Воскресный день ворвался в меня требовательной трелью будильника... Я долго ждала этот день, и знала, что он принесет мне грусть и осадок... Впрочем, и очищение.
Наверно, я, как и большинство людей вокруг, набожна очень избирательно. Из всего Великого поста старательно соблюдаю лишь Масленицу и Пасху, а то, что между, наблюдаю, сидя перед телевизором и пожевывая мяско... Представители духовенства рассказывают о пользе Поста, физическом и моральном (что главное) очищении, но глядя на них, я ей-Богу, не верю в то, что они вообще когда-либо постились. Хотя, может их по комплекции и проникновенному трубному басу в семинарии берут... Господь с ними. Я о другом. С недавних пор узнав, что в Пасхальное воскресенье на кладбище не ходят (так ли давно мы стали это знать :)))), я каждый год твердо вознамериваюсь, как истинная православная, попасть на кладбище во вторник, следующий за Пасхою. Но работа важнее всегда, и потому совесть меня постоянно потом мучает и гложет...
Вообще, стоит только задуматься... На кладбище следует ходить до 12 часов дня. Считается, что в это время души видят тех, кто пришел к ним… А я очень хочу, чтобы увидели… Это красиво, даже если неправда.
Поэтому воскресное утро Троицы было распланировано еще с зимы. Мой муж никогда прежде не был на могилах моих родственников, и это был акт какого-то приобщения к моей семье, что-то очень тонкое…
Я не испытывала нежных чувств к своему отцу с шестилетнего возраста, когда стала понимать, что не нужна ему абсолютно. Это ранило, обижало и понижало самооценку… Потом я жила, росла и училась на «отлично», чтобы общие знакомые рассказывали ему, что я умница, и прекрасно достигаю всего и без его поддержки. Он завел гражданскую жену, тратил деньги на своих двух детей от прежнего брака и ее двух. Слово «папа» я не произносила больше никогда…
Я видела его потом всего пару раз. Один раз он меня не узнал, пока я не представилась. А второй – подавно. Это были его похороны. Идти на них я не хотела. В то время я служила в армии, и сослуживцы сказали: «Сходи, тебе нужно его простить, а то потом всю жизнь жалеть будешь…»
Военная форма мне к лицу. Накрасив густо тушью ресницы, я улыбнулась своему отражению в зеркале. Я не буду плакать. Это чужой человек, и все там, на похоронах, мне чужие. Я – другая, и не родня им.
Как же это трудно… Я, единственная из всех, рыдала навзрыд. Как много было зла, боли, лжи… И как много стало света и спокойствия в его восковом лице… Мне не нужно было ничего от него при жизни, и уж тем более, мне начхать было на наследство. Сводная сестра все оттаскивала меня в сторону, шепча: «Лена, надо что-то делать с квартирой, пока другие не отобрали». Квартира? Нет, мне не надо. У меня есть. Сестра, ты отца хоронишь. Какая квартира?...
Что ни говори, частица меня умерла и похоронена в тот день.
Прошло 4 года.
… И вот я стою перед заросшей одуванчиками могилой, очень неопрятной. Неловко перед мужем, как-будто он пришел в дом, где неубрано… Сердце сжимается и на глаза наворачиваются слезы. Отец смотрит на меня с портрета на памятнике, а я – его отражение, на него. Это хорошо, если ты видишь… Смотри. Это я. Это мой муж. Я умна и красива. Я счастлива. А ты… Твоя могила в одуванчиках и твоей гражданской вдове совсем нет дела до этого… Одуванчики выдираю я. Та, которая никогда не была тебе нужна. Смотри. Папа.

Каждый человек - остров

одинокой быть - просто

знаю, что на слух - сложно

прикоснись вот тут - можно

чувствуешь? болит - бьется

там, в конце пути - солнце

здесь, в начале дня - полночь

мне нужна - скорей - помощь

здесь, где разлюбил - любят

если так решишь - будет

в разговорах ноль - толку

подожду, но, б....ь - сколько?

наизнанку пол-сердца

некуда пока - деться

незачем пока - тише

третий как всегда - лишний

это не про нас - больше

сдерживаю боль - кожей

просто отпусти - просто

каждый человек - остров...

Мне 25... Это были длительные, почти бесконечные годы моей жизни, наполненные безмолвным роем бредовых видений, в которых скрещивались коридоры, ведущие неизвестно куда, вертикальные колодцы, похожие на узкие пропасти, экзотические деревья и далекое побережье южного моря, черные реки, текущие во сне, и непрерывная смена разных людей, то мужчин, то женщин, смысл появления которых неизменно ускользал от моего понимания, но которые были неотделимы от моего собственного существования... Это был путь к тебе.

"И снова спросил я: Господи, каково число ангелов? И кого больше: ангелов или людей? И услышал я голос, говоривший мне: Каково число ангелов, таково же и рода человеческого, как сказал пророк: Установил Он пределы народа по числу ангелов Божьих." (@Библия)

Тихо летят паутинные нити.
Солнце горит на оконном стекле.
Что-то я делал не так;
извините:
жил я впервые на этой земле.
Я ее только теперь ощущаю.
К ней припадаю.
И ею клянусь...
И по-другому прожить обещаю.
Если вернусь...

Но ведь я не вернусь.

Позавчера у неблагодарного отпрыска кошачьего рода, зовущегося солидным арабским именем Салем, проживающего со мной под одной крышей и даже имеющего свое законное отдельное кресло, имел место быть День рождения. В означенный день я всерьез задумалась, что бы подарить семейному любимцу, дабы порадовать и разнообразить его и так безбедное существование. Поскольку Салем не обременен родословною и родственников по египетской линии помнит весьма смутно, я решила, что нежнейшее мяско в ароматном соусе, рекламируемое солидным производителем, подойдет как нельзя лучше. Надо заметить, маленькая безродная тварь очень разборчива в еде, и я от души надеялась, что он оценит данный деликатес, ранее ему не покупаемый.
Увидев незнакомую красивую баночку, Салем оживился, выражая заинтересованность и желание отведать яство как можно скорее, о чем возвещал воодушевленным криком «мама! ма-ма! Мммммма-маааааааа!» С торжественным видом я выложила изыск кошачьей кулинарии на блюдце и поставила пред усатою мордою. Усатая морда начала нюхать лежащее пред ней угощение и томно закатывать глаза. Далее пришел черед полизывания соуса. Соус пошел на ура, и я уж было возрадовалась… Не тут-то было. Кусочки мяса усатый монстр взял на зуб и сплюнул. Далее перевернул лапой, поддел когтем и брезгливо сбросил за край тарелки. Уже чувствуя, что ничего хорошего сей выкидон не несет, я все же попробовала уговорить Его кошачье высочество, какое вкусное мяско перед ним лежит, и даже почавкала губами, причмокивая, показывая тем самым, что будь я кошкою, ни за что бы от подобного лакомства не отказалась. Кот смотрел на меня, как на дуру, и был очень серьезен. Я поняла – это война.
На семейном совете, на который его не допустили, оставив протестующе орать за дверью, было решено: 1. Салема не кормить, пока он не съест положенное на тарелку мясо. 2. Салем зажрался. 3. Салема надо было пороть с детства. 4. Салем – неблагодарный кот.
На следующий день Салем, решив позавтракать, остановился на пороге кухни в недоумении. Привычной еды не было, стояло лишь пыточное мясо и чашка с водой. Кот гордо сказал: «Я это есть не буду», развернулся и ушел. В течение дня процедура подхода к мясу повторялась, но оно так и осталось нетронутым. Все это время Салем церемонно ненавидел нас всех, делал вид, что не замечает, и надувал обиженно щеки.
Поняв, что мы непреклонны, ирод царя кошачьего пошел на подлость. Он устроил голодную забастовку с истерическими воплями, взывающими к нашей совести. Периодически затихая, усатый подлец тихо скулил, прислонялся к стене и прикрывал глаза, показывая тем самым, что находится на грани голодной смерти.
Сердца наши дрогнули, и, покрывая кота всеми известными матами, мясо было выкинуто под одобрительное мурчание хвостатого. Победу Салем отметил любимым куриным мяском и сырою печенкою. А почти непочатую банку кошачьего деликатеса ел, бешено урча от удовольствия, непривередливый дворовый кот Степан. Вот тебе и День рождения…

Мы в мир понесём красоту и гармонию,
Он будет купаться у нас в красоте;
Тут женщины пляшут, там - бегают кони, и
Верьте - мы знаем дорогу к мечте.
Всё будет проделано быстро и слаженно...
Так, это не трогайте. Это заряжено.

Не обжигаясь, трогаю ладонью.
Огню я поклоняюсь, лишь ему.
Не Свет несу, Я очарован Тьмою.
И ненавидя, все-таки люблю,
Осколок Тьмы,
Что стал моей душою...

В колонках играет - Gregorian - Join me

Я - определенно центр Вселенной. Если день сменяет ночь, идет дождь или шумит море - это обо мне и для меня. За моими следами тянется трава, дрожат росинки от моего дыхания, я зажигаю звезды и ловлю их губами...
Я - всесильна, и никогда не умру. И тебе не позволю.
Мы поднимемся над землей и рухнем в глубины моря, и лишь дыхание перехватит. Едва уловимый свет будет призрачно мерцать где-то далеко сверху, а снизу вечная живая мгла будет ласкать нас, обвивая ноги... Мы будем жить там, в глубине, и нам будет спокойно и неслышно... А по ночам мы будем смотреть с поверхности моря на звезды, ловить лунную дорожку и пропускать сквозь пальцы соленый ветер... Хочешь?
А может, все будет не так, и мы поднимемся в небеса, чтобы уже не покидать их. Ветры нам покажут весь мир, и главным для нас станет просто не размыкать рук... Мы будем, затаив дыхание, смотреть на звездные дожди и северные сияния... Мы назовем заново все лунные моря и подарим их друг другу... Хочешь?
Я все могу. И даже оставить тебя и себя на земле, среди людей. Лишь одно волшебство, и нам даруется бессмертие, нужно лишь заполнить пульсирующую внутри пустоту...
Нет, я - не центр Вселенной. Я сама - вСЕЛЕНнАя.Я жизнь дарю.Божественную искорку... А центр - это мое порождение, мое бессмертие - мой ребенок. Хочешь?...

Знаешь ли ты, кто я?... Знаю ли я, кто я?... Разве имена скажут тебе, что хранит моя душа? Во мне аристократизм, переходящий в манерность... Во мне доброта до жестокости, и весьма выборочная... Во мне усилена контрастность восприятия мира, и для меня нет полутонов в чувствах и мнениях... Во мне нереализованная способность к вселенскому познанию... Во мне восхищение жизнью и миром вокруг, я замираю от моря, гор и руки любимого в своей руке... Во мне ночное небо цвета индиго... Руки раскинь и падай...