Спросил цветок у камня, что лучше - быть или существовать, молчать или беседовать? Камень бы не ответил, да жалко ему стало дикой розовой гвоздички, жить которой оставалось до следующего ливня.
- Молчать лучше, - сказал камень, по макушку сидевший в прибрежном песке и гравии. - Вот я молчу, спрятался, ни на кого не обращаю внимания, и живу уже десять тысяч лет. А когда река вырывает меня из песка, и вниз несет, я только лучше, круглее становлюсь. И ближе к своей мечте.
- Но ты ведь стучишь, когда летишь по каменистому дну?
- Это не я стучу, это дно. Они с рекой заодно. Говорят много, ни дня, ни ночи покоя от них нет. Река эта вообще сумасшедшая! Днем говорит, ночью говорит. А сколько у нее друзей! Снег в горах, ледники в ущельях! А дождей сколько! Вот и нервная она от них - то из берегов от радости выскочит, то сохнет от тоски, что все они ее забыли.
- А о чем ты мечтаешь? - спросила, подумав, розовая гвоздичка. - Ты говорил, что каждый паводок приближает тебя к исполнению твоей мечты.
- Скоро, через тысячу лет, я окажусь на тихом морском дне... - вожделенно прошептал камень. - Одно одеяло за другим - тинные, песчаные, - покроют меня многометровым слоем... И никто никогда больше не услышит меня, и я никогда больше не услышу своего стука о жесткое речное дно...
- По-моему, ты не прав. Вот посмотри на речку, она говорит, она выражается, и все видят - она живая, она что-то хочет изменить в мире. Так сильно хочет, что иногда со своей охоты такое натворит, что мало никому не кажется.
- Да уж, - вспомнил камень последний паводок, смывший не одну прибрежную лужайку. А как его несло! Он чуть не треснул от злости!
- И еще посмотри на меня, - продолжала розовая гвоздичка.- Я такая простенькая, но все мое существо говорит лишь о том, что я мечтаю, чтобы меня заметили. И эта мечта делает меня красивой. Ты не знаешь, какое счастье, когда ты не одна, когда тебя видят и разговаривают с тобой глазами и прикосновениями. И даже словами. Вот вчера моя сестра унеслась на небо, в гвоздичный рай...
- Как это унеслась?
- Да просто. К нам подошел Юноша-принц, мы издали еще услышали, что он сам с собой разговаривает. Когда он приблизился, мы поняли, что юноша - поэт, и вслух читает свои прекрасные стихи говорливой реке, красноречивому небу и задумавшимся облакам. Мы заслушались, а он заметил нас, присел на колени, обхватил ладонями и стал с нами разговаривать! Господи, как он говорил! Мы с сестрой вмиг растаяли, поняв, что дождались того, о чем столько мечтали. У нее - она всегда была впечатлительной - подкосились ноги, она упала без чувств. А поэт был самым настоящим поэтом - он сочинял обо всем, пытаясь всё вокруг сделать хоть на черточку лучше, сделать мир чуточку добрее, чуточку привлекательнее.
- О, милая дева! - вскричал он восторженно. - Вы так прекрасны, так милы, так искренни! Я мечтал о вас целую вечность! И вот, я на коленях перед вами, и на коленях прошу вас стать моей!
- Но я гвоздика, полевая гвоздика, - прошептала сестра, очувствовавшись. - И скоро, очень скоро покину вас...
- Да, вы покинете меня, я знаю, но останется ваше имя, останется ваш образ, я воспою их, и они останутся в вечности такими же чистыми и нежными, как вы сейчас.
- Я – ваша... - прошептала сестра, и они ушли...
- Все это хорошо, - прокряхтел камень, - но на твою долю принца не достанется - это уж точно.
- Пусть. Мне достаточно, что принцы есть на свете. Мне достаточно, что счастье есть, и они - принцы и счастье - кому-то достаются, и мир от этого теплеет. И еще - ты забыл, что поэта и его любовь видели мои семечки, и эта любовь прорастет в их душах, потом прорастет в душах их детей, и, когда кто-то встретит все-таки принца, мы все на гвоздичных своих небесах, радостно захлопаем в ладоши.
Розовая резная гвоздичка весело рассмеялась, и камень подозрительно спросил:
- Что это с тобой?
- Да я воочию увидела себя на гвоздично-райских небесах, а внизу - свою правнучку, перед которой на коленях сидел и читал любовные стихи принц-поэт, прекрасный, как доброе утро.

Они - розовая гвоздичка с камнем - так заговорились, что не увидели, как к ним подошла женщина с маленькой девочкой в голубом, под цвет реки, платье.
- Мама, мама, - закричал девочка. - Смотри, какая красивая гвоздичка! Можно я подарю ее тебе, самой любимой?
Мама заулыбалась, счастливая, кивнула, и дочь протянула ей гвоздичку. Понюхав ее, женщина хитро улыбнулась.
- Ты что так странно улыбаешься? - посмотрела снизу вверх девочка.
- Я тебе ее верну лет через пять, - ответила мама. - И напомню тебе слова, с которыми ты ее мне преподнесла...
- Какие слова?
- "Можно я подарю ее тебе, самой любимой?" Ты знаешь, я почему-то уверена, что через пять лет самым любимым у тебя станет какой-нибудь распрекрасный принц.
Девочка покраснела и, взяв маму за руку, увела гулять.

Камень остался один. Сначала он облегченно сказал: "Уф!", потом ему стало скучно по темечко сидеть в сыром песке.
- Ты чего разлегся тут, Читать далее...

У нас в Москве общественный транспорт работает для пенсионеров. Многие работающие имеют машины, еще больше людей ходят до метро пешком - жалко им 250 рублей в день на 2-3 остановки туда и обратно. Короче, с введением карантина весь день общественный транспорт под моим окном пуст от слова совсем

...

В Китае создали видео с российской песней "Так хочется жить" о ситуации с эпидемией коронавируса

/youtu.be/DSRBjVJUrcw" target="_blank">https://youtu.be/DSRBjVJUrcw">https://youtu.be/DSRBjVJUrcw

Вместо мозгов у человека всегда что-то есть.

СЧАСТЬЕ БОЖЕСТВЕННОЕ, СЧАСТЬЕ БЕСОВСКОЕ.

Счастье бывает от Бога, бывает от дьявола. Божественное счастье - это любить женщину, которая любит тебя, это делать ей детей и покупать им подарки. Это тихое, просветленное счастье, оно долгое, но вдруг исчезает, если исчезает от жизни порядочность. А бесовское счастье - это потом. Ты приходишь домой от любовницы, к постылой жене приходишь, ложишься с ней в постель и "любишь" уже ее, чувствуя себя сверхчеловеком.
А ты, отдающаяся коллеге в запертом изнутри туалете? Не бесовское ли наслаждение испытываешь ты, представляя мужа посторонним третьим, представляя его глаза, перестающие быть равнодушными?
Оно коротко, это бесовское счастье. Коротко, и потому повсеместно. В моем подъезде когда-то жил мальчик; обнаженный, он онанировал на лестничной площадке, и когда кто-то видел его, ликовал, порвав свое одиночество смятением свидетеля. Примерно так же ликуют участники гей-парадов, вынося свои страсти на улицы, чтоб привлечь глаза, чтоб насладиться бесовским счастьем полной свободы...


РУССКОЕ СЧАСТЬЕ

Давным-давно прочитал я "Утрату" Владимира Маканина. Многое, конечно, забылось, но основное, здорово со мной перемешавшееся, помню. Жил в этой повести вездешний русский человек, купец, все у него было, но было как-то скучно и тоскливо жить в ежедневно одинаковом мире. И однажды, выйдя к Уралу-реке, он засмотрелся на берег противоположный, нетронутый совсем, с райскими лужайками, деревьями, цветами, и пришла ему в голову мысль, вошла в мозг кривоострой рыбьей костью:
- А как славно было бы туда посуху!
И он, уговорив человек несколько, принялся рьяно рыть подкоп под рекой, долго рыл, все богатство истратил, потерял жену, друзей и помощников, но вырыл таки! Вырыл, прошел посуху, лег в густую траву и стал смотреть в голубое небо, в глаза Богу стал смотреть, и Бог смотрел на него...


СЧАСТЬЕ НА НОГУ

Представьте, одна искони русская леди, защитив докторскую диссертацию по русскому мату, идет, вся счастливая, по ночной Москве - сзади "Чайка", набитая цветами. Устремленная в небо, к звездам, наша леди не замечает открытого канализационного люка и едва в него не проваливается. Сантехник, поднимавшийся по скобам, услышав ее отклик, извлеченный из только что защищенной диссертации, падает в свою преисподнюю, ломает ногу, чтобы на следующий же день получить от леди кругленькую сумму в счет возмещения вреда, непредумышленно нанесенного его здоровью.


АВТОБУСНОЕ СЧАСТЬЕ

На ней, сидевшей напротив, были джинсы с большими дырками, и были сквозь них видны черные ажурные колготки и белая, еще не загоревшая, кожа бедер!


СЧАСТЬЕ НОЖНИЦ

Ты - Бумага, она - Ножницы. И ничего тут не попишешь: порою не ведая, она режет тебя и стрижет, и будет резать и стричь, пока будет, что резать и стричь.
Ты - Камень, суженая твоя - Бумага. Она будет оборачивать тебя своими страхами и заботами, оборачивать, оборачивать, пока белый свет твой не станет серым.
А ты - Ножницы, он - Камень. И ничем ты его не возьмешь - ни слезами, ни лаской, ни нацарапанным матерным словом...


СЧАСТЬЕ (PAST CONTINUOUS TENSE)

Мы лежали в чем-то имевшем поверхность, выше которой было пустое небо, прикрывавшее наготу облаками, а в стороне – пески, желтые от старости. Мы лежали там, где можно было быть вечно, быть, не испытывая боязни хоть что-то потерять. Мы лежали, обнявшись, мы ощущали наши тела, мы поглаживали друг друга, поглаживали, чтобы соединявшее нас чудо продолжало оставаться с нами, продолжало оставаться как часть жизни. Я любил ее бесконечно, любил, изумляясь, что бесконечности можно достичь. Я - это был я, всё оставивший на берегу, в ней слились две женщины, которым я когда-то принадлежал. Я ласкал их нежную кожу, радуясь единению, их единению и своему. Я ласкал их трепетно и нежно, ласкал, каким-то зрением видя, как где-то там, внизу, по желтому песку друг за другом бредут люди, бредут к счастью, которого нет.


СЧАСТЬЕ ДЕРЕВА

Растение растет. Оно делится внутри и ветками прет наружу. Если оно не делится внутри и не прет наружу, значит, пришла зима. Или смерть навеки. Смерть навеки - это высыхание на дрова или поделки. На свистульки чужим духом. На гребешки. Гребешки - это приятно. В душе у них - шелковистые девичьи волосы. В душе дров - огонь. В душе ложек - вкус. Это потустороннее счастье дерева, потустороннее счастье, о котором мечтаем мы.

...Плохо зарыли человеческое счастье... Нет, нет, да полыхнет оно из-под земли каленым огнем, полыхнет из цветка, корешками в счастье этом зарывшемуся. Люди стараются против себя, присыпают этот огонь жизненной трухой или мусором, чтоб тоской не мучиться, присыпают, да куда там, огонь в памяти селится и жжет, жжет, жжет несбывшимся!

...Однажды она мне сказала после всего:
- Я никого не любила так, как люблю тебя, даже мать...
Я хотел сказать что-то, но не стал: мне было хорошо как никогда, как ни с кем.

СЧАСТЬЕ БОЖЕСТВЕННОЕ, СЧАСТЬЕ БЕСОВСКОЕ.

Счастье бывает от Бога, бывает от дьявола. Божественное счастье - это любить женщину, которая любит тебя, это делать ей детей и покупать им подарки. Это тихое, просветленное счастье, оно долгое, но вдруг исчезает, если исчезает от жизни порядочность. А бесовское счастье - это потом. Ты приходишь домой от любовницы, к постылой жене приходишь, ложишься с ней в постель и "любишь" уже ее, чувствуя себя сверхчеловеком.
А ты, отдающаяся коллеге в запертом изнутри туалете? Не бесовское ли наслаждение испытываешь ты, представляя мужа посторонним третьим, представляя его глаза, перестающие быть равнодушными?
Оно коротко, это бесовское счастье. Коротко, и потому повсеместно. В моем подъезде когда-то жил мальчик; обнаженный, он онанировал на лестничной площадке, и когда кто-то видел его, ликовал, порвав свое одиночество смятением свидетеля. Примерно так же ликуют участники гей-парадов, вынося свои страсти на улицы, чтоб привлечь глаза, чтоб насладиться бесовским счастьем полной свободы...


РУССКОЕ СЧАСТЬЕ

Давным-давно прочитал я "Утрату" Владимира Маканина. Многое, конечно, забылось, но основное, здорово со мной перемешавшееся, помню. Жил в этой повести вездешний русский человек, купец, все у него было, но было как-то скучно и тоскливо жить в ежедневно одинаковом мире. И однажды, выйдя к Уралу-реке, он засмотрелся на берег противоположный, нетронутый совсем, с райскими лужайками, деревьями, цветами, и пришла ему в голову мысль, вошла в мозг кривоострой рыбьей костью:
- А как славно было бы туда посуху!
И он, уговорив человек несколько, принялся рьяно рыть подкоп под рекой, долго рыл, все богатство истратил, потерял жену, друзей и помощников, но вырыл таки! Вырыл, прошел посуху, лег в густую траву и стал смотреть в голубое небо, в глаза Богу стал смотреть, и Бог смотрел на него...


СЧАСТЬЕ НА НОГУ

Представьте, одна искони русская леди, защитив докторскую диссертацию по русскому мату, идет, вся счастливая, по ночной Москве - сзади "Чайка", набитая цветами. Устремленная в небо, к звездам, наша леди не замечает открытого канализационного люка и едва в него не проваливается. Сантехник, поднимавшийся по скобам, услышав ее отклик, извлеченный из только что защищенной диссертации, падает в свою преисподнюю, ломает ногу, чтобы на следующий же день получить от леди кругленькую сумму в счет возмещения вреда, непредумышленно нанесенного его здоровью.


АВТОБУСНОЕ СЧАСТЬЕ

На ней, сидевшей напротив, были джинсы с большими дырками, и были сквозь них видны черные ажурные колготки и белая, еще не загоревшая, кожа бедер!


СЧАСТЬЕ НОЖНИЦ

Ты - Бумага, она - Ножницы. И ничего тут не попишешь: порою не ведая, она режет тебя и стрижет, и будет резать и стричь, пока будет, что резать и стричь.
Ты - Камень, суженая твоя - Бумага. Она будет оборачивать тебя своими страхами и заботами, оборачивать, оборачивать, пока белый свет твой не станет серым.
А ты - Ножницы, он - Камень. И ничем ты его не возьмешь - ни слезами, ни лаской, ни нацарапанным матерным словом...


СЧАСТЬЕ (PAST CONTINUOUS TENSE)

Мы лежали в чем-то имевшем поверхность, выше которой было пустое небо, прикрывавшее наготу облаками, а в стороне – пески, желтые от старости. Мы лежали там, где можно было быть вечно, быть, не испытывая боязни хоть что-то потерять. Мы лежали, обнявшись, мы ощущали наши тела, мы поглаживали друг друга, поглаживали, чтобы соединявшее нас чудо продолжало оставаться с нами, продолжало оставаться как часть жизни. Я любил ее бесконечно, любил, изумляясь, что бесконечности можно достичь. Я - это был я, всё оставивший на берегу, в ней слились две женщины, которым я когда-то принадлежал. Я ласкал их нежную кожу, радуясь единению, их единению и своему. Я ласкал их трепетно и нежно, ласкал, каким-то зрением видя, как где-то там, внизу, по желтому песку друг за другом бредут люди, бредут к счастью, которого нет.


СЧАСТЬЕ ДЕРЕВА

Растение растет. Оно делится внутри и ветками прет наружу. Если оно не делится внутри и не прет наружу, значит, пришла зима. Или смерть навеки. Смерть навеки - это высыхание на дрова или поделки. На свистульки чужим духом. На гребешки. Гребешки - это приятно. В душе у них - шелковистые девичьи волосы. В душе дров - огонь. В душе ложек - вкус. Это потустороннее счастье дерева, потустороннее счастье, о котором мечтаем мы.

...Плохо зарыли человеческое счастье... Нет, нет, да полыхнет оно из-под земли каленым огнем, полыхнет из цветка, корешками в счастье этом зарывшемуся. Люди стараются против себя, присыпают этот огонь жизненной трухой или мусором, чтоб тоской не мучиться, присыпают, да куда там, огонь в памяти селится и жжет, жжет, жжет несбывшимся!

...Однажды она мне сказала после всего:
- Я никого не любила так, как люблю тебя, даже мать...
Я хотел сказать что-то, но не стал: мне было хорошо как никогда, как ни с кем.

Удивляюсь я людям! Вот один попросил, чтоб жизнь его подлиннее была, но сутки - 12 часов, потому что их, то есть времени, девать ему некуда. Теперь только спит и ест, а кругами не ходит.
Другой, в носу ковыряясь, попросил принцессу. Третий - миллиард, а ведь нужно было ему всего лишь пару сотен на водку. А одна, представляете, человеческого счастья попросила! Человеческого счастья! Ей сказали: - Возьмите лучше миллиард! Ну, или принца в крайнем случае!
А она: - Нет, счастья хочу!
Теперь ходит, всем подряд улыбается, а кошки голодные...

- Ты много раз был счастлив? - спросила она, когда мы утомились.
- Да. Но лишь несколько раз был до конца счастлив. Почти как сейчас...
- А когда в первый раз?
- Это было давно. Мне было десять лет. Стояла страшная жара, мы с матерью - она в купальнике - лежали рядом на прохладном полу и ели виноград. Косточки мама складывала мне на живот... нет в пупок... Это было такое единение... Потом я был счастлив, когда появилась первая семья... И после горя было несколько мигов счастья. В Приморье, например. Совсем крохотных, но каких-то особенных... Мне не стоит, наверное, о них рассказывать ...
- Рассказывай, рассказывай! Что было в Приморье?
- Мы мчались по дикой тайге. Я сидел в кабине “Газ-66”-го и был совершенно счастлив, потому что впереди-внизу, на просторном, далеко вынесенном вперед буфере машины возлежала лаборантка Инесса... Иногда, грациозно повернув головку, она, на какое-то очень протяженное, очень плотное мгновение врастала в меня искрящимися глазами. Дорога сжатой синусоидой шла то вверх, то вниз, и сердце мое замирало раз за разом. В восторге, страхе, изумлении...
- Мне это неприятно! - отстранившись, сказала она. - Какой ты гадкий!
- Я так и знал! Но пойми, я бы не рассказывал ничего, если бы не принадлежал тебе всецело. Меня нет. Есть только ты, вобравшая меня полностью. Я не могу тебе лгать. Ты должна все обо мне знать... Я хочу чтобы ты любила, жила, говорила со мной! А не с моим отражением в чем-то... В глазах, весенней луже, витринном стекле, сознании... Мне интересно - возможно ли это? Или надо лгать, чтобы любимые не отстранялись? Тогда все это игра, а я не игрок...
- Я не отстранялась! Ну, понимаешь, я должна была это сделать, потому что не хочу быть картой в твоей засаленной колоде. И ты должен знать, что я не карта!..

P.S.

Термин «неопределенность пространственной координаты» означает, что мы не знаем точного местоположения любой частицы. То есть мы не знаем и не может знать, где Счастье (Несчастье) и его элементарные частицы, зовущиеся мигами Счастья (Несчастья), а потому не знаем, что Счастье (Несчастье) из себя представляет. Если мы не можем знать, что Счастье (Несчастье) из себя представляет, тем более, не можем знать, где оно находится, мы в принципе не можем быть счастливыми или несчастными. А если мы все же чувствуем себя счастливыми или несчастными, значит, мы просто заблуждаемся...

Это было самое счастье: все собирались и начинали лепить пельмени. Кто-то резал мясо, кто-то молол его, кто-то ладил тесто, раскатывал и кроил, кто-то их считал для статистики, кто-то резал салаты и прочие закуски, тут откуда-то появлялся дед, чтоб увести выпить рюмочку. В иные пельмени вместо фарша клали что-то еще. Тесто - для "размазни", соль - для "злого", жир - для "жадного". Было весело, когда тебе потом что-то попадалось, и все смеялись твоему удивлению, а дед наливал еще. Потом бегали в магазин (при таком веселье вечно не хватало), резали арбуз и дыню, пили чай и, счастливые, расходились...
А сейчас мы пельмени просто покупаем, как и всё на белом свете.

Настоящий человек и патриот

Кто выпустил за границу 100 000 россиян, когда было уже ясно, что коронавирус смертельно опасен?
Эти 100 000 еще не всех нас заразили...

Смотрю литургию по каналу союз. Всех попов надо изолировать! Обещали причащение из одноразовых ложек, но нет, всех кормят из одной. Собянин, ты нарушаешь постановления правительства РФ! Не дай РПЦ нас всех угробить! Иначе - ты преступник!

Смотрю литургию по каналу союз. Всех попов надо изолировать! Обещали причащение из одноразовых ложек, но нет, всех кормят из одной. Собянин, ты нарушаешь постановления правительства РФ! Не дай РПЦ нас всех угробить! Иначе - ты преступник!

Песец! По каналу Союз требуют посещать церкви для причащения в период поста. И больных приглашают, чтобы собороваться! Это же подрывная компания! Показывают литургию. Люди кашляют. Собянин, ты кто?

Песец! По каналу Союз требуют посещать церкви для причащения в период поста. И больных приглашают, чтобы собороваться! Это же подрывная компания! Показывают литургию. Люди кашляют. Собянин, ты кто?

Вот суки! По ТВ показывают литургию, и кто-то из паствы кашляет. Идиоты! Слабоумных Бог собрал в церквях, чтобы уничтожить!

С Нового года более 100 000 врагов режыма уехали за рубеж, чтобы по приезде заразить всю Россию. На что уж я безбашенный, но никуда не поехал, хотя езжу по 3 раза в год. А народный певец, любимый наш Лещенко? Уехал в Сша и Канаду, чтобы подхватить там вирус и заразить потом весь российский бомонд + усы Пескова...

После коронавируса необходима пересадка легких

А этим, как их, волонтерам, водку можно заказать?