Задорнова, Жванецкого, Басту (он же Нагано, он же Вакуленко Василий Михайлович), Пелевина Виктора Олеговича, Мандаринова , Быкова, Лукьяненко................... в помощники... и тогда Россия не будет в перде...я рисую своим намереньем ЭТО РАЗВИТИЕ СИТУАЦИИ
ПУТЛЕР КАПУТ!!! КАПУТЛЕР!!!
Когда мужчина тихо подходит сзади и обнимает свою женщину, то Он своими руками замыкает Круг.... Круг нежности, тепла....понимания....защиты... в самый центр этого живого круга он помещает женщину.... Она центр его Вселенной... Мужчина обнимает женщину и молчит.... Молчит и женщина... В этом кругу ей спокойно ...уютно... она тает от этой молчаливой нежности, как сахарный песок... Она чувствует себя сейчас той маленькой смешной девочкой....лежащей в своей кроватке.. и ждущий.... вот сейчас откроется дверь....войдет ее любимый папа склонится над ее кроваткой....поцелует и обнимет....И это тепло его рук она унесет в свой сон...
Женщина рождена, что бы сама рождать....И она всегда что-то рождает..в течение всей своей жизни...Детей....новые ощущения...яркие или спокойные краски... Женщина рождает Весну... и своим настроением она вызывает Осень.. По властному зову ее ночных грез восходит полная луна....а утром....от ее улыбки- зажигается солнце... Все цветы мира растут благодаря ей.....Ведь не будь женщины....их бы изначально не выращивали...и не дарили...Вот так она и живет.....рождая и сгорая..делясь и порой ничего не получая в обмен...Но иногда.....мужчина тихо подходит сзади .....Мужчина обнимает женщину и молчит....Молчит и женщина...Кто она сейчас....стоящая в центре его живого круга...Что она чувствует...кто она в этот миг....Женщина или девочка...Мать или Ребенок.....Любимая или любящая... Тишина...легким пледом недосказанности укрывает голые плечи женщины.... и скрывает от мужчины ее мысли....или уже не скрывает....Ведь он сейчас просто обнимает ее....защищает ее от внешнего мира....где так холодно и зябко...А здесь....в его руках- тепло и уютно.... Защищенно... и спокойно... Все то, что женщина так невольно ищет...так ждет и надеется. (с)
ПЕЛЕВИН, ЧАПАЕВ, ПУCТОТА...
Всё было будто как всегда: поезд, электричка, “Москва – Александров”, следует со всеми остановками. Ничем особо не примечательный вечер. Очередной вечерний “час пик” в очередной рабочий день. И эта очерёдность грозила уже превратиться в один-единственный момент, повторяющийся без конца, и лица пассажиров, застывшие, словно в янтаре, в этом душном летнем воздухе…Но мир не терпит однообразия. И в вагон постоянно входили какие-то люди, всех возрастов и полов, входили, впрочем, не затем, чтобы доехать из вечных “точки А” в “точку В”, нет. Они входили, принося с собой целый мир…Так вот, люди сменяли друг друга, товары сменяли друг друга. Жизнь продолжалась. И тут в вагон вошёл мальчишка. На вид – лет 13-14, из под старенькой кепки выбивались блондинистые, почти выцветшие волосёнки. Старая курточка и видавшие виды ботинки дополняли картину. Голова, казалось, едва-едва держалась на тоненькой шее, а голубые глаза на веснушчатом лице неизменно привлекали внимание сердобольных матрон. И вот он вошёл, оправил кепку, и произнёс, - тонким, срывающимся дискантом: - Граждане пассажиры! Прошу прощения за беспокойство. Для вас – песня в дорогу! И затянул, - тонко-тонко, с каким-то надрывом:
“Ой, то не вечер, то не ве-ечер;
Мне малым-мало спалось
Мне малым-мало спало-ось,
Ой, да во сне привиделось…”
И вот среди этой усталости, этих хмурых, измотанных людей, среди этой торговой суеты, зазвучала эта песня. И каждый вспомнил, как когда-то тоже пел эту песню, - в кругу одноклассников, сокурсников, друзей, за выпивкой, на свадьбе, на похоронах и поминках, - и что-то случилось в сердцах этих людей. И вот уже ближайший к мальчику толстый мужчина с испитым лицом и шестидневной щетиной затянул тоскливо, не всегда попадая в такт:
“Мне-е во сне привидело-о-ось,
Бу-удто конь мой вороно-о-ой…”
Запела рядом сидящая женщина, тоненьким, режущим ухо голоском; на следующей скамье песню подхватили четверо подвыпивших молодых людей.На соседней скамье – какой-то сухонький старичок затянул, словно акын, своим дребезжащим голосом:
“Ра-азыгрался, разрезви-ился,
Ра-азрезвился подо мной…”
Скоро пел весь вагон. Каждый чувствовал какую-то щемящую тоску в собственном сердце, вспоминал какие-то неудавшиеся моменты в своей жизни. Некоторые женщины пели сквозь рыдания:
“А-а есау-ул мой догадлив бы-ыл,
Смог он сон мой разгада-а-ать…”
Пели в каком-то странном, необъяснимом единении, пели, позабыв, что нет давно Советского Союза, и они, - многие - граждане разных стран, - пели так, словно смыслом их жизни была эта песня…
А тем временем машинист и помощник машиниста вдруг тоже услышали эту песню. И так тронула она им сердце, особенно машинисту. Это был немолодой уже человек, а немолодые люди, как известно, более склонны к сентиментальности. И этот машинист вдруг начал подпевать:
“Ой, пропадёт, он говори-ит
Тво-оя буйна голова-а-а…”
Помощник машиниста был молодым парнем, лет 24х. Но и он вспомнил вдруг бросившую его возлюбленную, и тоже запел:
“Ой, пропадёт, он говори-ит
Тво-оя буйна голова-а-а…”
Невероятно, но весь поезд пел. Ни один человек не мог устоять перед этим странным чувством. Их сердца, сердца таких разных людей, слились в едином порыве. И лишь на секунду отвлёкшийся помощник машиниста заметил, что стрелки переведены, и они едут прямо в товарный состав… > Пелагея - Ой, то не вечер
![]() ![]() |
- Познав без-сущность природы разума, нет надобности более учить и осмысливать религиозные учения.
- Познав чистую природу «интеллекта», нет надобности более освобождаться от скверны.
- Никакого «отпущения грехов» не нужно тому, кто укрепился безвовратно в невозмутимо-медитативном состоянии.
- Достигшему состояния прозрачной ясности нет надобности более размышлять о Пути или о том, как не него вступить.
- Познав нереальную природу разума, нет надобности более размышлять об истинной его природе.
- Преодолев навсегда все неблагие эмоциональные состояния, нет надобности более искать им противодействие.
- Познав Шуньяту (иллюзорность, пустоту) всего, нет надобности более искать или отвергать что бы то ни было.
- Осознав и страдания, и невзгоды как благословления, нет надобности стремиться к счастью.
- Осознав несотворённую природу разума, нет надобности более практиковать поэтапную перереструктуацию сознания.
- Устремив себя во всём к благу других, нет надобности более искать благодеяний для себя.
Здесь даже солнца не видно
И сюжеты далеки от позитивных цветных фильмов.
На ботинках грязь с пылью и сына
Может спасти маза вовремя палево скинуть.
Мало тех, кто если чё прикроет спину
И сила в том, чтобы надеяться на свою силу.
Для этих псин в синем мы просто быдло
И выбор невелик - молчать или быть убитым.
В попытке что-то изменить немало людей сгинуло
По приговору суда, либо через киллера.
Игры в справедливость в программах Любимого,
Наивно полагать, что с этого будет хоть какой-то выхлоп.
Выхода не видно, не ходил на выборы
Им всё-равно на чём клясться - на Конституции или Библии.
Они голосят о свободе на митингах,
Рассматривая страну как фирму, просчитывая прибыль.
И плевать кто решает Москва или Киев,
Лучше скажите как прожить на прожиточный минимум.
О чём вы молитесь в Храме Христа Спасителя?
В сердце столицы страны третьего мира
Эй, гражданин начальник, как же печально
Видеть державу погружённую в отчаянье.
И тут беспонту врачевать нас умными речами
Мы бы охотно пообщались с вами в чате,
А пока кнуты и пряники, погоны с печатями,
Рэпчина за которую готовы отвечать мы
И пока мы не одичали, сторчавшись окончательно
Качаем за своё, так-то, гражданин начальник
Здесь даже солнца не видно, говорят
Здесь нехуй ловить но, но мы
Мы в собственном ритме
Мутим то, что помогает жить нам
Пропитаны бытом и пылью
Здесь без мазы сказку сделать былью
И время шепчет i'l kill you,
Но мы мутим то, что помогает жить нам
Убиваясь дымом и пуэрчиком в плитках
Так, что даже солнца не видно.
Для одних жизнь приторная, для других - пытка
Ты дома спишь сладко, а кто-то едет на крытую,
Кто-то мутит визу, чтобы свалить за океан,
А кто-то в бегах и уже полжизни там,
Кто-то если чё сразу бежит к ментам,
Но а мы тут пока и пытаемся что-то менять.
В текстах важен ровный базар
Черту перейти легко, но как потом смотреть людям в глаза?
Плесни старикам горькой в стакан
То, что останется после нас - это наша правда в стихах
Мы не хаваем то, что подают в новостях
И в наших часах кое-что другое вместо песка,
А раз так - готовы рисковать,
Мы распяты давно и поэтому не боимся креста.
Царь ставит своих на места
И такие как мы с тобой здесь в роли крепостных крестьян
И ждать рейсталинга не вариант
Либо покорно в стойло, либо ковылять в кандалах.
Эй, гражданин начальник, а корона не жмёт?
Это ложка дёгтя в ваш липовый мёд
Может я дурак и разобью об эту стену лоб,
Но не по мне хавать это фуфло, так-то...
![]() ![]() |