еще фрагмент моего письма:

Мы тянули нитку нефтепровода. Точнее, мы были заказчиком и моей зоне ответственности был контроль выполняемых работ. Но я тогда уже был конторской крысой и на трассе работали ребята пониже положением, мастерам там всякие. Я основываясь на их докладах делал свои и отправлял выше, руководству. И вот к моменту пуска, я должен был самолично пройти всю трассу. Чуть более 100км. Естественно в одиночку это нереально. Летом, по тундре, которая изрезана маленькими речушками и полна проплешин болот мне было бы работы дней на 15. Ну да я же инженер и руководитель то уже со стажем. Я лечу вертолетом непосредственно на промысел. Собираю команду ребят и мужиков кому я верю как себе и объясняю ситуацию.
Народ не против, прогуляться с пайком по воле эт всегда кайф. Прикинь, целый день от работы отдохнуть. А требуется только обнаружить возможные дефекты, привязать к километражу да сфоткть их. Все. Я всю ночь за день до выезда пробухал. С утра еле встал. Вертолет для высадки групп уходит в 6 утра. Чуть не опоздал. Ну а сняться то чем то надо. Я с собой фляжку коньячку, тогда я его еще мог пить, и колесо. Да да, именно колесо, отличная серая крона прямиком из Европы. Жру ее перед посадкой, ребята уже знают что делать, у пилота карта с точками, я могу не напрягаться. Моя точка самая сложная, в центре трубы. И вот высадив четвертую или пятую группу, настает мой черед, я встаю, иду в кабину пилота, что бы дать последние указания по сбору и просто впадаю в ступор. Какая же красивая летом тундра! Ей дается всего пару месяцев что бы отцвести и народить семян да веточек, которые зимой будут жадно искать олени. Тундра летом яркая как трансеры перед опэнэйром. Только цвета все настоящие, живые. Да еще эта таблетка ))) кароче в итоге я весь день опьяненный МДМА и офигевший от красоты, на первый взгляд убогого северного края шел вдоль трубы и улыбался очень низко весящему надо мной голубому небу, усеянному перьевыми облаками. Под вечер, а солнце у нас за горизонт летом не заходит вообще, я прилег на холмике в ожидании вертолета. Воткнул рядом красный флаг и понадеявшись, что мою ярко желтую куртку видно из далека и начал попивать припасенный коньячок. День был проведен наедине с природой и дал море позитива. Его я тоже пожалуй буду помнить ой как долго. Там потом еще была история с возвращением и вертолетом, но это уже совсем другая история )))))

фрагмент из моего письма :


Мы возвращались на базу в ГТТ (ГТТ – это такая гусеничная хрень, типа маленького танка, но без башни, используется как в военных целях, так и в мирных). Обязательно следует отметить тот факт, что движок у этой злой машины находится прямо в салоне. Он невероятно громко ревет и вибрирует. При этом, учитывая, что мы едем по снежной целине, ГТТ кидает как лодку в шторм, только гораздо резче, земля все же. Ну я к тому что шумно там и усидеть на месте сложно, выходишь как из поезда недельного следования. И так каждый день с утра до ночи. И вот километрах в 35-40 до базы, народ навстречу на буранах. Тормозят нас. Там два человека попали под падающий кран. Кран старый и на таких уже никто не работает. Но хозяин жадный и вот. У одного рука раздроблена, у другого голова пробита. Надо срочно в больничку. Решение однозначно и принято сразу. Перекладываем их к нам, места для меня нет. Бураны идут в сопровождении, мало ли что, да и вообще в тундре в одиночку никто не «ходит». До поселка 3 – 3.5 часа ходу. Я остаюсь один посреди тундры. У меня очень теплая одежда, да и тепло было, градусов 10 ниже нуля. Бутерброды, пол литра чистого спирта и нет воды. Идти до базы пешком – маразм, хотя дело не в километрах, а в том что по целине я буду идти не меньше суток, если дойду. Нахожу по пути следования кусок трубы и сажусь на него ждать когда вернется ГТТ. Это не так много, часов 7.
Через час сели батарейки в плеере. Снял наушники. И после шума ГТТ а потом и в отсутствии музыки я неожиданно попал абсолютную тишину. Я даже капюшон снял. И вот сижу я на трубе и тишина. Я так воткнул во все это. А еще спустя какое то время поднялся легкий ветер. И вот представь, белый- белый снег, белое небо и снежная пыль поднятая с наста превращает все это в скорлупу яйца, а ты внутри него. Это тебе не море сливающееся с небом, это гораздо круче. И тишина, тока легкое шуршание поземки которая уже в двухстах метрах от тебя сливается с воображаемой линией горизонта. Воображаемой потому как ее попросту нет. Комната для буйных в психушке просто отдыхает! Вот так в полном ахуе я и просидел часа 4 ожидая когда меня заберут. Когда начал немного подмерзать, выпил чутка спирта. И начался такой трип. Не знаю какое слово тут применить, но было очень здорово. Я даже не хотел что бы за мной приезжали. Сплошной восторг. Мысль абсолютно свободна, ничто ее не задерживает, ни звук, ни визуальный ряд. Ох как же легко тогда думалось и мечталось. В душе почему то была такая свобода, что просто не передать. Ну нет у меня слов подходящих.
ГТТ я услышал минут за 15. Хорошо водила опытный да местный к тому же, другой бы меня не нашел наверное. Очень не хотелось лезть в шум жестянки.
Все что я тогда придумал и вспомнил и как мне казалось видел, я как сейчас помню.

В колонках играет - тот же loveski

- ты что ебанько? - получаю по загривку, чуствительно.
- чо?
- чо, чо? Ты блядь сука балон тащишь с чем?
- ну кислород
- в грязных, замасляных рукавицах!!!!!
- и?
- вас там блядь совсем ничему не учат да?
- учат!
- уррроды! кислород реагирует с маслом! бабах бля, и вон те болки видишь? там стекла повышибает и тебя собирать будут!

прозрев ослабил хватку и полный болон соскальзывая падает на большой палец правой ноги.
больно. палец разбит в кровь.

- харашо что кров вышел - говорит вечером "сокамерник"
- эт пачиму?
- эх, одно дурачье растет - не собирается пояснять он

измотанный работой на трассе, я казалось бы должен моментально отрубиться, но в первые дни это не так.
лежа на топчане слушаю музыку. плеер пожалуй единственное, что говорит о том, что где то есть другая, не похожая на эту, жизнь.
хочешь есть, идешь в столовую полную тараканов и мышей. для них тут рай. их даже не убивают, а просто отправляют щелчков в полет. смысла нет. их больше чем японцев на улицах Токио. наливая компот паловником, надо предварительно отдуть плавающую и там рыжую мерзость.

а вечером захочется посрать. туалет - это параша. на улице. без обогрева. летом пох, за то вот зимой.
нет перегордок, только ряд дырок в деревянном полу.

помыться можно раз в неделю, в субботу когда топят общую баню. это пиздец.

слушаю музыку, не хочу об этом сейчас думать. не могу просто.
вчера на работах проводящихся на мосту было чп. сорвался Толян. сломал 3 ребра от позвоночника.
сначала ждали вечернюю вахту, потом машину из города. он попал в больницу почти спустя сутки.
чудом остался жив.

я сейчас просто не могу спать.

Время обеда. На ногах с 5 утра и уже очень хочется жрать. Но заставить себя выйти из контейнера с огромным окном смотрящим на строительную площадку не так просто. За окном хмурый ливень и земля превращена гусеничной техникой в непреодолимое препятствие. А внутри всегда горячий кофе с четырьмя ложками сахара и долькой лимона. Трубка с крапалем внутри и мерцание монитора с ХАЙ.РАй в онлайне появившейся в виде обработанного радио сигнал полученного через релейную связь. Ближайшее селение в 40 км по бездорожью, извивающемуся коричневым цветом на фоне желтеющей пармы.
У меня еще есть 50 мнут до закрытия маленькой избушки в которую местные девочки привозят нам обед. Мы для них – свежий воздух. Мужья поголовно бухают по взрослому и уже давно забыли, что ночью тепло может быть не только от того, что они обмочились, но и от тепла женского тела. Мне лень выходить на улицу. Мне тепло и меланхолично. В моем логове меня никто не станет беспокоить до конца смены. Залипаю взглядом в монитор. YZ ругается в РФ. Улыбаюсь.
Ледяным ртом на меня разевается входная дверь. Влетает незнакомый мне человек и начинает сбивчиво просить помощи. Не понимаю. То ему нужна машина, то телефон, то поезд отправляющийся от ближайщей станции, что в 60 км, через полчаса.
- Успокойтесь пожалуйста, у меня обед – я.
- Вы не понимаете, кто здесь старший???? – как то слишком громко и неприветливо он.
- По возрасту, Толик Хатту. Он стропальщик и ему, что-то около шестидесяти. А по положению на площадке я. Я управляю проектом и мне 25. Кто Вам нужен раньше? И кто Вы?
- Бригадир. У нас ч.п.!!! Человеку молотом раздробило ладонь!!! Его срочно нужно вести в Печеру. Я бригадир (он повторяется), у меня УАЗ сломан, да мы на нем и не успеем к поезду.
- ОК! я Вам дам свой Форд, а вы мне до конца смены свой трубоукладчик. Я Вам даже водителя дам местного, он Вас за 20 минут через лес провезет.
- Все что угодно.
- Тогда ищите Хатту!
На поезд они успели. Человеку спасли руку, а я вышел в график, благодаря их горю и их же трубоукладчику. А что мне было делать? Я использовал подходящий момент. Получил премию, совесть меня не мучает. А вот на обед я не попал.

А когда наступает время отъезда я бросаю сумку в кабину трубоукладчика, что стоит на трале. Сам втискиваюсь в кабину набитого всяким барахлом КРАЗА. Татарин за рулем подмигивает и выжимает сцепленние. Осталось 12 часов до развилки. 20-30км в час. Бутылка водки. Копченая колбаса и столовские котлеты. Час в горку и в кувет с резкого поворота налево.
Очнулся. Водила весь в красном густом. Выбиваю ногой лобовое стекло. Беру его тело за руку и вытаскиваю на мокрый снег. Падаю рядом и начинаю плакать. Я его не знал, но он вез меня домой. Мы проехали 5 часов в одной кабине. Татарин начинает постанывать. Я в испуге дергаюсь. Он приподнимает голову и проводит рукой по лбу.
- Блядь нахуй помидоры все побил.
Мне становится как то неудобно за свои слезы.
Какой же я глупый и трус. Побоялся даже пульс проверить.

В колонках играет - loveski

Дима держит в руке плотно сжатую колоду игральных карт. Карты затерты, и по краям, коричневой каемкой измазаны нефтью. Мягко держа в одной ладошке перегибая колоду напополам, образуя подобие пружины, он отправляет в полет карту за картой. Карты, медленно, как сквозь густой холодный туман летят через бытовку, постепенно превращаясь в металлические пластины. Пластины тонки и отточены как лезвия. На лезвиях играют лучи солнца, попавшие через маленькую, чуть приоткрытую, потому что от сигаретного дыма нечем дышать, форточку. Плавно переворачиваясь, они направляются в голову Олега. Олег улыбается и не замечает грозящей ему опасности.
- Хорошо, помахав ломиком попить чайку с печенькой – говорит он.
- Мусюршор. Мусюршор!!! – вызываем по рации соседнее месторождение.
- На связи – скрипит она в ответ.
- Христос воскрес!
- Принял.
Пошел второй месяц вахты.

Стоим у края куска оголенной тундры. Прикидываем с прорабом Подрядчика количество недостающих свай. Сваебойка поднимает под молот зацепленную на строп сваю. В момент, когда сваю погружают в заранее пробуренный шнек, глубиной 0.5м, строп рвется и свая начинает свое ленивое падение. Копровщик направлявший ее в лунку так же лениво отходит в сторону, а 900кг металла с высоты 12 метров, с ускорением свободного падения разрезают воздух и с ужасным скрежетом рвущегося железа и хрустом разбитого стекла, врезаются в стоящую рядом бурильную установку, на гусеничном ходу. Два человека, находившихся в ней и отвлеченных своею беседой, вряд ли успели сообразить, что их жизни пришел конец. Нам же, безмолвным наблюдателям, еще только предстоит извлечь их тела из раскореженного куска уже ни к чему не пригодного еще совсем недавно техники.
Если смерть существует только для тех, кто остается жить, то момент перехода должно быть очень интересен.