[показать]

В этом браслете все, что я так люблю: озерно-прозрачный флюорит, винтажная филигрань, розовый жемчуг  и переливающийся нежнейшими полутонами бисер. Продается -1 800 руб

Подробности на Ярмарке Мастеров

Архитектура и декоративное искусство Викторианской эпохи были весьма эклектичны. В периоды  входили в моду разные направления. Многие из них являлись, по сути, возрождением более ранних стилей и адаптаций к новым временам. Например, «Готическое Возрождение», базирующееся на архитектуре и орнаментах средневековой Европы (Готика – это и цветные ромбики витражей, и остроконечные коньковые крыши, сочетание мансардных и эркерных окон и т.д.). Также возрождались Ренессанс, барокко и рококо, неоклассицизм конца XVIII начала XIX столетий, включая ампир, стили Адама и Регентства.

К тому же в Викторианскую эпоху люди чаще стали ездить по всему миру. Расширились торговые связи, что привело к ассимиляции китайского, японского, индийского, персидского и арабского стилей декоративного искусства. На Западе весь этот калейдоскоп сводился к понятию «восточный стиль». Эклектизм той Викторианской эпохи проявлялся в интерьере таким образом, что, каждая комната декорировалась на свой лад. Допустим, библиотека оформлялась в стиле возрожденной готики, спальня в духе возрожденного рококо, а неоклассическая прихожая соседствовала с персидской курительной комнатой.

[показать]

В 1852 г. в Англию зашел российский фрегат «Паллада». Так, случайно, И. А. Гончаров оказался свидетелем траурной процессии – похорон герцога Веллингтона.

«На другой день, – пишет он, – когда я вышел на улицу, я был в большом недоумении: надо было начать путешествовать в чужой стороне, а я еще не решил как. Меня выручила из недоумения процессия похорон Веллингтона. Весь Лондон преисполнен одной мысли; не знаю, был ли он полон того чувства, которое выражалось в газетах. Но decorum печали был соблюден до мелочей. Даже все лавки были заперты. Лондон запер лавки — сомнения нет: он очень печален. Я видел катафалк, блестящую свиту, войска и необозримую, как океан, толпу народа. До пяти или до шести часов я нехотя купался в этой толпе, тщетно стараясь добраться до какого-нибудь берега. Поток увлекал меня из улицы в улицу, с площади на площадь. Никого знакомых со мной не было — не до меня: все заняты похоронами, всех поглотила процессия. Одни нашли где-нибудь окно, другие пробрались в самую церковь Св. Павла, где совершалась церемония. Я был один в этом океане и нетерпеливо ждал другого дня, когда Лондон выйдет из ненормального положения и заживет своею обычною жизнью. Многие обрадовались бы видеть такой необыкновенный случай: праздничную сторону народа и столицы, но я ждал не того; я видел это у себя; мне улыбался завтрашний, будничный день. Мне хотелось путешествовать не официально, не приехать и «осматривать», а жить и смотреть на всё, не насилуя наблюдательности; не задавая себе утомительных уроков осматривать ежедневно, с гидом в руках, по стольку-то улиц, музеев, зданий, церквей. От такого путешествия остается в голове хаос улиц, памятников, да и то ненадолго».

                Похороны герцога действительно были обставлены с небывалым размахом и пышностью. В траурной процессии шли члены правительства и королевской семьи, высшие иерархи церкви, генералитет, директор Ост-Индской компании. Двенадцать лошадей везли экипаж с гробом. За ним шли родственники Веллингтона и те немногие из его соратников, что еще оставались в живых, – Мэйтленд, Понсонби, Пекенхэм… Грум вел герцогского коня, а в стремена были вдеты его сапоги. В соборе Святого Павла зажгли все свечи.

Лишь два человека в истории Англии были удостоены такой высокой чести – похорон с королевскими почестями: герцог Веллингтон и Уинстон Черчилль. Два раза за два века Англии грозила смертельная опасность. И оба раза она была отражена. И Веллингтон, и Черчилль выиграли свою войну.

Впрочем, ничего удивительного, что королева устроила Веллингтону такие похороны. Во-первых, они с герцогом были в очень хороших отношениях, во-вторых, монархиня испытывала прямо-таки непреодолимую тягу к подобным церемониям: она даже своих собачек хоронила со всей помпой.

Статую Веллингтона, которая видна справа, «конное чудовище», по выражению У. Теккерея, через три года после смерти герцога сняли. Между прочим, весила она сорок тонн. 

Как новенькая в этом сообществе решила выложить несколько картин с Викторией, Альбертом и их детьми.

[471x493]

1837 год. Первое заседание Тайного Совета королевы Виктории. Картина Дэвида Уилки. Королева изображена в белом платье, символе невинности, хотя в действительности она была в черном. С пером в руке стоит премьер-министр лорд Мельбурн, слева от него – сэр Роберт Пиль. У колонны, в форме главнокомандующего, – герцог Веллингтон. Герцог Сассекский сидит слева от него, герцог Камберлендский – справа.

(Elisabeth Eleanor Siddal)
1829-1862

Родилась в Лондоне и будучи модисткой занималась демонстрацией шляп в небольшом магазине, когда в 1849 году познакомилась с Уолтером Девереллом. Ему позировала для картины "Двенадцатая ночь",

[500x381]

подарив Виоле переодетой в Цезарио (левой фигуре картины) свои такие трудные по-легенде для живописного воспроизведения огненно-рыжие волосы. Если верить той же легенде, без этих пленительных прядей и локонов не состоялось бы знакомства Элизабет с Россетти (его чертами наделена правая фигура картины - шут Феста), а если обратиться к фактам, то прерафаэлитский идеал женской красоты мог так и не найти своего воплощения.
Вскоре герцог Орсино (он же сам Деверелл, изображенный в центре) был покинут, ради всепоглащающей страсти к Данте, для которого мисс Сиддал, а впоследствии миссис Россетти, стала той самой Беатриче.
Зимой 1852 года Элизабет, в порядке исключения, позировала Миллесу для "Офелии".

[500x340]

Верность Джона прерафаэлитским принципам писания всех деталей с натуры стоила ей здоровья. Она часами лежала в ванне с водой, подогреваемой свечами и масленными лампами, в дорогом тяжелом платье. Результатом совместных усилий стала картина, в которой натурализм соседствовал с полным намеков на сюдьбу
Офелии символизмом, поднявшая все прерафаэлитское движение на новую высоту и чахотка, не покинувшая Элизабет до ее последнего дня.
"Когда к ветвям она нависшим
потянулась,
Чтобы венки на них развесить,
Обломился коварный сук,
И в плачущий ручей она
Упала вся в цветах.
Расплывшись, платье
Поверх воды ее держало,
как наяду,
Отрывки песенок она
старинных пела,
Как бы опасности не сознавая,
словно
Для этой создана была стихии
И с ней сроднилась. Недолго
длилось это:
Отяжелев, намокшие одежды
Бедняжку в мутную втянули
глубину,

Анджела Джорждина Бардетт-Коуттс (1814-1906) – дочь банкира и филантроп, друг герцога Веллингтона, Дизраэли, Гладстона и Диккенса.

            В 1847 г., когда Веллингтону было семьдесят восемь лет, намеревалась выйти за него замуж. Сохранился ответ герцога на это предложение:

«Моя дорогая Анджела,

            Я провел каждый миг вечера и ночи, с тех пор как оставил вас, в раздумье о вчерашней встрече с вами, каждое слово которой я неоднократно обдумал. Мой первый долг по отношению к вам – быть другом, защитником, покровителем. Вы молоды, моя дорогая! Перед вами перспектива по меньшей мере двадцати лет счастливой жизни. Я снова умоляю вас на этом пути не растрачивать себя впустую на старика, который годится вам в дедушки, который, как бы ни был он силен, крепок и здоров в данное время, несомненно, должен и вскоре почувствует последствия немощи своего возраста. Вы не можете знать, но я  знаю печальные последствия для вас этого несомненного факта…

Я не могу слишком часто и слишком настойчиво умолять вас хорошо это обдумать. Я настаиваю на этом… Но я должен добавить, как часто это делал, что мое счастье зависит от этого. Мои последние дни будут отравлены мыслью, что ваша жизнь была стесненной и безнадежной. Бог да благословит вас, моя дорогая. Верьте мне каждый час

                                                                                                                      Вн.»

            Кстати говоря, этот отказ их дружбе (и любви) не повредил. 

Акварельный портрет Анджелы Бардетт-Коуттс кисти сэра Уильяма Чарльза Росса, сделанный шесть лет спустя после смерти герцога, в 1858 г., когда ей было сорок четыре.

[300x405]

Герцог Веллингтон в старости. 

В 1838 г., на коронации королевы Виктории произошел следующий забавный эпизод. Герцог Веллингтон в качестве главнокомандующего должен был верхом на коне приветствовать юную государыню. Герцогу подвели дрессированную цирковую лошадь, обученную становиться на колени. (В числе прочих достоинств цирковой лошадки было и умение двигаться задом наперед). В самый торжественный момент церемонии лошадь, вместо того чтобы преклонить колени, попятилась, но была остановлена и возвращена на положенное место.

Существует и другая версия этого анекдота. Действие будто бы происходило во время коронации Георга IV (1820 г.). Облаченный в панцирь герцог въехал в Вестминстер-Холл на цирковом коне, обученном пятиться, чтобы всадник мог не поворачиваться спиной к королю, однако конь был так хорошо обучен, что предпочел на этот раз вступить в зал задним ходом, явив государю обратный фасад знаменитого полководца.

"Молодая Виктория"

В ныненешнем году на экраны выйдер биопик о Виктории. Продюсером этого масштабного проекта стал Мартин Скорсезе. Главные роли достались молодым английским актерам, 23 - летняя Эмили Блант играет Викторию, а 27-летний Руперт Френд (играл роли 2-го плана в "Гордости и Предубеждении", и "Последнем Легионе") исполняет роль Альберта. Пол Беттани сыграет лорда Мельбурна.

            Бенджамин Дизраэли (1804-1881) – английский писатель и политический деятель, премьер-министр (1868, 1874-1880), по происхождению – еврей.

В 1832 г. молодой Бенджамин Дизраэли предпринял попытку баллотироваться в парламент от небольшого городка Хай Вайкомб. Его соперником был полковник Грей, сын премьер-министра.

            Дизраэли обосновался в трактире «Красный лев». Свою речь перед избирателями он произнес, вскарабкавшись  на портик гостиницы и встав рядом со статуей Красного льва. Длилась она около часа с четвертью и завершилась словами: «Когда огласят итоги, я буду здесь (жест к голове льва), а мой соперник – там (и палец показал на место, где начинается хвост).

            Результат оказался противоположным: 20 голосов против 12 в пользу Грея.

            Однажды Дизраэли со своей женой Мэри-Энн отправился в гости на противоположный берег Темзы. По дороге они встретили двух французских эмигрантов, направлявшихся по тому же адресу: принца Луи Наполеона Бонапарта и герцога Персиньи. Компания решила не ждать парома и погрузилась в лодку, причем за весла сел принц. Гребцом он оказался скверным и, уклоняясь от волн, поднимаемых колесами проходивших пароходов, посадил лодку на мель, да столь прочно, что лишь подоспевший паромщик стащил ее на глубоководье. Мэри-Энн  резко отчитала незадачливого гребца:

­­– Сэр! Не надо браться за дело, раз не умеете! Вы – авантюрист!

Много лет спустя чету Дизраэли на обед во дворец Тюильри пригласил император французов Наполеон III, и Мэри-Энн напомнила его величеству давний казус. Сидевшая тут же императрица Евгения не преминула поддакнуть: «Он всегда такой!»

            В 1852 г., Дизраэли, как лидер партии тори, должен был произнести речь по случаю смерти герцога Веллингтона. Бенджамин сделал это блестяще и заслужил аплодисменты и комплименты публики. Но дотошные журналисты докопались, что политик заимствовал для этой речи целые куски из статьи Адольфа Тьера, написанной в 1829 г. по случаю кончины наполеоновского маршала Гувьона Сен-Сира! Газета «Таймс» поместила информацию об этом происшествии под заголовком «Держи вора!» Однако Дизраэли выкрутился, дав следующее объяснение: поэты, видите ли, обладают особым, неведомым другим смертным свойством – они способны запечатлеть в своем мозгу понравившийся им текст и воспроизвести его слово в слово даже много лет спустя, начисто при этом забыв, кто его автор и где он был помещен.

Королева Виктория скорбела по Альберту до конца своих дней. Когда Бенджмаин Дизраэли, премьер-министр, у которого со своей

            В последние годы жизни герцогу Веллингтону часто досаждали постоянные просьбы позировать то скульпторам, то живописцам. Если же художникам не удавалось заполучить самого герцога, то они старались получить на время хотя бы его одежду, оружие или снаряжение.

            Одним из самых назойливых был Хейдон, который в конце концов получил разрешение оставаться в замке герцога Уолмер Кастл, пока не напишет картину.

            Результат перенесенных мучений Веллингтона даже не заинтересовал: он не удосужился взглянуть на картину. Когда племянница сказала герцогу, что портрет удался, тот ограничился лаконичным:

            – В самом деле? Я очень рад, – и не потрудился сойти с места.

            Тем не менее считается, что это один из лучших портретов герцога в старости.

1837 г.

Портрет герцога Веллингтона и сэра Роберта Пиля. Виндзор. 1844 г. Роберт Пиль в то время был премьер-министром, Веллингтон входил в его кабинет в качестве министра без портфеля. Художник – Franz Xaver Winterhalter. 

[448x698]

Меня интересует биография герцога Веллингтона. Может быть, здесь есть люди, увлекающиеся этой же темой?

В 1851 году принц Альберт принялся за организацию выставки величайших мировых достижений. Конкурсные архитектурные планы выставочного павильона стали поступать в Королевскую академию художеств. После того как были отвергнуты 230 проектов строительства здания выставки, наконец было принято решение о возведении в Гайд-парке огромного стеклянного сооружения, проект которого предложил суперинтендант садов герцога Девонширского Джозеф Пакстон. Предложение вызывало много споров. Журнал «Панч» назвал павильон «огуречным парником между двумя дымовыми трубами». Пророчили, что здание упадет от первого же сильного порыва ветра, что галереи обвалятся, что ураганный ветер и молния разрушат его стеклянные стены, а огромное количество укрывшихся под его сводами воробьев загадят не только посетителей, но и многие экспонаты.

О решении проблемы, связанной с воробьями, известен следующий анекдот. Понятное дело, птиц нельзя было стрелять. Королева обратилась за советом к герцогу Веллингтону.

– Пробуйте ястребов-перепелятников, мэм, – ответил тот.

Справедливости ради надо заметить, что история с воробьями скорее всего является вымышленной: ее напечатали в одной из провинциальных газет. Тем не менее ответ вполне в духе герцога, который отличался хорошим чувством юмора.

На 15 сентября 1830 г. было назначено открытие железной дороги Ливерпуль – Манчестер. На торжественное мероприятие собралась огромная толпа. Но лишь имеющие на руках пригласительные билеты допускались к осмотру железнодорожных зданий, паровозов и вагонов. 

В 9 часов утра прибыли члены правительства, в том числе премьер-министр герцог Веллингтон в сопровождении министра иностранных дел Роберта Пиля. Между прочим, на этом мероприятии должно было состояться и еще одно дело – примирение герцога Веллингтона со своим политическим противником, представителем либерального крыла партии тори Уильямом Хаскиссоном. 

Вся процессия состояла из восьми поездов. Первым шел паровоз «Нортумбриец», которым управлял сам Стефенсон – изобретатель паровоза. За ним следовали поезда во главе с «Фениксом» и «Северной Звездой». Далее шла победительница соревнований паровозов под Рейнхиллом в октябре 1829 года «Ракета», а за ней "Копье", "Комета", "Стрела" и "Метеор".

Политики заняли свои места в первом поезде. Всего в вагонах разместилось более шестисот пассажиров. 

Процессия тронулась в путь в одиннадцать часов.

Открытие дороги не обошлось без печального инцидента. На промежуточной станции Парксайд составы остановились, чтобы пополнить запас воды. Вопреки предупреждению, пассажиры вышли из вагонов. Многие беспечно бродили по рельсовым путям. Покинул свой вагон и Хаскиссон. Он и герцог обменялись приветствиями и подали друг другу руки. Между политическими противниками даже завязалась беседа, но в это время послышались предостерегающие крики:

– Входите, входите, скорее!

По другому пути полным ходом приближалась "Ракета". Старик бросился к дверце вагона, поднялся на ступеньку, во вдруг, потеряв равновесие, упал прямо под мчавшийся паровоз.

Хаскиссону отрезало ноги. Он успел лишь произнести: 

            – Со мной все кончено. Позовите мою жену и дайте мне умереть.

            Стефенсон сам взялся доставить пострадавшего на «Нортумбрийце» в Иклесс – ближайшее место, где можно было раздобыть врача. Хаскиссона поместили в доме местного викария, но, несмотря на оказанную помощь, он к вечеру скончался.

Так престарелый политик стал первой жертвой одного из первых паровозов. Те, кто хорошо знал Хаскиссона, говорили о свойственной ему неловкости: до этого он в своей жизни умудрился три раза сломать руку и вывихнуть ногу.

На Железного герцога случай с Хаскиссоном произвел столь удручающее впечатление, что в следующий раз он решился на поездку по железной дороге только много лет спустя, в 1842 году.

Паровоз «Ракета» оставался на ходу до 1844 года.