Старик и Сеттер
Сеттер - это кличка и порода одновременно. Уж так получилось. Жил Сеттер в старой саманной хате, что ютилась на самом краю деревни. Вместе с Сеттером жил и старик. Старик был одинокий, и Сеттер был одинокий. Бабку свою старик схоронил давно, так давно, что, если на пальцах считать, сколько лет минуло, то пальцев на руках, пожалуй, не хватит. Сеттер никого не хоронил, а был одиноким потому, что не было во всей деревне ни одной собаки такой породы. Дворняги были, а вот сеттеров не было. Выйдет Сеттер, бывало, на улицу, по всей деревне пройдет - снуют дворняги по дворам да по свалкам, тявкают друг на друга; много дворняг, а поговорить не с кем... И был это не от того, что Сеттер гордый был, нет. Разговор когда получается?
Разговор тогда получается, когда понимают друг друга. Дворняги Сеттера не понимали.
Вот и вчера. Ведь с открытой душой подошел он к соседкой Жульке. Плохого не таил. Подошел, правда, по-сеттерски - хвост на отлете, голова поднята. Ну, так иначе он и не мог. Сеттер все-таки, понимать же должна. Подошел и спросил:
- Что ты в этой помойке хорошего нашла? Грустно же, наверно, вот так целыми днями гнилье всякое нюхать. Пойдем лучше со мной к озеру.
- Куда, куда? К озеру! - И захохотала. Вот дура. Некрасиво смеялась,
нехорошо. Лапы кривые расшеперила, глазами желтыми вращает и пальцем в Сеттера тычет. - К озеру... Индюк ты красномордый! - Так прямо и сказала "индюк" и снова захохотала.
- Сама ты... - Сеттер хотел сказать "крыса облезлая", но не сказал. Что зря брехать. Сеттер есть Сеттер - каждое слово на вес золота.
Старик знал о такой его одинокости и обходился с Сеттером всегда
уважительно, с лаской. О дружбе этой я и хочу рассказать.
Достался Сеттер старику, можно сказать, нежданно-негаданно.
Лет шесть, а может, семь назад - старик счет годам не вел - в один из дождливых октябрьских вечеров кто-то осторожно постучал к старику в кухонное окно. Ткнулся хозяин к стеклу, видит - человек в темени обозначен, по обличью вроде чужой. Стоит и рукой в сторону двери показывает, пусти, мол. Старик людям верил и дверь открыл сразу.
"Чужой" оказался и вправду чужим. Молодой, лет двадцати пяти. Обут был в бродни, одет в куртку брезентовую, за спиной рюкзачок тощий, а на плече чехол ружейный. Из-под куртки патронташ выпячивался.
Охотник, видать, приблудный, подумал старик, но расспрашивать гостя ни о чем не стал. Дровишек в печь подбросил, пламя оживал и чайник на середину плиты подвинул. Гость поздний, стало быть, на всю ночь, а коли так, то его и покорить нужно. Картошка в духовке еще горячая, а вот чай приостыл.
За столом разговорились. Гость водку и консервы из рюкзака достал. Водки - маленькая, консервы - рыбные. Назвался Владимиром.
Оказалось, что сам он из города, до Карасевки добирался автобусом, а с остановки до деревни все шесть километров шел пешком. Приехал поохотиться, наслышан об этих местах, но раньше никогда здесь не бывал и вообще в этих краях никого не знает. Всю деревню насквозь прошел, все думал кого-нибудь встретить, видно, уже поздно, улица пуста, к тому же накрапывало, и, когда деревня кончилась, он и постучал в крайнюю хату. К старику, значит.
Старик гостя слушал молча, а сам вот о чем соображал: а не сходить ли и самому с гостем на охоту. И не куда-нибудь сходить, а на Ключи. С прошлого года там не был, как под самую зиму отохотился, так больше и не был ни разу. Утка уже северная должна пойти, острохвостая. Никто там дичь от весны не пугал. Охотников на всю деревню - он да Пахом. Пахом, конечно же, на Ключах не был. Молод, но ленив, все поблизости промышляет.
Уставший с дороги, разморенный теплом и стопочкой водки, гость уснул быстро.
Старик же уснул не скоро, все лежал и все думал. Заснул он только тогда, когда окончательно решил, что гостя он на охоту сводит. И гостя сводит, и сам разок-другой пальнет. Старик даже сплановал, в каком месте он гостя на перелете поставит, а где станет сам. Гостю он место отдал самое хорошее, самый мысок отдал: там и берег потверже будет, и камышком прикрыто, и утка как раз на снижение идет.
Спал гость долго. Проснулся, заволновался. Старик его успокоил.
- Не горься. Вот поедим, соберемся и пойдем не спеша. В полдень выйдем - к заре будем. Справлю я тебе охоту... - Владимир чем-то глянулся старику. Вроде чужой, ехал бы, катился, как говорится, ан нет, поманил старика к себе.
Старик гостю охоту справил.
На перелет стали засветло. Старик в углу, а Владимир на мыске, как и плановалось. Утка действительно шла уже северная, острохвостая. Не успел старик обтоптаться в своем углу, а Владимир уже отдуплетил.
Утки было много. Моталась она небольшими табунками, к холодам готовилась, жир набирала. Старик долго не стрелял, на птицу смотрел. Он знал, что стрельнуть нужно один раз. Двух-трех он на дуплет возьмет, а больше ему по такой теплой погоде и не нужно, худа еще, не выходилась. Уже смеркаться стало, когда он вскинул к плечу свою двустволку. Выпали из табунка три утки на сухое. Собрал их старик, а ружье
Читать далее...