За окном маленькой комнатушки, состоящей из стекла и бетона, ярко красный закат. Такой красный, что даже солнце кажется темным. На небе раскиданы пепельно-серые облака-рабки. Не смейтесь, действительно рыбки, тонкие, вытянутые и с хвостами. Слегка разорванные, словно раскиданные по берегу сильными морскими волнами.
В этой нирване, где нет ни каких ограничений по мыслительным барьерам, вспомнились сны. Сны давно уже забытые, ничего не значащие, но до боли знакомые. Сны которые два месяца назад преследовали меня каждую ночь, каждый час моего далеко не спокойного сна. Нет в них нечего страшного, нет злобы и боли, просто сны. В них даже смысла нет, но и мысли о них развеялись ветром открытого окна.
Вспомнилась она. Та что когда-то согревала меня искусственным теплом, не жалела, не любила, играла и была любимой. Получала все, отдавая крохи или ничего. Пошла третья сигарета (я никогда не курю много), за последние пять минут и давно остывший кофе уже не грел, а охлаждал мысли. Хотелось выть, и смотреть на уже увядающий закат, который менял ночь до следующего вечера. Так же как она меняла меня на каждого мужчину, но снова и снова возвращалась ко мне. Я прощал, любил, успокаивал, зализывал раны, как преданный пес. Она же, снова рвалась в бой, как глупая девчонка надеясь на принца на белом коне. «Прости мне, ты же видишь, мужчины проходят, а ты остаешься…». Да я остаюсь, потому что люблю, люблю тебя и ненавижу твоих мужчин. Потому что хочу бороться за тебя, за свою любовь. Но… но не все в мире вечно, не метал, не вода, не душа. Не вечны и мои силы, боль стала лишь одним из чувств осязания и с каждым разом была сильнее, глубже проникая в меня. Когда она пришла ко мне снова, я простил ее, но уже через закрытую дверь моего дома. Моего, больше не её. Она ушла, ушла молча не проронив не слова, молчал и я. Только слезы боли стекали по мои щекам, боль стала частью меня. Глупо, не разумно, но я продолжал ее любить. Прошел день, второй, боль не уходила, только едва заметно, тихо умирала вместе со мной…


Смирись со своей обидой,
Утопи свое горе в дешевом вине,
Научись терпеть пораженья,
Читая ошибки свои.

Прочитай между строк извиненья,
И себе самому помолись,
Забывая просить прощенья,
Ты тихонько в свой мир удались.

Не мешай, своей гробовой тоскою,
Не лезь со словами любви,
Не порти жизнь другого,
А за счастье ее ты глотни.

Ведь любовь же не вечно.
И пусть она не рядом с тобой.
Все же чисто сердечно,
Махни на прощанье рукой…


За окном, ночь. На душе грусть. Ветер из окна, да два одиноко стоящих башенных крана и последние остатки красного неба. Облака стали темными как подворотни о окна домов. Будет дождь, не привыкать. Питер, белые ночи и дождь…
[559x699]

Тихим вечером, разобравшись со своими делами, Лей валялся в кровати, слушая тишину, скрип чьей-то кровати и шорох чьих-то тапочек по длинному коридору.
- Надо бы все начать с начала,- тихо говорил он в тишину.
- Найти белый лист, чернила, и медленно вывести «Дневник»- подумалось ему.
- А то как-то грустно!
- Может все-таки стоит?
- Да прекрати ты разговаривать сам с собой.
- Хорошо не буду, но кто еще с тобой согласиться, если только не ты сам?
Вот такими трениями, сомнениями и желаниями, я все-таки решил поставить прочерк, размашисто залив корректором свое малое прошлое, и начать творить новое будущее. При этом решил подумать и о читателях (если таковые будут). Не надо будет выкидывать то, что может пройти без следа, что не будет иметь значения, через час, день, ну максимум три. Все же другое, не входящее в разряд первого, четко и с завидной периодичностью записываться, конспектироваться, и помещено на всеобщую критику.
Вообще, милый мой надо учиться писать, не только для себя, но и для других. Да, да знаю, что скажет на это одна милая леди, дневник это для тебя одного и без разницы, что скажут другие, что напишут в ответ, прокомментируют или ляпнут, не впопад. Что же я могу поделать если я есть такой вот, с побелкой на голове, и лохматый до пушистости.
Вообщем, дорогие мои и дорогой я сам, смотрите, что дальше будет, делайте выводы, пишете, читайте.


P.S. «Все это произошло благодаря одной прекрасной девушке, которая уничтожила пару моих стереотипов. Позволив дышать по другому…»