешь защититься от меня.  Ни слова, ни жеста.

А потом ты повернёшься и уйдёшь, и я верну свой взгляд к столу, и упаду головй на свои руки.  Во всём должен быть смысл, и наверно, в этом появлении в это мрачное утро, он тоже есть.

ПН

По зиме было, стою на перекрестке, рядом машина.

Тут в нее сзади аккуратненько так, слегка прикоснувшись, въезжает другая.

Мужик въехавший испугался наверно, а потому тормоз отпустил и еще раз так же легонечко. Тут из первой машины высовывается водитель и кричит второму: "Хули ты стесняешься, разгонись да ёб*и как следует!"

Сегодня, когда ехал в машине, заметил редкое состояние.  Горячий воздух прерывался прохладным ветром.  Удивительно приятное состояние и контрастный воздушный душ.

Муравьи своими заготовками оголили весь мой дёрн и люцерну.  Следующим этапом должен был быть мой дом.  Война так война.  Разрыл их муравейник и залил водой.

Вечером встретился с М.  Сидели в машине, на холме, над городом и смотрели на бухту.  Беседовали.

Впервые за столько дней пошёл в тренажёрный зал.

ПН

Я недоволен собой.  Опять прибавил в весе, разошлась поясница, не хожу в тренажёрный, много трачу.

Как всегда не нахожу согласия с самим собой.  Неужели счастливая жизнь не для меня?  Ничего нет такого, за что стоило бы волноваться, всё вроде упорядочилось, но что-то внутри не так.  Ощущение затишья посреди боя, когда твои нервы на взводе, уши ловят каждый звок, глаза прищурены, адреналин выбрасывается тоннами, руки сжаты в кулаки, и вдруг всё обрывается.  Легко поверить и вернуться к нормальному состоянию, если состояние боя длилось недолго, а что делать и как адаптироваться, если это состояние длилось годами?  Так и я, бой мой, видно, закончен, и я выжил, но я не знаю, как жить дальше.  Все эти знания и навыки нынче не нужны, даже если когда-то они были бесценными.

Вчера были на пляже.  Пиршаги.  Давно я там не был.  Хороший пляж.  С классическим спуском к воде, и самое главное крупным зернистым золотым песком.  День был пасмурный с утра, потом тучи разошлись, и снова, когда мы уже поехали домой, небо снова застило тучами.  Заказал по пути шашлык, чтобы забрать домой, и заехали за ним.  После строительства этих новых дорог, некоторые точки на полуострове стало легко и быстро доступными.  Приехали быстрее, чем заказали, надо было подождать 15 минут.  Холодное пиво, даже 2.  Ну и дальше по сценарию.  Как всегда, выстрел в печень, потом ещё один, а потом очередью.  А что делать?  Любоваться на цветочки, картинки, водопады я уже отвык, да и для некоторых людей это искусственно, наверно, надо вовремя и правильно развивать чувство эстетизма.  Да и менять должны картинки в обойме, чтобы не приедалось всё это.  Два года работал в горах, увидел полные сезоны всех четырёх времён года.  Да, красиво, да захватывает дух, но это первый цикл.  Потом, всё начинает повторяться.  Да и кроме всего прочего, если бы уж это так захватывало, деревни не пустели бы сейчас, и не стремилась бы горная молодёжь в город.

ПН

Это не очень честно обманывать собственное сознание, подкрадываясь к нему с коварством диверсанта и бесшумностью пантеры, но если нет других путей, почему бы нет?  Я подойду к нему, я накормлю его, ибо оно одиноко уже сколько лет.  Вокруг падают листья осени, которые неуместны в разгар лета, я слышу гром весенний, который уже опоздал, я слышу бой волн о бетонную пристань, я ищу и не нахожу слова, но я должен и я скажу, что сегодня рвётся из моего сердца, моего пьяного сердца и хмельного рассудка наружу.

Я знаю, что я умру.  И смерть это то, о чём я думаю, когда я пьян и почти счастлив.  Это безбожно, но я всегда думаю о Боге и своей встрече на Судном дне с ним.  И я думаю, что возможно, меня ждёт его возмездие за мои грехи, но есть вещи, которые он простит мне, потому, что не было ни единого дня, чтобы я прожил его без боли.  Он не может быть настолько безрассудным и жестоким, чтобы мстить мне за мои слабости и напрочь забыть за то, что я пытался сделать вопреки правилам и безрассудным и немилосердным законам своей эпохи.  Я надеюсь, что моё ослабшая воля, что мой дрогнувший и незрелый разум и моя неверная воля получат от него всё то, что мне необходимо, чтобы умереть достойным человеком, если даже вовремя не причащившимся.

Звучит азан за окном, и я надеюсь, что это знак свыше, что мои мольбы, сомнения и надежды, хоть когда-то будут услышаны и боль, назревшая как чирей за эти десятилетия прорвётся, и я успокоюсь перед самой кончиной.

Ветер льётся в окно, луна видна в проёме, звёзды скоро рассыпятся, и я знаю, что счастье слагается из очень простых составных.

Удачи мой редкий и случайный свидетель.

ПН

Пахнет морем.  Я спускаюсь к нему.  Это всегда так неожиданно и удивительно увидеть как играет солнечным светом морем.  С самого детства я никак не могу привыкнуть к этому чуду, даже если буду видеть его каждый день.  Море очень символично для многих людей, особенно для тех, кто родился и вырос на его берегу.  Оно становится неотъемлимой частью не только его среды обитания, но и его духовного становления.  Такие люди, я хочу верить, всегда другие.  Они верят в чудо, они ищут тепло, они не отказываются от надежды и никогда не перестают любить.  Жернова жизни могут переломать их многие идеалы, но в их природе всегда можно отыскать крупицы благородного и великого, зацепившись за которые, можно наращивать всё лучшее, что можно воспитать или узреть в другом человеке.  Я спускаюсь к морю.  Странное ощущение того, что сейчас нет ничего вокруг, кроме него самого не покидает меня, когда в такие минуты я спешу к нему.  Я не бегу, не спотыкаюсь, не оглядываюсь, я только лишь бросаю взгляды по сторонам, чтобы не удариться в случайного прохожего или когда перехожу дорогу, а так, ничего кроме самого моря.  Оно манит меня, и я, как будто, хочу разгадать его вечную загадку.  Я выхожу к нему.  Оно ограждено от меня железной изгородью, как в зоопарке.  И оно спокойно.  Я знаю, что оно тоже дар Божий мне, людям, понимающим и абсолютно ничего не смыслящим и не чувствующим к нему.  Немного обидно за то, что мы люди стараемся его загадить, но также как и пирамиды и Тадж-Махал но всё равно остаётся безучастным ко всем этим попыткам.  Оно не станет жить по другому, хотя может и умереть в один день.

Я стою облокотившись на ограду и стараюсь выгнать свои мысли на поверхность моря, отгоняя их от себя и от людей, как табун лошадей.  Я пытаюсь пролиться на повехность моря своими мыслями, чтобы хоть как-то их очистить, и своими эмоциями, чтобы хоть как-то их успокоить.  Я не оставляю своих вечных попыток вернуться в своей памяти и сознании назад, к какому-то событию, к какому-то знакомству, мысли, начинанию, хотя где-то в глубине сознания понимаю, что эти попытки тщетны, да и и не даст это ничего.  И когда я смотрю на море, в такие редкие минуты, мне удаётся стереть пыль с тех немногих, дорогих мне образов, и что-то почувствовать.  Меня не покидает ощущение, что я исповедаюсь перед ним и прошу его хоть немного помочь мне определиться, что же делать дальше.  Но оно молчит и мне становится страшно оставаться с собой и своим оскореженным внутренним миром наедине.  Но я не обижаюсь, ведь море всё равно остаётся символом чуда, тепла и радости.

ПН

Много лет тому назад я любил девушку.  Это было 27 лет назад.  Многие годы она даже не знала о моём существовании.  Я даже как-то в дневнике отмечал, что встретил девушку, первую любовь, но оказалось, что она меня даже не помнит.  Я связался с ней, и у неё проснулись чувства.  Думаю, что сильные чувства, несмотря на преклонный возраст мой и её.  Возможно, в этом сыграли роль возможно не совсем удачные личные отношения.  Мы общались в сети.  Долго.  Меньше года.  Она оказалсь ревнивая как кошка и очень скоро дистанция между нами, невозможность увидеться физически, а может и сама её природа превратили наши даже виртуальные отношения в постоянную череду скандалов и обвинений.  Позже вспоминая, и перечитывая нашу переписку, я понял, что я проявлял действительно несвойственное для меня ангельское терпение.  Но такова уж моя природа - внутренние пружины смазаны до того, хорошо, что действуют безотказно, а также и бесшумно.  В марте месяце после очередного всплеска с её стороны, я ушёл.  Её звонки, сообщения, письма, СМСы, все повисли в воздухе.  Она пыталась пойти на обходной манёвр, через общих друзей и знакомых, выдерживая пазуы и прочее, но моё ангельское терпение сменилось на дьявольское упорство.

Она приехала.  Пару дней назад.  Позвонила.  Я встретился с ней и объяснил, что я абсолютно свободный человек, и даже человек, который по меркам нашей современности, принятой морали и традициям, имеет право реагировать на мою подобную безбожную жизнь, не может ломать мою личную жизнь, если она не хочет меня поменять мою натуру.  И если она хочет продолжения отношений, ей надо поменять себя.  Думаю, что за последние несколько месяцев у неё было достаточно времени, чтобы подумать и осмыслить что ей надо и что ей важнее на самом деле.

ПН

Я вижу её который год.  Она стареет.  Думаю, что она даже старше меня.  Я смотрю на неё уже давно.  То есть в своих взглядах на людей мы ставим им маркеры или же они просто серая толпа.  Я не знаю, что привлекает меня в ней.  Скорее всего ошибка восприятия.  У неё сильная спина, про который хочется сказать, сильный стан.  Она собирает хвостиком волосы на затылке.  У неё умиротворённый взгляд.  Человека позднесреднего возраста.  Её нельзя называть красивой, но и отталкивающей она тоже не является.  Одевается она по своему: я не вижу классики своих сверстников, и вычурности современной молодёжи.  Одно знаю точно, она одевается не как старуха.  У неё сильные полные ноги.  Такие, на которых я получил своё сексуальное мировоззрение и такие, какие заложили старшие люди периода моего созревания в качестве стандартов хороших ног.  Но это всего лишь деталь, и меня не влечёт к ней как к женщине.  Но я чувствую, что что-то происходит у неё в мыслях.  Она идёт смотря перед собой, чаще в землю.  Она думает.  Не совсем без чувств, но они эти чувства рудиментарны и едва обозначены.  Как капелькая оливкового масла в салат.  Но они есть.  И даже если она не догадывается о них, я знаю, что они могут расцвесть буйным цветом, если появится соответствующий мужчина.  Это гендерная специфика: мужчины находятся под инстинктом секса постоянно, женщина только когда она или дошла до определённого уровня развития в себе, но и это состояние очень быстро теряется, если в её жизни не существует/появляется мужчина.  Не обязательно для физических отношений, но которому она нравится и который нравится ей.  Такого мужчины у этой женщины нет.  Она свыклась с этим.  Но желания в ней ещё не умерли, даже если ей и в голову не приходит задуматься об этом.

ПН

Я гулял по городу.  И, наверно, много лет тому назад, может 40, может чуть меньше кое-что произошло, что я вспомнил сегодня.

Отец, тогда преуспевающий цеховщик, которых нынче называют бизнесменами, вечером предложил поехать всем на море.  Я не понял ажиотажа вокруг этой мысли, но всем понравилось и все были возбуждены.  Мы все сели на машину Мирзы.  Это был очень модный и редкий даже тогда ГАЗ-21, "Волга".  Я помню голубой спидометр и похожий на карамель руль.  Вернее, на застывшую сгущёнку.  Мы поехали на море, скорее всего это было Шихово.  Было пока не так уж и жарко, и всё же мы, дети, кажется, искупались.  Отец дал нам понемногу водки, это был первый раз, когда я попробовал водку.

Все были довольны и я просто чувствовал то благополучие, уверенность и, возможно, счастье, которые превалировало в жизни этих двух бизнесменов: моего отца и Мирзы.  Мирза был женат на Эмме.  У них дома я увидел самую большую ёлку своего детства.  Самую большую и самую нарядную.  Она крутилась вокруг своей оси.  Эмма была второй женой Мирзы, и от первого брака у него уже были дети.  Я помню его лицо, похожее на лицо индийского артиста.  Вернее, я вспомнил его сейчас.  Соседка, которая жила под квартирой Мирзы, тётя Сурая рассказывала нам часто о криках, которые доносились из их квартиры во время их сор.  Мирза, который приносил деньги домой в авоськах, кричал ей: "Я зарабатываю деньги для твоей и моей счастливой жизни.  Что тебе надо ещё?"  Потом он рвал деньги и выбрасывал их в окно.  Тётя Сурая рассказывала "Я подставила ладонь, и на ладонь мне сверху, из окна Мирзы, упал обрывок порванной десятки".  Тогда они были очень популярные, эти красные "десятки".  Мирза умер.  Кажется, от инфаркта.  Я помню ещё одну сцену с его участием.  Отец наехал на нашего соседа внизу.  Начал его бить.  Тот кажется ответил.  И отец решил его убить.  Он схватился за топор, и в этот момент Мирза попытался вырвать у него топор.  Неудачно.  Отец рубанул Мирзу, рана была глубокая, где-то в области левой грудной мышцы.  Отца увели родственники.  Той же ночью приехала милиция.  Но отца дома не было, и уже был приведён в действие механизм южной схемы взаимовыручения и нахождения знакомств.  Отец конечно же откупился.  Мирза ходил какое-то время перевязанным, потом пришёл в себя.  Отношения правда остывали на глазах.  Эмма нервничала, часто ссорилась с мужем, и ещё кем-то.  Она ему так и не родила.  После смерти мужа она начала очень быстро скатываться.  Дошла до уличной проститутки.  Высокая, красивая женщина, со стоячей грудью, стала очень дешёвой проституткой.  Я к тому времени, конечно, съехал с отцовского дома, но сёстры рассказывали мне, как умирала Эмма.  Поговаривают, что она заболела СПИДом и до самой смерти кричала.  Кричала безбожно, отчаянно и тоскливо, как умирающая в одиночестве волчица.

Никто не знаю, у кого будет какой конец.  Я лежал в тот день, и понял, что слишком хорошо думаю о себе, что я буду жить ещё лет двадцать.  Всё в руках Всевышнего.  И в тот день, лёжа в постели, в собственной спальне, я, почувствовав боль в сердце, и поняв, что если меня сейчас хватит инфаркт, я даже не успею и не сумею позвать на помощь.  И я обратился к Богу со слабой улыбкой "Ты считаешь, что уже время?  Если так, то я, наверно, готов".

За окном слабый и приятный летний ветер.  И я хочу думать о нём, о том, как он пробивается через сетку на пластмассовых окнах, как он старается быть живым, и тронув меня за остатки шевелюры дразнится тем, что он всё равно будет жить, даже когда меня уже не станет.  Надобно бы к этому ветру добавить пару слов о запахе земли, о редких звёздах, и потенциальной Луне, но мне влом оборачиваться, и думать о чём-то ещё, нежели о парах алкоголя, которые убаюкивают моё сознание и вымывают мои желания.  Спать, спать, спать, чтобы завтра опять натянуть лямку бурлака и тянуть свою часть жизни в этой Вселенной.

Хочется верить, что кому-то где-то нужно, чтобы я жил.  Не ради того, чтобы стать бетонной опорой, а просто кому-то нужны мои мысли и чувства.

ПН

Я легкомысленно улыбался тогда, когда говорили, что есть вещи, которые человек всасывает с молоком матери.  А сейчас понимаю, что даже раньше, когда он в утробе матери.  Земля, из которой вырастают продукты, которые закладываются в его младенческий скелет, вода со своими кластерами переносит информацию к его телу, звуки, которые окружают его маму, когда он растёт внутри её: голос отца, ветер, от которого дрожат листья тополя на родной улице, звуки грузовика-молочника, утренние крики петухов, звуки жерновов на мельнице его деда, колыбельная.  Всё это создаёт ему ощущение мира, комфорта и безопасности.  А потом все эти составные его мира отрывают от него, как лепестки от цвета, пока не остаётся его собственный голый остов, безобразный отталкивающий.  И поэтому, часто сами того не понимая, люди хотят в детство, видя только внешние факты того периода, а на самом деле, они инстинктивно хотят именно той безопасности и комфорта, которые обязательно сопровождают ощущение мирного счастья.  Никогда человек не будет чувствовать себя в полной мере счастливым, когда он отойдёт от остатков родного мира: музыки и ритма родной речи, вкуса хлеба и воды, пусть даже добавленной к пепсиколе местного разлива, интенсивности солнечного света, влажности и ветренности.

ПН

Приехал Р.  из Канады.  В прошлом году умерла мать, в этом отца.  После того, как закончилась ритуальная часть, сели мы пить.  Пошли рассказы, как эти похороны прошли относительно спокойно и организованно по сравнению с прошлогодними.  Ну и я вспомнил, как покойная тёща лежала и мной овладевало отчаяние, что и как будет.  Ну он и разрыдался.  Откровенно говоря, я не для этого сказал, но видно, уж очень живописная получилась картина.  Потом я попытался оставить у него в сознание одну мысль, на самый тяжёлый случай, когда его воспитание столкнётся с реалиями его нынешней заморской жизни.

ПН

Умер тесть.  И снова весь ритуал заново.  И снова пришлось босиком спускаться в его могилу.  Но в отличие от зимы, на этот раз было не так холодно.

ПН

Есть такая традиция.  Возможно у всех народов, но у нас она точно есть.  Навещать умирающих людей.  Очень часто она переходит в традицию навещать агонирующих людей.  Никак не могу к ней привыкнуть.  Умирал после инсульта  муж тёти, которого я знал с самого детства.  Так и не смог заставить себя пойти его навестить.  Тётя потом обиделась, или сделала вид, что обиделась.

Сейчас умирает тесть.  Вернее, наверно, уже агонирует.  Уже который день держится температура.  Врачи, более сведующие говорят, что это мозговая температура.  Антибиотики и жаропонижающие помогают мало.  Скорее всего, скоро умрёт, ненамного опоздав от покойной тёщи.  Всё никак не могу заставить себя пойти его навестить.  Давит на меня эта картина, состояние.  А тем более он уже почти не говорит и, кажется, не видит.

Вот так мы и учимся, взрослеем, не тогда, когда рожаем первого ребёнка, а когда хороним первого близкого человека.

ПН

Провёл джазовый вечер с традиционным "Summertime" George Bensonа. Кажется, людям понравилось.

ПН

В 1995 году я ушёл из медицины.  Ушёл.  Даже сейчас, по истечении стольких лет я скучаю по той своей работе.  Наверно, это было моё призвание.  Или не было, раз ушёл.  Но одно я знаю точно: я сделал правильно.  Даже сейчас я вижу эту стонущую армию врачей, единицы из которых живут хорошо, да и то в основном за счёт смогли вписаться в коррумпированную схему и полностью потерять хоть какие-то моральные принципы.

Проходил этим утром мимо своей прошлой станции скорой медицинской помощи.  Отрешённые лица, скучные, грустные, одним словом лица людей, недовольных своим статусом.  Недавно встретил бригаду с этой станции.  И они тоже в лишний раз подтвердили правильность моего решения.

Вчера упился фруктовой водкой, и до сих хожу пьяный.  Когда садишься за руль, как-то собираешься и концентрируешься, а когда заходишь в кабинет, расслабляешься и винные пары снова подступаются к твоему сознанию.

ПН

Когда я предоставлен самому себе, иногда у меня бывает очень радужное настроение.  Не знаю, с чем это связано, скорее всего с гормональной средой.  Многие не обращают на это внимание, но гормоны управляют нами, как хороший водитель своим автомобилем.

Давно не бывал в тренажёрном зале.  Вчера таки добрался туда.  Километра 2 на велотренажёре, километр на гребле, и я ушёл оттуда.  Но сегодня чувствую себя намного бодрее.  На обратном пути зашёл в супермаркет, чтобы восполнить свой запас спиртного.  Абшеронский винный завод начал выпускать фруктовую водку, в соответствии с местными стандартами.  И что важнее всего, им удалось отследить и вкус и главное, запах этой водки.  И представьте себе моё удивление, когда я вдруг заметил пиво "Murphy's", первое пиво, которое я выпил в свою первую поездку заграницу.  Это было в Шотландии и я заплатил 2 фунта за пинту этого пива.  Но именно с того момента я всегда пытался найти его где-нибудь на наших широтах.  Полтора-два литра было опустошено вчера же, успешно заменив мне традиционные 150-200 грамм.

С утра настроение чуть приподнятое.  Я не вижу для этого особых причин, и я не перестал замечать прутьев собственной тюрьмы, но каким-то удивительным образом настроение лучше вопреки всему.

Супруга проходит все те тяжкие, через которые проходил я, когда жизнь делала из меня лидера, профессионала, специалиста.  Ей всё ещё предстоит относиться к людям, как к фигурам на шахматной доске, даже если они живые и милые, ей предстоит научиться вставать и давать сдачи, снимать скальпы, а заодно и головы, поощрять и наказывать, осаждать и давать надежду.  Ей всё это предстоит.  Или это, или она поломается.  Зато это ей помогает только-только понимать сложности моей работы и то, через что прошёл я, прежде чем мой авторитет профессионала не ставится под сомнение, и это при том, что мне его приходится доказывать и отстаивать каждый день.

ПН

Я думал, я проснусь сегодня позже.  Не получилось.  Дневной свет будит меня.  И ничего с этим я поделать не могу.  Даже если опущены жалюзи на окне, он пробивается через щели.  Настолько, чтобы разбудить меня.  Если же я пересилив своё  состояние, продолжаю спать дальше, до 9-ти например, я просыпаюсь разбитый и с головной болью.  Если я просыпаюсь раньше, то я тоже чувствую себя разбитым, квёлым, сонным и с небольшой головной болью.  Так как мне  приходится садиться за руль с утра, это состояние будит во мне тревожные настроения.  Выручает то, что я еду по собой же начерченной схеме с обязательными остановками на опасных поворотах.  Сегодня так, в меня чуть не врезался серебристый Ауди.  Вернее, если бы я по схеме не остановился, он бы въехал в меня.

Каждое утро я проезжаю пятачок под Нагорным парком.  Каждое утро там стоят машины.  Машины также стоят там и вечером.  Оттуда красивый вид на бухту, а утром, наверно, люди любуются восходящим солнцем.  Я проезжаю мимо них, и понимаю, что романтики не должно быть много.  Она тогда приедается и теряет свой налёт лирики.  Интересно, а сейчас кто-то говорит девушкам стихи, когда они наедине?

Я могу подобрать разные слова к своему состоянию: депрессия, меланхолия, сплин.  И возможно, каждое из них будет верным.  Я часто слышал, что есть люди, которые сами делают собственное настроение.  Я не из таких.  Моё настроение делает мир в котором я живу, люди, с которыми я общаюсь, даже самые незначительные из них.  Но для этого эти незначительные люди должны отдавить мою любимую мозоль ткнув пальцем и попав в нужную точку.

Я снова привыкаю к выпивке.  Под тем или иным поводом я выпиваю.  Пока правда, промежутки между пьяными вечерами и трезвыми достаточно равные, но я чувствую настроение и пустоту, которая начинает на меня давить, и которое в итоге приведёт к долгому пьянству, как пару лет назад.