эти сегодня прекрасны и наполнены.
в них тепло и моросящие дожди.
люблю.

пытаясь определить, что значат эти немыслимо слившиеся звуки, повторяю снова и снова, пока на зубах не остается ощущение мелкого песка.
то место, где утро и день, а иногда и вечер,назвать работой сложно. потому что время там иное: пока иду от метро, о чем- то думаю, мечтаю, а там - там иная жизнь, там нет меня, там есть мы. там много душ, глаз, рук, там голоса и беготня. там тишина и скрипение мозгов, там другой мир. там время не заметно! там понимаю ,что устала ,когда заканчивается рабочий период.
оттуда не хочется уходить, потому что там Я.
это не работа ,это часть меня,часть моей жизни.

книги американских авторов наши умы?
про сигареты, про собак, про Бога...


когда была маленькой, ходила с мамой в кинотеатр - на проповедь.
раздавали просвирки, красную воду в пластиковых стопках. что-то говорили. не помню. американские дяди с переводчиками.


и не единожды ходили. и стопки хранили на верху пианино. пустые вмытые стопки.


теперь, читая американские книги о Боге, вспоминаю проповеди в кинотеатре.


я не знаю, что это.

как мелькает время.
эта условность.

сожаление.
что это?
то же, что жалость?
или сочувствие?
как понять, где грань между жалостью и сопереживанием?

сожаление делает жалким.
сочувствие сближает.

я сама по себе.
в тот день я плакала и не знала, что делать.
а потом - успокоилась.
и ничто не тревожило сердцые.
только искры воспоминаний больно жгли душу.
теперь и они гаснут.
я утешаю себя тем, что он сам ушел. его любили.

я его любила и люблю.

желтых листьев собираются. влажными стаями разлетаются. смотрят грустно.
прощаются.
осень тихими шагами идет к Москве

проходит.
кажется, вот тянутся дни, а они на самом деле мчатся. без оглядки.
торопятся.
и они торопят нас: скорее, а то упустишь свое.
а ценится теперь материальное.
как потрогать счастье? как прикоснуться к любви?
никто не знает..
а дни торопят нас.

какое-то время - счастье. наслаждение.
а что потом?
быстро искать другую мечту?
и что делать с этой, сбывшейся?

чтобы сохранялось ощущение личного дневника